Текст: Михаил Швыдкой
На следующий день после 75-летия нет юбилейного похмелья хотя бы потому, что не было юбилейного опьянения. И по закону жанра надо благодарить всех, кто помог мне дожить до этого дня, и тех, кто в этот день поздравил с дожитием. Делать вид, что эти поздравления не отзываются в душе и не прибавляют сил двигаться дальше, нечестно и неблагодарно. Но думать, что в них нет сильных преувеличений, - глупо. Хотя самообман - материя пленительная. Если начну составлять список благодарностей, он займет несколько газетных полос. Поэтому благодарю всех вместе - и прошу не обижаться, что не упомянул каждого в отдельности.
Но об одном человеке сегодня хочу сказать особо. Его творчество не могло не оказать влияния на мою жизнь, как и на жизнь многих людей, кто умеет читать по-русски и по-молдавски, да и на других языках мира тоже. 3 сентября исполнилось 95 лет Иону Пантелеевичу Друцэ, выдающемуся писателю, русскому и молдавскому, чья поэзия, проза и пьесы переворачивали души нескольких поколений, живших в большой советской стране и за ее пределами. К счастью, он живой классик в прямом значении этих двух слов - прилагательного и существительного, - его московский дом уютен так же, как и прежде.
Впервые услышал его имя в 13 лет, когда моя бабушка пришла из Центрального театра Советской Армии, неподалеку от которого мы жили, заплаканная после спектакля "Каса маре", где роль Василуцы, вдовы, решившей заново ощутить праздник жизни, играла Любовь Ивановна Добржанская.
Для Любови Добржанской, которую весь советский и постсоветский народ знает по сей день благодаря фильмам "Берегись автомобиля" и "Ирония судьбы", эта роль в спектакле Бориса Львова-Анохина была во многом очень личной. Она была актрисой-триумфаторшей, которую уважали и побаивались в ЦТСА, но пережившей при этом, особенно в молодости, немало трагедий. Ее отец, офицер Белой армии, который пять лет провел в Соловецком лагере особого назначения, умер в 1941 году в ссылке в Казахстане, где он работал пастухом. Первый муж был репрессирован и покончил с собой в заключении. Она знала, что такое настоящее горе, не понаслышке.
Друцэ, Львов-Анохин и Добржанская счастливым образом нашли друг друга, что и определило невероятный успех спектакля. История нестарой еще женщины, в одиночестве воспитавшей сына, которая захотела устроить личное счастье с человеком много младше ее, отзывалась в сердцах вдов, которых было немало после Великой войны. Да и не только им была ведома драма одиночества. Женское счастье - материя тайная, не сводящаяся к грубоватым мужским представлениям о том, что это такое и как его можно добиться. Василуца, отстроившая свою "каса маре", - нарядную залу, где отмечают все праздники и принимают гостей, непременную в каждом молдавском доме, мечтающая о своей свадьбе, в конце концов оставляет ее сыну. Самоотречение матери - это ведь тоже женское счастье.
И тетушке Руце, которая одиноко живет на краю молдавского села, приходится преодолевать свою боль и обиду. Знахарка, помогающая всякому, кто обратится к ней за помощью, молодухе или старику, она не может простить своему племяннику, председателю колхоза Павлу Русу, что он в угоду власти убил душу народной жизни. В этом внешне успешном селе не видят будущего и не хотят рожать детей. Аисты улетели, и для того, чтобы вернуть их, нужно поверить в живительную силу природы. Она напитает человека, заставит поверить его в собственные силы. Пьеса "Птицы нашей молодости" шла по всей стране, только в Москве ее ставили два театра - Малый, где в постановке Иона Унгуряну тетушку Руцу играла Руфина Нифонтова, и Центральный театр Советской Армии, в котором Борис Львов-Анохин вместе с Любовью Добржанской повторил успех "Каса маре". Это были очень разные сценические характеры, - художественный объем литературного первоисточника позволял многообразие актерских версий.
Иона Друцэ можно считать знатоком женской души, его поэтический дар пронизывал все женские образы романов и пьес, которые вышли из-под его пера. Они были сильны почвой, молдавской землей и небесами, которые правили высшую справедливость. Его можно было бы назвать почвенником, сблизив с чрезвычайно важным направлением русской литературы 50-70-х годов прошлого столетия. Его поэтический дар питался молдавским фольклором, который одухотворял и одновременно приземлял его сочинения. Но его взгляд на течение жизни этим не исчерпывался. Друцэ всегда волновали большие линии истории, сопряженные в судьбе России и Молдавии (достаточно вспомнить романы "Белая церковь" и "Бремя нашей доброты"), других мировых держав.
Одним из самых значительных явлений советского театра конца 70-х годов прошлого столетия был спектакль Бориса Равенских "Возвращение на круги своя" по пьесе Друцэ в Малом театре, где роль Льва Толстого играл Игорь Ильинский. Более чем за 20 лет до этого режиссер и актер потрясли театральную Москву спектаклем "Власть тьмы", где Ильинский создал поистине толстовский образ Акима. Пьеса Друцэ о последнем годе жизни Толстого позволяла погрузиться в такие таинства человеческого бытия, которые подвластны только гениям. Когда Ильинский-Толстой размышлял об одиночестве волка, загнанного, но непобежденного, казалось, что случалось творческое чудо. Будто из толщи времени на сцене проявлялся реальный образ писателя, чьи слова преображали человечество.
Всю свою жизнь Ион Друцэ стремился заглянуть в такие бездны человеческой природы, что захватывало дух, и он искал опоры не только на земле, но и на небесах. И был услышан.
