О «каннибализации» сюжетов и нелюбви к диалогам

Текст: Людмила Прохорова

Дмитрий Данилов — поэт, прозаик, который в один день проснулся известным драматургом, написав пьесу «Человек из Подольска». Родион Белецкий, напротив, всю жизнь писал сценарии и пьесы, а представленная на ярмарке книга «Чужой ребенок» — его дебютный роман. Такие разные пути, но одна тема — проза драматурга.

Не в первый раз уже рассказывая о том, почему решил ступить на новую для себя территорию — взяться за драматургию, Дмитрий Данилов неизменно признался: «До того, как начать писать пьесы, я театром как-то не интересовался. Но внутри что-то щёлкнуло: а давай-ка я возьмусь именно за то, что я игнорирую. И так я три года придумывал свою первую пьесу…»

Родион Белецкий, пошутив, что хвалит Дмитрия «за счёт своего времени», отметил, что по пьесе Данилова не подумаешь, что он придумывал её три года, «она очень легкая». «И в ней каждая реплика — это не просто разговор, а движение по сверхзадаче… Я всегда мечтал написать роман, но мне всегда казались слова избыточными. В сценарии всё просто: хочешь указать на солнце, просто пишешь “солнце”. А книга предполагает много описаний…» — поделился Белецкий.

Рассказывая об основных отличиях прозы от драматургии, Данилов заключил: «В прозе можно много чего делать, мы вообще можем обходиться без прямой, человеческой речи. Проза может состоять просто из потока сознания. Есть и экспериментальная драматургия. Я читал пьесу, состоящую только из математических формул… Но если говорить о “конвенциональной” драматургии, то пьесы — это когда люди говорят. И все верят, что это речь живых людей».

«Вообще я очень плохо отношусь к диалогам, — признался Белецкий, но уточнил: — Если это пустые диалоги, а не шаг к достижению цели. Диалоги — это просто ерунда.

Кроме того, писатель поделился своим удивлением от чтения современной литературы: «Я очень много времени потратил на придумывание сюжета. И поразился, увидев, что во многих новых книгах авторы вообще обходятся без него. Проза может держаться на чём угодно, но пьеса — это всегда сюжет».

А есть ли сюжеты, которые просятся только в прозу или пьесу, и которым противопоказана другая форма? На этот вопрос у авторов тоже нашлись свои ответы.

Дмитрий Данилов сказал, что не каждый замысел можно выразить в любой форме. Например, огромную сагу сложновато будет уложить в пьесу, зато ей прекрасно подойдёт формат романа.

«В пьесе тоже можно уместить семейную сагу, — считает Белецкий. — Но надо выбрать болевую опорную точку и показать множество персонажей именно после этого события».

Задали авторам и популярный вопрос о том, что и кто их вдохновляет. Дмитрия Данилова: обыватели и наблюдения за жизнью, но иногда и литературные произведения. Родиона Белецкого: люди, которые очень любят жизнь, и люди очень простодушные, а также другие произведения.

А как же выбрать ту самую идею, на превращение которой в произведение стоит потратить время? «Мои тексты и замыслы друг с другом не конкурируют, — сказал Данилов. — Я по жизни очень долго думаю, часто бесплодно, а потом пишу. “Канибализации” сюжетов у меня не происходит».

«Читатель мне очень интересен, но он становится интересен только после написания книги, я с удовольствием читаю даже отрицательные отзывы и благодарен, что человек потратил своё время на чтение моей книги и рассказ о ней, но когда я пишу, то читателя для меня не существует», — а так Дмитрий Данилов уже ответил на вопрос о том, «что автор хотел, чтобы поняли читатели».

Поговорили и про удачные и неудачные постановки. Дмитрий Данилов отметил, что ему везет на хорошие или очень хорошие постановки, только четверть он готов отнести к неудачным.

— А вот если плохая постановка, а режиссер на фуршете спрашивает, как тебе? — подначил Белецкий.

— Для таких случаев есть универсальное слово «интересно», — поделился секретом, как деликатно выразить недоумение, Данилов.

Рассказал Дмитрий Данилов и о неудачном опыте с озвучиванием его произведения: «Я однажды наткнулся на аудиоверсию моей книги “Горизонтальное положение”, где чтец читал её с театральным выражением. Я испытал отвращение через пять минут, ведь этот текст можно только бубнить. И когда мне предложили самому озвучить “Саша, привет!”, то я радостно согласился. Сам озвучил, старался серенько читать. Послушал, подумал: какая хорошая аудиокнига!»