Ваня Житный. Возвращение героя

Текст и фото: Тамара Прохоркина

Многим трилогия о похождениях мальчика Вани Житного известна как «наш ответ Гарри Поттеру». В две тысячи седьмом, когда вышла первая книга, критики и читатели встретили роман неоднозначно — кто-то называл его сказкой, напоминающей историю о «мальчике, который выжил», кто-то счёл романом, диаметрально ему противоположным. Сама Вероника рассказывает, что книга появилась по запросу ее семилетней дочери, которая, уже прочитав все о юном британском волшебнике, пожаловалась, что читать больше нечего. Я вошла в ее «обескниженное» положение и решила что-нибудь написать». Но «русской Джоан Роулинг» Вероника Кунгурцева себя не считает. В качестве доказательства писательница цитирует Льва Данилкина: «Если кому-то захочется поговорить об асимметричном ответе «Гарри Поттеру», то у него есть на то все основания». Вероника добавляет, что сравнивать ее работу с романами Джоан Роулинг неуместно, потому что:

Среди многочисленных детских волшебных сказок роман Вероники Кунгурцевой выделяется необычным языком. Главный герой Ваня Житный разговаривает непривычно, в его речи много неизвестных слов и фраз, пришедших из словаря Даля. Писательница призналась, что в процессе переиздания ей часто звонили редакторы и корректоры со словами: «А такое слово правда существует?» Своим самобытным и запоминающимся языком «Ваня Житный» обязан бабушке Вероники Кунгурцевой: «Огромное влияние на меня оказала моя бабушка Наталья Георгиевна Юшкова, ей этот роман и посвящен. Она работала фельдшером на лесоучастке в Удмуртии, обладала характером «снайперской винтовки». Бабушка разговаривала своеобычно, так не изъяснялись больше нигде. Может быть, только наши предки с Севера в сороковые годы между собой так общались. Вот бабушка продолжила традицию удивительного северного языка и сохранила в своей речи множество архаизмов и диалектной лексики. Сейчас жалею, что в детстве постоянно поправляла ее, вместо того, чтобы записывать». И в романе «Похождения Вани Житного» писательница решилась на стилевой эксперимент и добавила «бабушкин словарь» в речь героя — мальчика Вани.

Первая книга Вероники Кунгурцевой увидела свет во многом благодаря Литинституту. «В восьмидесятых я училась в Литературном институте. Мы жили в семиэтажном общежитии, в «башне из слоновой кости»: дружество, любовь и, ах, Набоков-Набоков! — вспоминает Вероника. — А вокруг все рушилось. До сих пор снится мой путь до института. Конечно, у меня остались литинститутские друзья. Моя близкая подруга прочла текст, он ей глянулся, и она позвонила еще одной нашей литинститутской подруге, которая работала в издательстве О.Г.И. И вот таким образом книжка заявилась, ну а после того, как мой друг-критик Лев Данилкин хорошо отозвался о «Ване» и опубликовал статью в журнале «Афиша», с разных сторон на роман обратили пристальное внимание».

Трилогия о сказочных приключениях мальчика Вани тесно вплетена в историю 93-го года. Герои попадают в самую гущу трагических событий — штурм Останкино и обстрел Белого Дома. Однако многим такой реализм в сочетании с детской сказкой показался неприемлемым. Писательница, напротив, считает, что детям важно знать о том, в какое переломное время они живут: «Идея добавить в книгу то, что происходило тогда в реальном времени, то, что крутили по новостям, родилась уже в процессе разработки романа. Мне показалось, что обычное фэнтези – это скучно, тем более в сравнении с тем, что сейчас называется недавней историей. Но поскольку сказочное и реальное тесно между собой переплелось, получилось, что фронтовики стали «домовиками» и «лешаками».

Замысел романа, а затем и образ главного героя был придуман Вероникой после телерепортажа о сочинских работниках инфекционной больницы, который она делала как журналист: «В Сочи мы снимали репортаж о сотрудниках инфекционки, брали интервью у врачей, снимали, как они работают. Главное, что в больнице ухаживали за больными детьми-беспризорниками, которых тогда по всей стране было очень много. И вот один сотрудник проникся к беспризорнику родительской любовью. Мы сняли об этом отдельный сюжет. Так у меня появилась идея главным героем сделать беспризорника и весь сюжет построить на приключениях мальчишки-сорванца, который попадает в бесконечные передряги».

Переизданный роман в первую очередь ориентирован на детскую аудиторию, но для многих современных детей девяностые уже и без добавления фэнтезийных деталей напоминают сказку. С другой стороны, есть риск, что нынешние дети не поймут главного героя. Вероника Кунгурцева рассказала, каким видит читателя переизданного «Вани Житного»: «Я писала детскую книжку — она прошла проверку на моей дочке — ей понравилось. Думаю, «Ваня» детскости не потерял за это время, но если кто-то из взрослых откроет ее, может быть, им тоже некоторые моменты тоже будут близки».

Под конец презентации Вероника Кунгурцева рассказала о Сочи, в который переехала с семьей в 1965-м: «Мы переехали не в сам город, а в пригород. Помню, что там выращивали самый северный в мире чай. В горах до сих пор стоит небольшая фабричка, где работают несколько женщин и бригада из шести мужиков. Мы жили на реке Мацеста, совсем неподалеку. Природа там чрезвычайно похожа на природу «Твин Пикса». Этот сериал я часто пересматриваю в том числе из-за мистических рифм с окружающим меня миром — водопады, «Черный Вигвам», гора «Змейка»… На самом деле с этими местами связано много мифов. Повсюду отголоски Древней Греции. Сюда путешествовал царь Ясон, Геракл прогнал стимфалийских птиц именно к нам, существует версия, что Прометея приковали к нашим Орлиным скалам — это совсем рядом с моим домом. Ифигения в пьесе Еврипида «Ифигения в Тавриде» утверждает, что грехи с людей смывает только море. Я с ней полностью согласна — когда подхожу к морю, обязательно здороваюсь с Посейдоном».