Текст: Сергей Сызганцев
Писатель, написавший среднее количество книг
— Ты читал «Оккульттрегера»?
— Да.
— Понравилось?
— Нет.
Парень с девушкой, заговорив уже про «Петровых в гриппе», проходят в зал.
Рядом — два сдвинутых стола, на которых разложены разноцветные книги: зелёные «Петровы в гриппе и вокруг него», оранжевый «Оккульттрегер» и фиолетовое «Опосредованно». Не хватает только сероватого «Отдела» — он не из семейства «Редакции Елены Шубиной» и поэтому на правах внебрачного ребёнка мелькает нечасто, хотя про него все помнят.
Большинство слушателей — студенты и выпускники магистратуры «Литературное мастерство» ВШЭ. Что логично: Сальников приехал в Москву на «Литературные среды», цикл встреч с авторами книг и переводчиками, которые ежемесячно организует университет.
Вот входит модератор встречи и академический руководитель магистратуры Майя Кучерская, а за ней и Алексей Сальников. Он как всегда — невысокий, в бордовом свитере и джинсах, на носу — очки в чёрной оправе.
Кучерская берёт в руки микрофон:
— В гостях у нас сегодня Алексей Сальников, который написал много замечательных книг…
— Ну, не так уж и много, — скромно восклицает Алексей.
Кучерская, заглянув в листок, считает до пяти.
— Написал среднее количество книг, — улыбается Сальников.
В зале смеются.
Кучерская спрашивает, кто что читал у Сальникова. Пара человек знают о давно не переиздававшемся «Нижнем Тагиле» (Алексей: «Вы издеваетесь, что ли?!»), несколько читали «Отдел» и «Опосредованно» и, конечно, почти все знакомы с «Петровыми в гриппе и вокруг него» и «Оккульттрегером».
«Двадцать пять лет мариновал это в голове»
Но всем, конечно, интересно узнать про новую книгу Сальникова — фэнтези о драконах «Когната». Совсем скоро она выйдет в формате аудиосериала в «Букмейте», а осенью уже в бумаге — в «Редакции Елены Шубиной».
— Мне предложили написать эту книгу, — рассказывает Алексей. — И я вспомнил идею, которую двадцать пять лет мариновал в голове. Изначально это была притча, а потом стала простой историей, которая понятна каждому жителю нашей страны. Драконы были изначально и, собственно, там и остались. Где-то это похоже на фильм «Королевство кривых зеркал», «Максимка» и «Ко мне, Мухтар!». Ну, и немножко «Римских каникул» присутствует.
Кстати, на эскизе будущей обложки «Когнаты» планируется дракон, только со смесью собаки и петуха.
— По писательским понятиям, петух на обложке — это зашквар, — смеётся Алексей.
По его словам, писать книгу о драконах было для него задачей интересной, но в то же время страшной — история получилась очень сентиментальной.
— Когда дописывал последние строчки, бежали мурашки, — смеясь, признаётся Сальников. — Сам себе удивился. Но редакторы меня быстро приземлили.
Алексей добавляет, что при написании текста для аудиосериала нужно было соблюсти некоторые требования: например, избегать длинных предложений, чтобы актёр, читающий текст, «не задохнулся», или чтобы слушатель не забыл, что происходило в предыдущей «серии». Хотя сам Сальников предпочёл бы дождаться выхода всех серий и прослушать книгу целиком.
Конечно, сама идея публиковать книгу по частям не нова. Кучерская вспоминает роман Достоевского «Идиот», который выходил в номерах журнала «Русский вестник», где каждая глава заканчивалась своеобразным «клиффхэнгером».
— Хорошо, что сейчас вспомнили о серийной публикации, особенно когда толстые журналы живут сложно, — говорит Кучерская. — Формат фельетонного романа к нам постепенно возвращается.
«Ирония — это болезнь нашего поколения»
Дальше Алексей рассказывает о писательских привычках: писатель признаётся, что ему часто не хватает мотивации, и в перерывах между «дебильными» роликами на YouTube и курением он буквально заставляет себя писать. В этом ему помогает музыка.
— Надеваешь наушники, листаешь плейлист — это не устраивает, то не устраивает, где-то раздражает и текст, и музыка… Зато когда выполняешь дневную норму, думаешь, а что ты слышал последние два часа? И так каждый день.
— А что вы слушаете? — спрашивает парень из зала.
— Ой, всё подряд, — отвечает Сальников. — У меня в плейлисте есть и «Губит людей не пиво», который Невинный поёт, и семейная группа Isaac et Nora, которая латиноамериканские песни исполняет, и Шнитке, и Заточка «Моя роза» и «Острые края»… Очень разные вещи. Часто слушаю песни из советских фильмов.
Говорит Сальников о писательских промахах искренне и с юмором. По его словам, вряд ли кто-то садится за работу «поправив фрак и откинув фалды...».
— Как у всех, в общем, — резюмирует Алексей.
Говоря о своих книгах, Сальников не может назвать «самой-самой». Для него дорога каждая, ведь все они представляют «срезы нескольких лет жизни».
— Это как будто бы ещё одна прожитая жизнь, — говорит Алексей. — Стадия детского творчества, когда тебе стыдно за то, что написал, прошла, осталось только то, что связано с жизнью.
К слову, вот одна история: в романе «Опосредованно» от героини уходит муж, и от новой жены у него рождается ребёнок. По словам писателя, у этого ребёнка есть реальный прототип. Однажды ночью, после шести кружек пива, Сальников захотел узнать, что случилось с этим «прототипом». И нашёл его в соцсетях — конечно, уже не мальчика, всё-таки прошло тридцать лет.
Для Алексея важно «гореть идеей», так что написать что-то специально он не может. Говоря об этом, Сальников признается, что ему хочется написать наконец что-то реалистическое, но обязательно весёлое.
— Это недостаток мой — без веселья не могу писать, — продолжает Алексей грустно. — Ирония — это болезнь нашего поколения. Относиться ко всему с нездоровым весельем.
Свой Сальников
Завершается встреча автограф-сессией. К Алексею быстро выстраивается очередь, в руках у людей всё те же разноцветные книжки. Кто-то несмело протягивает одних «Петровых», а кто-то уверенно ставит все четыре тома. У меня в руках новогодний выпуск журнала «Юность», где напечатан рассказ Сальникова «Поверхность последнего рассеяния». Открываю на нужном месте, протягиваю Алексею.
— Да-да-да, — смеётся он и расписывается рядом с названием рассказа.
После меня к Сальникову подходит девушка со сборником его стихотворений. Книги, сборники, журналы… Тексты разные — с разным сюжетом, стилем, настроением. И поэтому Сальников у каждого свой. Где-то весёлый, где-то грустный. А сегодня многие увидели его впервые — одного и настоящего.
