Текст: ГодЛитературы.РФ
Родриго Бланко Кальдерон — венесуэльский писатель и редактор, родившийся в 1981 году в Каракасе. Получал литературные награды как на родине, так и за ее пределами. Скажем, его дебютный роман «Ночь» удостоился Премии критиков в Венесуэле, Paris Rive Gauche Prize (2016) и Mario Vargas Llosa Biennial Prize (2019), а рассказ «Парижские безумцы» был отмечен Премией О. Генри.
Идея романа «Симпатия» пришла в голову Кальдерону как раз в Париже, где он вместе с супругой прожил несколько лет. Справиться с чувством одиночества в незнакомом городе писателю помогла забота о бездомных собаках — этот опыт и стал первичным толчком для написания текста.
Действие «Симпатии» происходит в период кризиса в Венесуэле и краха чавизма, на фоне массового оттока представителей интеллектуального класса. Уезжает и жена главного героя Улисеса Кана. Два последующих события еще больше меняют его жизнь: возвращается Надин, несбывшаяся когда-то любовь, и умирает тесть, генерала Мартин Айяла. Из его завещания Улисес узнает, что ему нужно превратить большой фамильный особняк в приют для брошенных собак. Если удастся сделать это в срок, он унаследует роскошную квартиру, которую некогда делил с женой.
Предлагаем прочитать фрагмент этого по-латиноамерикански яркого и откровенного романа.
Симпатия / Родриго Бланко Кальдерон ; [пер. с исп. Дарьи Синицыной]. — Санкт-Петербург : Polyandria NoAge, 2024. — 256 с.
4
Фонд «Симпатия к собакам» был создан за три года до смерти сеньора Мартина Айялы и через несколько месяцев после смерти Ампарито, маленькой дочки Хесуса и Мариелы. Сначала он действовал как сеть поддержки в соцсетях. Хесус работал кинологом, Мариела — ветеринаром. Через соцсети они распространяли информацию о брошенных и уличных собаках, нуждавшихся в хозяевах. Чаще всего сами и спасали бродячих псов, а потом развозили по приютам и клиникам, с которыми сотрудничали. Там собак подлечивали и искали им новый дом. Фонд существовал, точнее, выживал на пожертвования подписчиков — деньгами или кормом.
Когда наступил кризис и начался голод, дела пошли гораздо хуже. Все, кто мог, уезжали из страны. Самые удачливые улетали; многие при этом не оборачивались. Когда билеты были уже куплены, апостили получены, родительская квартира продана за четверть стоимости, когда уже уволились с работы и по последнему разу обошли врачей, когда забрали детей из школы, даже в середине учебного года, потому что времени терять нельзя, когда все было готово, люди в последний раз садились в машину и ехали в парк подальше от дома. Там они притормаживали, выпускали собак с заднего сиденья, а когда счастливые собаки выпрыгивали наружу, юркали обратно за руль, срывались с места и удирали.
За последний год Хесус и Мариела подобрали невообразимое количество собак. Все знакомые клиники и приюты были переполнены. Тогда они начали привозить подобранных в свой собственный дом в районе Эль-Параисо. Собаки попадались всех пород, возрастов и размеров. Откормленные, оголодавшие, щенки, старики, больные раком, больные чесоткой. Грустная разрозненная стая, превращавшая город в военный госпиталь.
Пресса постепенно стала обращать внимание на происходящее. Сначала появился репортаж про пятьдесят лошадей на ипподроме Санта-Рита на западе страны, умерших от истощения. Репортаж был с фотографиями: вылезшие из орбит глаза, безразличные к тучам мух, ребра и прочие кости под ошметками шкуры. Потом стала известна история Росенды, слонихи из зоопарка Карикуао: ее шкура болталась на исхудалом, едва способном двигаться теле, словно битый молью театральный занавес. А позже задумались и о собаках. Бродячих, которых многие умалишенные начали убивать и поедать прямо на улицах. И домашних — таких хозяева бросали в парках или привязывали, не оставив еды и воды, к решетке какой-нибудь фабрики, парковки или автосервиса, воспользовавшись мертвенным безлюдьем выходных дней.
В апреле начались студенческие протесты, и все стало еще ужаснее. Между армией и манифестантами шли стычки, и под перекрестным огнем пожертвования фонду практически прекратились. Несколько собак умерло от голода или отсутствия нужных лекарств. К июню военные убили уже не меньше ста молодых людей, арестовали около тысячи и сумели полностью подавить протест. Теперь они приходили за «конспираторами» прямо домой, по доносам бдительных соседей, состоявших в районных революционных советах.
Огромный спальный квартал Лос-Вердес в районе Эль-Параисо неделю подвергался атакам: военные распыляли с шоссе слезоточивый газ. Говорили, это потому, что там жило несколько студентов, связанных с недавними беспорядками. И действительно, к концу третьего дня увезли больше двадцати человек — их поймали во время операции, продлившейся много часов и показанной впоследствии по всем каналам.
Однако самый большой резонанс вызвало убийство Тора, беспородного, но домашнего пса. Когда военные ворвались в квартиру хозяев, он залаял, и один солдат выстрелил в него дробью. Хесус и Мариела жили в квартале Одила, около стадиона Брихидо Ириарте, недалеко от Лос-Вердес. Кто-то дал хозяевам Тора адрес, и те разбудили их в час ночи звонками и криками.
Дробь выбила Тору глаз и вынесла часть мозгового вещества. Хесус думал, что собаку еще можно спасти, ведь Тор, хоть и выл от боли, но смотрел оставшимся глазом довольно бодро. И все же Мариела, удалив остатки дроби, сказала, что раны слишком серьезные. Хозяева к тому времени уехали в военную комендатуру, куда увезли их сына. Мариела позвонила хозяйке, объяснила ситуацию и попросила разрешения усыпить собаку.
К пяти утра все было кончено. Они положили труп Тора в пакет, чтобы отвезти в клинику на кремацию.
И тогда Мариела разрыдалась и сказала мужу:
— Я больше не могу. Пожалуйста, давай уедем из этого адища.
И они бы уехали и бросили на произвол судьбы немногочисленных собак, которых еще могли спасти в хаосе катастрофы, если бы через несколько дней не раздался странный звонок: генерал авиации в отставке Мартин Айяла Айяла приглашал их к себе.
