Текст: Андрей Мягков
В импринте ЛЁД издательства АСТ вышло обновленное (и далеко не первое) издание «Введения в мифологию». В основе книги лежит курс лекций, прочитанный фольклористом и кандидатом филологических наук Александрой Барковой в Университете истории культур. В печатном виде переработанное «Введение в мифологию» уже доступно, а скоро можно будет еще послушать его в авторском исполнении.
Текст нового издания заново отредактировали, некоторые разделы упорядочили, а еще добавили свежую лекцию «Славянские боги». Присущий книге слог — будто сам сидишь на лекции — и юмор при этом не пострадали. Избытка академизма также не наблюдается, так что «Введение в мифологию» оказывается действительно отличным введением в предмет. Баркова утверждает, что «мы изучаем не мифы ради мифов и не древность ради древности, мы изучаем те законы, по которым строятся сюжеты современных книг и фильмов» — потому кроме представления о мифологии как о целостной системе, полной взаимосвязей, вы еще и многое поймете про современное искусство.
Книга формально делится на шесть разделов: «Греция и Рим, потому что они основа европейской культуры, Египет, потому что он — самая популярная из экзотических мифологий<...>, Скандинавия, потому что это прекрасно сохранившиеся тексты и основа европейского менталитета, Русь — без «потому что» и Индия, потому что это ключ к культуре Востока».
Предлагаем познакомиться с началом лекции об Илье Муромце.
Введение в мифологию / А. Л. Баркова. — М.: АСТ(ЛЕД), 2024. — 480 с.
Лекция 15. Илья Муромец
Итак, Илья Муромец. Мало того что это главный герой русского эпоса, заметим, что это единственный герой, который продолжает свое существование в современном фольклоре, пусть и играет там периферийную роль. Анекдоты про Илью Муромца не просто существуют, эти анекдоты весьма адекватно воспроизводят его образ, без искажений по отношению к тому, что было в эпосе, насколько, конечно, можно сравнивать анекдоты и былины. Я анекдоты пересказывать не буду по причине их крайней неформальности, но их найти можно без труда и насладиться этими образцами современного юмора.
Что принципиально отличает Илью Муромца от всех остальных русских богатырей, так это его «неправильное» происхождение. Когда Илья приезжает в Киев к Владимиру, первое, что слышит Илья от князя: «Мужичище-деревенщина, пшел вон!» Несмотря на то что это самый могущественный богатырь, он постоянно нежелателен для Киева — так или иначе, прямо или косвенно; и недаром я уже упоминала тот факт, что в большинстве былин Илья находится на границе, но если он в Киеве, то он, наоборот, сидит в погребе.
Подчеркивается, что Илья стар. С развитием казачества Илья превращается в старого казака, и формулировка «старый казак Илья Муромец» входит в былины устойчивым словосочетанием. Илья — крестьянский сын. Как мы понимаем, для дружинного мира, для дружинного сообщества быть крестьянином — это нонсенс, потому что те, кто шли в дружины, автоматически переходили в воинское сословие, хотя, как правило, оно уже формировалось само из себя. Здесь постоянно подчеркиваются эти два момента несоответствия воинскому идеалу: он не знатен и он стар. Естественно, что в советское время за этим очень хотели видеть социальный конфликт и успешно его видели, хотя такая трактовка не то чтобы совсем несправедлива, она справедлива, но только для самого позднего уровня восприятия эпоса в народной среде. А так, конечно, за этими двумя чертами Ильи стоит, как мы увидим в дальнейшем, мифологизация его образа.
Для любого настоящего воина естественной, желательной смертью является гибель в бою. Это для воинского эпоса нормально, и здесь Илья тоже нам портит картину, потому что, как подчеркивается в былинах с завидной регулярностью, «ему смерть на бою не писана», то есть он не может погибнуть в бою. Спрашивается, зачем это подчеркивать, если русские богатыри в принципе не погибают? — этот тип сюжета для русского эпоса крайне нехарактерен. А затем, что Илья и здесь портит картину: у нас есть былина о его смерти, хоть сказители и не любят петь про нее.
Таким образом, самый знаменитый богатырь оказывает ходячим списком исключений. Что в очередной раз подтверждает известный вам тезис Гуревича: эпос повествует о неправильном, слушателям интереснее (я бы даже сказала «прикольнее») слушать о нарушении жизненных норм.
Илья и Святогор
Начнем разбор биографии Ильи не с первого подвига, а с эпизода наиболее характерного для этого образа: мы начнем с его поездки к Святогору. Сначала несколько слов о Святогоре и о том, что это за персонаж. С ним связано четыре сюжета, причем два из них о его смерти! — при этом собственно записей крайне мало, буквально единицы, в некоторых случаях мы вынуждены довольствоваться одной-единственной записью. Итак, половина сюжетов (а если считать по числу записей, то это почти все) повествуют о вариантах его смерти. Если он знает обе былины о смерти Святогора, то он обычно примиряет их так, что в первом случае Святогор мог погибнуть, но недопогиб, погиб не до конца. Если знает одну, то всё гораздо проще.
Первая былина — это «Святогор и тяга земная». Святогор едет по Святым горам. Кстати, как выглядят эти горы? Эти горы описываются как холодные, сиверные. Сиверные — это не северные, «сивер» — это севернорусское диалектное слово, означающее очень холодный ветер, такой, что если он задует в июле, то крестьянка идет ворошить сено в варежках. В июле! Эти сиверные горы чрезвычайно холодные, Святогор там живет, и вот он спускается на русскую землю. Его мир — это мир камня, в мире земли ему делать нечего. Он начинает похваляться своей силой, тем, что, будь одно кольцо в небе, другое в земле, он бы за них взялся — Архимед местный — и землю бы перевернул. Тогда он встречает мужичка, который иногда никак не назван, иногда назван Микулой, мужичок этот несет заплечную сумочку, предлагает Святогору ее поднять. Святогор пытается поднять ее пальцем, одной рукой, двумя руками, по колено в землю ушел, со лба не пот — кровь течет, и в некоторых случаях прямо тут, надорвавшись, умирает, узнав предварительно, что в сумочке находится тяга земная, то есть сила земли, которую ему не поднять. Или же, если сказителю нужно оставить Святогора в живых, он всё-таки не умер и, в себя придя, возвращается к себе в Святые горы, чтобы там у него было приключение с Ильей Муромцем.
Я отмечу в связи с этим эпизодом один очень важный момент, который нам понадобится для цикла Ильи и вообще для понимания русского менталитета. В русском эпосе земля и камень представлены как стихии если не враждебные, то по крайней мере жестко друг другу противопоставленные, и если они вступают в противоборство, то сила земли решительно побеждает. Это очень важный момент, потому что для культуры множества других народов подобного и близко не будет. Если мы рассматриваем древних греков, у нас будет термин «хтоническая мифология», то есть связанная с силами земли и преисподней, и они будут полностью отождествляться, камень и земля для греческой мифологии — одно и то же.
Святогор (если мы рассматриваем вариант былины, где он все-таки не умер) возвращается в Святые горы и едет, там его видит Илья. Как Илья поехал в Святые горы, зачем он туда поехал — это всё нам пока абсолютно неизвестно. Илья видит едущего Святогора. У Святогора в наиболее полном варианте этой былины за плечами хрустальный ларец. Святогор ложится спать, Илья прячется от Святогора — испугался, видимо. Мы для себя отмечаем, что в этой былине (главный герой всё-таки Илья, а не Святогор) выпущена завязка — причина поездки Ильи из самого текста былины абсолютно не следует. Тем не менее мы попытаемся разобраться, в чём там было дело.
Итак, Святогор едет, за плечами у него хрустальный ларец, Илья прячется. Святогор сходит с коня, снимает ларец, открывает его, оттуда выходит жена Святогора. Святогор засыпает, она начинает расчесывать волосы и в зеркале видит Илью Муромца, после чего предлагает ему с ней, как выражается русский сказитель, «блуд сотворить», грозя в противном случае разбудить мужа и, как этакая Федра, обвинить Илью в том, в чём он не виноват. Илья, как деликатно выражается русский народ, «делал дело повеленное», после чего жена Святогора прячет Илью мужу в карман. Предположительно, «карман» у богатыря — это поясной кошель. Святогор просыпается и едет дальше.
На этом моменте мы пока остановимся и отметим для себя несколько любопытных моментов, которые нас, предупреждаю, уведут сильно в сторону. Во-первых, жена Святогора. У нас есть отдельное сказание о его женитьбе. Сказание это заслуживает разбора, и мы сейчас к нему переходим. Итак, Святогору предсказано, что для него есть невеста, которая лежит в гноище. Гноище — это отнюдь не гной. Святогор приезжает туда, то есть в гноище, входит в него, обнаруживает там лежащую женщину, которая заросла корой. Он пытается ее убить, рубит ее мечом, считает, что убил, и уезжает. На самом деле он только разрубил на ней кору, она просыпается и спустя какое-то время находит Святогора. Он на ней женится, не зная, кто это, и затем спрашивает, откуда у нее рубец под грудью. Она рассказывает, что она лежала в гноище, неизвестно кто ее разбудил и так она проснулась и встретилась с ним. Святогор понимает, что от судьбы не уйдешь.
Что такое гноище? Гноище — это ограда, за которую бросали тела самоубийц, то есть гноище — это особый способ захоронения. Весь этот сюжет очень четко соответствует скандинавскому сказанию о Сигурде и Сигрдриве, где герою надо преодолеть вал, разбудить воительницу, разрубив на ней доспехи, а в русском варианте, соответственно, разрубить кору. Дальше в скандинавских сказаниях такая воительница могла в наиболее архаичных вариантах становиться супругой Сигурда. Сказание о женитьбе Святогора восходит ни больше ни меньше как ко временам германо-славянской общности, хотя речь идет о глубине корней, а ни в коем случае не о возрасте конкретного сюжета. Глубина корней здесь очень и очень велика. Это первый момент, связанный с женой Святогора. Момент второй. Весьма оригинальный способ транспортировки жены. В хрустальном ларце за плечами. Здесь начинаются всякие нехорошие смешки на предмет соотношения роста персонажей. Если жена Святогора может спрятать Илью в карман к Святогору, то какого же роста он, какого роста она? Пока мы для себя этот момент отметим как некую неразрешенную неувязку.
Остается вопрос: почему Святогор носит свою супругу столь странным образом? Почему ларец за плечами, рюкзачок хрустальный? Нам аналогичный образ в былинах уже встречался. Когда мы разбирали былину о Святогоре и тяге земной, у нас Микула Селянинович несет в заплечном мешке всю тягу земную. Какая связь? Дело в том, что у Микулы есть две дочери, обе дочери — богатырки1, но нигде ни намеком не говорится о том, кто их мать. Вопрос о матери дочерей Микулы, как ни странно, в науке никогда не рассматривался, вернее сказать, почти никогда. В середине XIX века самый первый исследователь русских былин, выдающийся ученый Федор Иванович Буслаев, в одной из своих работ обмолвился, что если Микула пахарь, а пахота, понятное дело, у всех людей ассоциировалась как брак с землей, как вполне физическое соитие пахаря и земли, то матерью богатырок становится сама мать-сыра-земля. Микула, нося в сумочке тягу земную, фактически носит там свою собственную жену. Между Святогором и Микулой общего гораздо больше, чем разницы. Оба носят своих жен в сумочке за плечами — это, в частности, общая их черта. Микула — в сумочке, а Святогор — в хрустальном ларце, поскольку Святогор связан с силой камня и заплечный мешок у него тоже каменный.
Итак, жена Святогора прячет Илью к мужу в карман, Святогор просыпается, запирает жену в ларец (при такой жизни неудивительно, что бедная женщина ищет случайных приключений) и отправляется дальше по Святым горам, но спустя какое-то время у него конь начинает спотыкаться. Дальше следует классический диалог богатыря с конем, и конь объясняет Святогору, что раньше носил его одного, а теперь носит двух богатырей да еще одного коня. Святогор лезет в карман, достает оттуда Илью, выясняет, как вообще тот туда попал. Представляете себе картину: Илья на ладони у Святогора. Картина очень эффектная, очень хорошо художникам ее рисовать, чем те с большим успехом занимаются. Я не случайно обращаю на это ваше внимание: Илья у Святогора на ладони. Илья объясняет, как его заставила нехорошее дело совершить жена Святогора, Святогор немедленно отрубает своей жене голову, а Илью называет своим названым братом и меняется с ним нательными крестами. Я выдержу паузу, чтобы вы оценили эту восхитительную картинку. Только что Илья был на ладони у Святогора, теперь они меняются нательными крестами.
Количество неувязок уже превысило некоторую критическую массу, пора комментировать. Во-первых, по поводу размеров героев. Дело в том, что в эпосе размер героев, рост героев — это величина переменная. Говоря словами Алисы в Стране чудес, «пусть я буду такого роста, какого нужно». Возраст эпического героя — это как раз величина постоянная, герой всегда молод или всегда стар, в нашем случае Илья Муромец всегда стар, а рост у него меняется в зависимости от ситуации. Былина об Илье и Святогоре — это идеальный, практически хрестоматийный пример на многократные стремительные перемены роста, так что при желании можно посчитать, сколько раз на протяжении этой былины герои меняют свой рост. Перемена роста героем связана с тем, что точка зрения в эпосе не объективная, внешняя, а субъективная, внутренняя: боимся монстра — он огромный, не боимся — он мелкий. Надо подчеркнуть разницу между Святогором и Ильей — один у другого на ладони; надо общность — поменялись крестами. Это первый момент.
Второй момент, гораздо более странный. Это то, что Святогор, узнав о произошедшем между Ильей и его женой, жену казнит, а с Ильей братается. Дело в том, что вообще в былинах супружеская измена не такая уж редкая вещь (я прошлый раз упоминала, что Чурила погиб от руки мужа своей любовницы). И всегда, во всех случаях, за исключением этой единственной былины, поведение обманутого мужа просто и однозначно: он казнит любовника жены. Он никогда не спрашивает, был ли любовник совратителем или, как в случае с Ильей Муромцем, пал жертвой женского коварства; это мужа никогда не интересует. Единственное исключение из правила — данная былина. Тогда встает очень серьезный вопрос: почему же Святогор не казнил Илью, хотя совершенно однозначно должен был это сделать? Ответ заключается в том, что они меняются нательными крестами, даже не в крестах дело, а в том, что они становятся назваными братьями. Видимо, речь идет о том, что эти два богатыря изначально мыслились родичами (тогда мы снова возвращаемся к пропущенной завязке, к тому, зачем вообще Илья поехал к Святогору). По законам родового общества родственнику ты мстить не можешь. Ни при каких обстоятельствах, что бы тот ни совершил; здесь закон совершенно категоричен. Только этим, по сути, можно объяснить тот факт, что Святогор не мстит Илье. Он с ним, побратавшись, едет дальше. По сюжету былины они наезжают на гроб, и дальше начинаются известные приключения, которые мы будем разбирать.
- 1 В русском языке существуют два совершенно равноправных обозначения воительницы: «богатырша» и «богатырка». Второй вариант отнюдь не является современным, его активно использовал Алексей Толстой.
