Андрей Дорожкин, г. Гродно
Услышав позвякивание ключей, Нина выбежала в прихожую:
— Ты надолго? — спросила она, чересчур сильно сжав локоть Игната, который почувствовал каждую косточку изящных пальцев своей жены даже сквозь защиту кожаной куртки. Боли не было, однако парень непроизвольно дёрнулся.
Пристальный взгляд девушки тяготил его не меньше, чем золотое кольцо на безымянном пальце правой руки, спрятанной в карман: «Господи, я готов на всё, лишь бы снять его сейчас же… Оставить на столике рядом с вазой, выбросить в форточку — всё, что угодно, лишь бы избавиться от гнетущей тяжести».
От чёрных мыслей, которые копошились в его голове, словно клубок змей, его спас сбившийся вдох: нечто среднее между икотой и всхлипом. Верный признак того, что Нина взволнованна или грустит. По влажному блеску в карих глазах он понял, что сейчас к ней тянут невидимые цепкие лапы оба состояния.
— ...экх… Надолго? — переспросила она и сделала шаг навстречу мужу, который всё же развёл руки, приглашая спрятаться в его объятиях.
— Ниночка, ты ведь знаешь, что я никогда нигде не задерживаюсь, если на то нет веских причин.
С этими словами Игнат крепко обнял её — и только сейчас заметил, насколько сильно она похудела. Нина всегда была стройной, но теперь ему показалось, что она может растаять от остатков тепла, которые берёг их привычный ритуал. Игнат тряхнул головой: как брошенный в озёрную гладь камень вызывает волны, так резкое движение вызвало дрожь во всём теле девушки.
— ...экх… Знаю… — прошептала девушка, встав на цыпочки и «клюнув» его аккуратно вздёрнутым носиком в шею. — Только всегда побаиваюсь, что причины, всякие-разные, рано или поздно тебя найдут…
— А знаешь ли ты о том, что я был чемпионом двора по пряткам? — новый вопрос, заданный с напускной гордостью, слетел к Нине на макушку вместе с мягким поцелуем.
— Ты маленький, двор маленький… экх… Проблемы маленькие, причины не веские... Попробуешь защитить свой титул в большом взрослом мире?
— Не составит мне ни малейшего труда, — соврал Игнат, вместо дозы успокоительного втянув полной грудью медово-полынный аромат её волос.
— Возвращайся… Я буду ждать, — со счастливой улыбкой сказала девушка, поправив съехавший с плеча махровый халат.
Она проскользила несколько метров по линолеуму в любимых стоптанных тапках, будто на коньках, и обернулась. Ещё через секунду Нина отправила мужу воздушный поцелуй и слилась с золотым светом от покосившегося торшера, подсматривавшего за ними из-за дверного косяка большой комнаты. Проводив её взглядом, Игнат достал из шкафа подготовленный заранее рюкзак и нырнул в омут подъезда.
*
— Нина права: я стал больше. Проблемы, растущие как на дрожжах, стали больше, — пробормотал Игнат, жадно вдохнув прохладный воздух.
«Нужно идти!» Двор, ставший родным за несколько лет, теперь казался чужим: впрочем, он никогда и не был похожим на дворик из города его детства. Оставаться здесь ему не хотелось. Игнат спрятал руки в карманы и ускорил шаг, а вскоре и вовсе перешёл на бег.
Ранее подавляемое, а теперь вырвавшееся на свободу желание скрыться подальше от дома сыграло с ним злую шутку. Парень не обратил внимания на трубу, торчавшую из асфальта ржавым зубом. Он споткнулся об неё, и, не успев достать из карманов руки, чтобы сгруппироваться, влетел в один из баков для мусора.
Пребывая в полуобморочном состоянии, Игнат не мог понять: слышит ли он гулкий звон пустой ёмкости или звон чуть более полной головы:
— Твою налево! Дворы не стали больше! И обозлились в край!
— Молодой человек! Будьте же внимательнее! — послышалось ворчание сбоку.
— Кто там? — прорычал Игнат сквозь сжатые от боли зубы.
— С учётом столь внезапного появления на территории, которую я выбрал в качестве места для ночлега, уместнее адресовать данный вопрос самому вопрошающему! Кто там? — мужской голос исходил из тёмного пространства между двумя контейнерами.
— Игнат. Временно исполняющий обязанности проверяющего прочность мусорных баков… А Вы? Неужели кто-то выбросил за ненадобностью академика изящной словесности?
— Отчасти Вы правы. Уточню: подобная «ненадобность» не стала итогом чьих-либо решений, но результатом моего осознанного самостоятельного выбора.
— Да кто там? Такое чувство, что я оказался в стереотипном анекдоте о жителях Питера. Вот только далековато мы от Культурной столицы.
— Ваша правда! Будем знакомы!
Из темноты показалась протянутая для приветствия рука. К своему удивлению, парень пожал её без колебаний. То, что Игнат изначально принял за ворох старой одежды, приобрело человеческие очертания.
— Добрый вечер! Меня зовут Виктор Иосифович. Как Вы смотрите на то, чтобы немного отметить такое неожиданное знакомство?
— Должен был сразу догадаться, для каких целей отточено речевое мастерство, — съязвил Игнат.
— Сейчас было обидно… — опустив глаза, искренне признался его новый знакомый и, тем не менее, не преминул уточнить: — Следует принять как отказ?
— А знаете, Виктор Иосифович: не откажусь! — воодушевленно воскликнул парень. — Сколько не хватает?
— 200 рублей, — отрапортовал Виктор Иосифович.
Парень присвистнул, похлопав по карманам в поисках кошелька:
— Ничего себе! Раньше местный тариф был не выше чирика! Понимаю: Вы нашли себя не на помойке…
— Всё так, хоть и обнаружен в сей неприглядной локации. Если же без юмора и сарказма, то величина «вклада» в общее дело объясняется просто: есть возможность выпить, не рискуя потерять зрение, — нужно ей пользоваться.
— Истина! Здоровье дороже, если так можно выразиться в данной ситуации, — поспешил согласиться Игнат и протянул «философу» деньги.
— Перейдём на «ты» для закрепления славного начинания? — приосанившись, спросил Виктор Иосифович.
— Не вижу препятствий!
— Тогда я для тебя просто Иосифович. Или дядя Витя. Я мигом! Здесь недалеко есть магазинчик.
Игнат провожал Иосифовича взглядом до тех пор, пока тот не скрылся в арке соседнего дома. Золотистые оконные прямоугольники, погасая один за другим, стали таймером, ведущим обратный отсчёт до начала неизвестного события. Отказались гаснуть лишь несколько: среди них было и окно их комнаты.
«Настойчиво и упрямо, под стать девушке за твоим стеклом, — подумал парень, физически ощутив потребность скрыться от надзора полуслепого глаза на седьмом этаже серой панельки. Осмотревшись по сторонам и убедившись в том, что нигде нет запоздалых прохожих, он уселся на рюкзак и прислонился спиной к одному из баков. Время шло, а арка соседнего дома так и оставалась черной дырой его дворовой вселенной: пусть она не поглощала новые объекты, но и Иосифовича назад не возвращала.
*
— Приступим? — раздался бодрый голос. Очевидно, Иосифович решил наверстать упущенное: усевшись рядом с новым соседом, мужчина поставил между ними бутылку коньяка средней ценовой категории. В качестве закуски выступили две маленькие шоколадки. В пластиковых стаканчиках заплескались идеально ровные порции для первого «захода», — Иосифович пригласил взглядом поднять «бокалы». Игнат, колеблясь, понюхал коньяк: «Вполне неплохо...».
— Пей, пока божественный нектар пластиком не напитался, — услышал он совет.
Однако, «чокнувшись», парень пить всё же не стал:
— Знаешь, Иосифович… У меня жена не употребляет — ей плохо даже от лёгкого запаха, а если от меня будет перегаром разить — вообще беда… Да и на работу завтра. Не обессудь!
— Не думал, что ты сегодня домой планировал возвращаться, — мужчина перевёл взгляд с плотно упакованного рюкзака на возвращённый ему стакан, который без дополнительных объяснений был опустошён одним глотком. — Кем трудишься?
Вопрос пьющего вылетел с блаженным придыханием. В дело пошёл шоколад, от которого Игнат не отказался:
— Владелец частной рекламно-новостной компании, — причмокнул он.
— Я-то думал, что ты идёшь в ночную смену: на завод или вахтёрить. Теперь же хочу спросить: от чего или от кого собираешься убежать?
— Я чемпион двора по пряткам: не убегаю, а прячусь.
— И как успехи? Я многократный участник международных соревнований по вольной борьбе, а бороться не научился, если говорить о поединках с самим собой.
— Как видишь, дядя Витя, я тоже далеко не ушёл, но у меня есть две попытки: спрятаться от себя или спрятаться от человека, который меня забывает… — ехидно прошептал Игнат.
— Я однажды попробовал: победы, призовые — и здравствуй, беззаботная самоуверенность! Поверил, что жизнь, — тот же ковёр: если там в одиночку справлялся, то почему тут не смогу? Помнишь, Игнат, я сказал об осознанно сделанном выборе? И куда меня это привело?
— К свободе с бутылкой не самого плохого коньяка и шоколадной плиткой?
— Показался мне толковым и умным парнем, но эта шутка граничит с искажённым видением свободы, — пробормотал в сторону Иосифович.
— Дядя Витя, не нагнетай! Мне не хватает лишь поучений бухого бомжа! — внезапно сорвался парень.
Его собеседник изменился в лице и отрешённо достал из внутреннего кармана куртки потрёпанное, на первый взгляд пустое, портмоне. Однако Иосифович всё же извлёк что-то из бокового отделения:
— Держи! У меня из денег — только монета в два фунта. Хранил её как память о поездке в Лондон. По нынешнему курсу — плюс-минус две сотни. Не хочу остаться тебе должным.
Приняв её, Игнат решил вернуть мужчине предыдущий презент:
— Шоколадка?
— Шоколадку — съешь! Говорят, для мозга полезно. Может, надумаешь чего…
— Дядь Вить…
— Будь здоров! Я, пожалуй, спать. Горчит что-то коньячишко, — пробурчал Иосифович, больше не глядя на растерявшегося парня.
Накинув на глаза капюшон куртки, он снова стал частью серого пространства между баками. Игнат, не оглянувшись на их с Ниной окно, дабы не потерять уверенность, ушёл со двора.
*
В пустоте улиц и своей души он дошёл до вокзала. Впереди — переход через железнодорожные пути: переступив через них, он оказался бы в редко посещаемой, а оттого малознакомой, части города; развернись он на 180°, любая из дорог привела бы его в их маленький квартирный Рим.
— Рельсы, рельсы, шпалы, шпалы…
Сработавшая система оповещения будто подсказала продолжение детского стихотворения: скоро прибудет запоздалый поезд. Оставаясь посреди перехода, на пути следования состава, он нащупал в кармане металлический кружок: «Решка — иду дальше, орёл — возвращаюсь домой. Ребро? Хах, куплю билет неважно куда!» Подброшенная монетка со звонким «бздынь» поднялась в воздух.
— Немедленно отойдите от путей на безопасное расстояние! — раздался из динамиков голос диктора вокзала.
Отвлекшись на предупреждение, Игнат не успел поймать двухфунтовик, который укатился в промежуток между рельсом и бетонным покрытием перехода. Парень побежал за ним, и, найдя, остановился как вкопанный: монета, пусть и с помощью стеночки углубления, стояла на ребре. К реальности его вернул гудок приближающегося поезда: «Что ты будешь делать?»
Немного помешкав, Игнат вытащил двумя пальцами прощальный подарок Виктора Иосифовича и, сжав его в кулаке, побежал в сторону вокзала. «В Рим!» — прошептал он, пробежав мимо входа в зал с билетными кассами. «Быстрее! Быстрее!» — отдавалось в его висках. Двор!!! Свет в окне! Подъезд. Седьмой этаж…
*
«Я мчался, а Нина, наверное, спит, попросту забыв выключить торшер». Парень отдышался, без малейшего шороха вошёл в квартиру — и застыл: из глубины комнаты до него донёсся голос Нины, очевидно разговаривающей с самой собой. В последний раз Игнат слышал эту заучивающую интонацию отличницы несколько лет назад, когда его жена была студенткой.
Он не видел, но слышал, как Нина судорожно перелистывает страницу за страницей, чтобы найти нужную ей информацию. Строка за строкой — история их жизни и любви, будней и праздников, бесед и молчания…
Игнат так же листал невидимые страницы своей памяти: «Масса больших событий и важных мелочей, из которых строилось их счастье, сейчас стала легче пёрышка, готового безвозвратно улететь в ветреном наступлении любого из новых дней. Всё пыталось исчезнуть, но его жена собрала их мгновения в дневник, словно растения в гербарий: некогда ароматные и полные природных сил, они постепенно засохли, сохранив, тем не менее, частичку своей красоты и свой неповторимый запах. Будем осторожны: воспоминания без труда проводят нас в прошлое, но одно неверное движение — и они останутся лишь зеленоватой пылью на наших пальцах…»
— Мы же едем к родителям Игната на выходные… Всё-всё забыла! Где записи? — спросила у себя девушка и заплакала.
Внезапно плач утих, и раздался звук разблокировки смартфона, а после — ещё несколько «щёлк» от прикосновений к его экрану.
— ...экх… Я же, глупая, подготовилась заранее! Вот, заметка и оповещение: «Пирог с яблоками! Но ты пекла его в прошлый раз, поэтому лучше свари харчо. Всё просто: для Лилии Антоновны — белые лилии. Свёкр шутливо “приревновал” тебя к свекрови: выучи песню Высоцкого и спой её Валентину Фёдоровичу». …Почему из всех лотерей мира я стала горе-победительницей именно в этой?
Девушка попыталась изобразить голос ведущего с ТВ:
— Деме-е-е-енция в 30 лет для Нины! Что ж, спасибо, аутосомно-доминантная форма болезни Альцгеймера. Поверила в благодарность? Зря! Будь ты проклята! — последнюю фразу приглушила подушка, в которую Нина уткнулась, будто в грудь мужа, в поисках защиты.
Игнату удалось бесшумно вернуться на лестничную площадку. Он спустился на этаж ниже, где стукнул себя ладонью в лоб, перебив таким способом накатившиеся слезы. Голос при звонке выдал бы его состояние, поэтому онемевшими пальцами он набрал смс: «Вижу свет. Буду через 10 минут». Им обоим нужно немного времени. Очень кстати сообразив перевести в беззвучный режим телефон, на который пришёл короткий ответ «Жду :)», он начал отсчитывать 600 самых долгих секунд в своей жизни.
*
— Ты чуточку придремала? — Игнат подсказал жене безобидную отговорку, целуя её в краешки глаз, которые были всё ещё воспалёнными от слёз.
— Что случилось? — спросила Нина, встав на цыпочки, чтобы поцеловать в ответ ссадину на лбу мужа.
— Не самое строгое наказание за невнимательность, — виновато прошептал Игнат и показал Нине шоколадку. — Готов обменять на ватную палочку с йодом. Согласна?
— О, согласна! Пойдём на кухню, страдалец, обработаю.
Пока Нина искала всё необходимое, Игнат уселся на стул. На столе, среди прочего, он увидел «редких гостей».
— Нож и точилку можно убирать?
— А, это? Нож тупенький… — выдохнула Нина, отводя взгляд. — экх… Я хотела приготовить ужин! А нож тупенький…
— Как твой муж!
Шутка и последовавший за ней искренний заливистый смех Нины несколько ослабили чувство стыда, которое жгло парня куда сильнее, чем йод, попавший на незатянувшуюся рану.
— Голоден?
— Не особо…
— Пойдём спать? Я с ног валюсь…
— Ловлю! — вскрикнул Игнат и подхватил жену на руки.
*
Игнату казалось, что он не снимает, а стряхивает с себя одежду, вместе с которой он хотел бы стряхнуть переживания этого вечера. Парень посмотрел в окно, думая о том, как отыщет Иосифовича: «Нужно извиниться и поблагодарить за поддержку». Он спешно погасил лампочку торшера, ведь его ожидала россыпь объятий: Нины, лёгкого пледа, ароматов мёда и полыни…
— Как ты, родная?
Чтобы не выдать волнение, его жена лишь молча повела плечами.
— Чем я могу помочь, Ниночка?
— Обещай всегда возвращаться… Обещаешь? — сквозь дрёму пробормотала девушка и тут же, не дожидаясь ответа, впервые за многие месяцы уснула спокойным сном.
