Пророчества Михаила Веллера

Текст: Татьяна Шипилова

Фото: Михаил Синицын/РГ

Писатель, философ и общественный деятель Михаил Веллер рассказал на фестивале «Красная площадь» о пророчествах русской литературы.

Прохладная погода побудила его вспомнить слова Джека Лондона: «Мороз сегодня, ребята, жестокий мороз».

Писатель заметил, что пророк никогда не предрекает светлое, счастливое будущее: «Пророк будет идти и вещать о последнем дне Помпей! О том, что будет конец света! Поэтому нам чаще всего и не нравится, о чем говорят пророчества».

В русской литературе же с пророчествами было всегда скромно. Собственно, на пушкинских «оковы тяжкие падут... и братья меч вам отдадут» и лермонтовских «настанет год, России черный год, когда царей корона упадет» пророчества и закончились.

Сейчас многие помнят Фаддея Булгарина как человека, который должен был писать на всех доносы и клевету на Пушкина, но вообще он был автором первого в России романа, переведенного на восемь иностранных языков. В новой книге Веллера «Огонь и Агония» об этом авторе есть целый раздел. «И вот он говорил о хорошем будущем и был как бы предтечей Ефремову с его идеей о том, как все будет хорошо. Но ведь русский взгляд в будущее - это взгляд скорбный. Чехов даже со своими „Тремя сестрами“ не видел в полной мере всех ужасов следующего поколения, а то бы порадовался, что так рано умер».

В советское же время пророчества должны были быть социалистическими, а изрекались, как правило, в советской фантастике. И яркими представителями были Алексей Толстой и Александр Беляев. И оба пришли к выводу, что «в России, что ни делай, получится пулемет». Потом на сцене появляется Иван Ефремов, который рассказывал о светлом коммунистическом будущем. «И именно поэтому сейчас он забыт: потому что не может быть все хорошо, - говорит Михаил Веллер. - Заметили, что сейчас нам никто никаких пророчеств не предлагает, и этому есть три возможных объяснения: не думают о будущем; не думают и не знают; знают, ужасаются, а потому нам ничего не говорят. Как вы понимаете, ни один вариант нас устраивать не может».

«Границы между философией и беллетристикой размыты.

Ведь мы всегда говорим о том, что умный писатель еще и философ.

Таким был Достоевский. Но после Первой мировой войны философия закончилась».

После Первой мировой войны происходит катастрофа мировоззрения. И никаких оптимистичных взглядов в будущее ни у кого не было: «Люди считали, что нужно думать о том, почему нам плохо живется сейчас, а не философствовать».

Ситуация несколько меняется, как это ни странно, после Второй мировой войны - пессимистические взгляды немного разбавляются оптимистическими, потому что - куда уж хуже?

Пророчества начались в 50-е годы: «Как вы понимаете, мы называем безвыходным такое положение, выход из которого нам не нравится. Тоффлер писал о том, что будет отмирать семья, люди будут все время менять работу, смешаются все границы и народы. И в этом ничего страшного нет, к этому надо приспосабливаться».

В 2008 году Михаил Веллер встречался с Элвином Тоффлером в Москве на презентации одной из его переведенных книг, после чего они немного побеседовали и пришли к выводу, что разрушение социума ни к чему конструктивному не приведет.

«Если в начале правления Брежнева еще кто-то верил в светлый коммунизм, то вместо коммунизма в 80-м году мы получили Олимпиаду в Москве, а к 81-му году перестали верить совсем».

После 1989 года же, когда вдруг стало можно все и печатать, и говорить, никаких теорий относительно будущего не появлялось. На Западе же есть масса интересных вещей, но ни одну из них нельзя назвать оптимистической: «Ну вот наши писатели пророчили войну и напророчили».

Огюст Конт, создатель теории позитивизма, говорил: «Демография - это судьба», и его поддерживает Веллер: «Когда количество народа уменьшается, в этом ничего хорошего нет».

Сейчас наблюдается уменьшение европеоидной расы, а это приводит к замещению одних народов другими. «Конечно, мы не говорим, что одни плохие, а другие хорошие. Все равные, но все - разные».

Михаил Веллер обратился к опыту американцев: уничтожить рабовладельческий строй в XIX веке, вернуть всех привезенных из Африки обратно на их родной континент, организовать там для них государство. «Землю выкупили, даже Конституцию написали. И чем все это закончилось? Все те, кто вернулись, тут же обратили в рабство местные племена. А это значит, что демократия кое-где не срабатывает».

«Схлопывание цивилизации приводит к тому, что женщины перестают рожать». Условия жизни - это мясо, а идеология, аргументация - это все соусы, которыми женщины своих детей кормить не намерены.

«Никто уже в современном мире не заглядывает на 110 лет вперед, кроме Китая. Для этих что 10 лет, что 110 - их цивилизации 5 тысяч лет!»

Без вопросов Веллера аудитория отпускать не хотела. Слушатели вспомнили, что недавно на форуме в Петербурге представители из Японии сообщили, что к 100-му году решится вопрос бессмертия: «Не решит ли это проблем, связанных с тем, что женщины не хотят рожать?»

- Нужно понимать, что не все японцы всегда разумны: никакого бессмертия никогда не будет, от этой идеи можно смело отдыхать. Смерть - это замена одного класса вещей на другой, более эволюционный. Чтобы жили мы, вымерли динозавры.

Разговоры о бессмертии - это для поэтов, это метафора.

Слушателей также волновала проблема пустующих театров: «Как привлечь зрителей в театры?»

- Театры пустуют не все и не всегда, но сегодня есть интернет, который убил телевидение. Телевидение до этого убило кино. А кино убило театр. Поэтому театр должен давать то, что не дает кино и интернет. Раньше основой театра была пьеса, а сейчас - спектакль, в котором режиссер изворачивается в своей оригинальности, чтобы привлечь зрителя громким именем и своей оригинальной трактовкой. А нужно ставить на пьесу. И когда режиссеры это поймут, тогда театры снова наполнятся.

И последней была поднята тема - к чему движется современный прогресс. А современный прогресс движется, по мнению Михаила Веллера, в свою логичную сторону.

- Одноразовая посуда вытеснила хрусталь, но ведь, принимая гостей, мы выставляем свою лучшую посуду, а одноразовую оставляем для пикников в лесу. Так и в книжной индустрии: отпала надобность в энциклопедических словарях, которые у всех на полках стоят, и у меня тоже, никому не нужны, а рука выбросить не поворачивается. Бумажные газеты и журналы тоже уже мы не покупаем. Но ведь при работе с серьезной книгой требуется ее наличие, и ты ее покупаешь. Бумага — это ведь только носитель, а важно содержание. До бумаги были папирус, рукописные книги. Прогресс - это расставание с прошлым, всегда печальное расставание, но будет и что-то хорошее!

Сейчас культура идет к роботизированному миру, которому не нужна будет никакая Сикстинская капелла, поэтому мы должны радоваться, что застали золотой век культуры, хоть и являемся свидетелями ее конца.

Встреча с писателем закончилась автограф-сессией.