С высоты старых крымских аулов
Я на море смотрела долго,
И мне чудился Дмитрий Гуров
С дамой в платье из серого шелка.
Е. АлексееваСюжет стар, как мир: Он, Она и море. Он – высокий, спортивный технарь около 50-и, солидная должность, семья, внуки. Она – большеглазая, хрупкая учительница, лет на десять моложе его, тоже семья, дети. Легкий курортный роман – прогулки, кино, общение, стихи. Лишь на прощанье руки не хотели разомкнуться, краткий поцелуй, как ожог. И она уехала.
А потом были письма…
ОНА
В высоком Храме Неба на Покров
Поставлены березовые свечки.
На мокрой ветке желтое сердечко
Дрожит от ветра в сени облаков.
Помедли, солнца луч, и редкий, и скупой,
Даруй еще мгновенье бытия
Листу последнему, покуда он живой
И снежным саваном не убрана земля.
Ах, память, зыбкой паутинкой нас минуя,
Помедли чуть… Свершив прощальный круг,
Дай окунуться в омут поцелуя
И ощутить тепло и силу рук.
В день светлый Покрова помедли, неизбежность,
Тревог и боли жесткая игра,
Пусть суету на миг заменит нежность.
И дай Вам Бог здоровья и добра.
ОН
Нынче память моя, как больной живописец,
Бесконечно рисует тебя и тебя.
Здесь от разума мало что может зависеть,
Он боится сказать мне: «Живи, не любя».
Когда слышу тебя, как я тронут и как благодарен,
На египетской шее – рубин в серебре…
Я надеждою так был бессчетно, безмерно одарен,
Что бреду до сих пор в золотом сентябре.
Здравствуй, вечный восторг, молодая и поздняя радость!
Как ты хочешь дарить, как ты хочешь любить.
Я улыбки твоей целовал белоснежную сладость
И в тепле серых глаз боль сумел позабыть.
ОНА
Вот руки печальные и разомкнулись,
Судьбы не связала нас хрупкая нить,
В пространстве и времени мы разминулись,
И это, я знаю, нельзя обратить.
В немом зазеркалье свечой невенчальной
Пророчит судьба однозначный ответ,
И в медленном жесте минуты прощальной
Застыл на перроне во мгле силуэт.
ОН
Нарисуй мне себя – возьми кисти,
Я скучаю порою до слез.
Ты не бойся писать поцветистей
И звезду посели в прядь волос.
Нарисуй мне себя – возьми кисти,
Тебя видел сто лет назад.
И прошу, не стесняйся, искристей
Колдовские пусть будут глаза.
Нарисуй мне себя – возьми кисти,
Но каким бы ни был колорит,
Только в жизни душа золотистей
В теплом взгляде твоем горит.
Чтобы стала мечта серебристей,
Чтоб очистила сердце слеза,
Нарисуй мне себя – возьми кисти –
И пришли мне твои глаза.
Как оклад для иконы, устрою
Обрамленье из песен своих
И в минуту лихую, не скрою,
Что молиться я буду на них.
ОНА
А теперь для тебя нарисую
В ароматах лаванды и роз,
В лунных бликах – плясунью босую
И звезду поселю в прядь волос.
Нарисую как символ надежды
На груди у нее талисман,
В складки светлой летящей одежды
Заверну ее гибкий стан.
Фоном – храм в честь святого какого-то,
Тучи – скоро придет гроза,
Нарисую два серых омута –
Колдовские ее глаза.
И почувствуешь стен круженье
И земли семибалльный толчок,
Когда солнечных два затменья
Тебе глянут прямо в зрачок.
С ней легко танцевалось и пелось,
Потому ее и не забыть.
Быть такой мне б, наверно, хотелось…
Ты такую хотел получить?
ОН
Я богатство ненужное выбросил,
Отпустил в степь на волю коня,
И вначале, как вымысел, выносил,
А потом уже встретил тебя…
Мои годы уйдут торопливо,
Ты, конечно, останешься в них
Самой светлой и самой красивой,
И звенеть будешь в песнях моих.
Да, столкнет тебя жизнь с неизбежностью,
Но держись и останься собой –
Сероглазой доверчивой нежностью,
Добрым светом над темной тропой.
ОНА
И долгой ночью, скованной забвеньем,
Средь смуты, зла, неправедных речей
Останусь я в тебе навек мгновеньем
Щемящей душу нежности твоей.
Проникну лунным бликом сквозь туманы,
Мои проглянут в спутнице черты,
В морской волне средь ароматов пряных
Вдруг угадать меня сумеешь ты.
В час одиночества взметнусь органной нотой
В пустые зеркала, рассеяв пыль и бред,
Незримой тропкой из глуши болота
Тихонько выведу тебя в рассвет.
И над клубком судьбы склоняясь низко,
Сплетаю покрывало светлых дней…
Я не в чужой стране, а рядом, близко –
В твоей душе и в нежности твоей.
ОН
Час пришел покидать, дорогая,
Молодую твою красоту.
Завтра ждут меня дали без края,
Там Россию прибили к кресту.
Над дорогой моею нависла
Туча черная. Мне ли не знать,
Что теперь мои числа без смысла,
Жаль, тебе не успел все сказать.
Побережьем твоим белоснежным
Я б хотел идти вечно в рассвет,
Удивленный, влюбленный и нежный,
Не убитый пока что поэт.
Любовался твоими глазами
И чуть-чуть не сказал: «Жди меня».
Только память крылами, как пламя,
Обожгла: путь не вправе менять.
Холод. Снежные дали искристы,
Там Россию прибили к кресту.
Глаза серые, что так лучисты,
Мне помогут пройти темноту.
Вот, собственно, и вся история. Они больше не встретились. Но сколько тепла и добра, какую роскошь общения подарил им осенний угасающий в морской дымке солнечный луч! А может, этот диалог согреет еще чью-то душу? Как знать…
Стихи от имени персонажа «ОН» — Геннадий Дмитриевич Столбов
