«Издательство выросло из моего книжного шкафа»

Текст: Альбина Гимранова

Фото с личной страницы Ирины Тархановой в «Фейсбуке» и с сайтов brbrs.ru, news.rambler.ru

Год Литературы.РФ продолжает знакомить с небольшими независимыми издательствами.

Наш сегодняшний герой - издательство «Барбарис». Оно выпускает книги, открытки, настольные игры, стараясь при этом, чтобы каждый выпущенный «продукт» становился произведением искусства. Книги «Барбариса» - это книги-провокации, где текст переходит в графику, а рисунки можно читать. Таковы, например, манускрипт переводчика Валерия Сировского «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!»; записанная реальность советского андеграунда «Текстильщики. Гостевые тетради Михаила Гробмана 1964–1971»; тетрадь ученицы Филонова и подруги Хармса художницы Алисы Порет «Записки. Рисунки. Воспоминания». Таков же «рукодельный» альбом «Диалоги», в котором картинки из модного журнала XIX века сопровождены современными диалогами.

«Барбарис» «расцвел» в 2011 году. За проектом стоит Ирина Тарханова - московский художник, дизайнер и архитектор. Она рассказала «Году Литературы» о том, как появляется многослойность, почему культура начинается с книги и что получается, когда переводчик превращается в художника.

Как возник «Барбарис» с его подходом — провокационным, экспериментальным, отчетливо игровым?

И. Тарханова: Издательство выросло из моего книжного шкафа, поскольку я книжный дизайнер. Всю

жизнь я занимаюсь журналами и книгами по искусству,

сделала их, думаю, больше сотни. Я «делатель книг», некоторые говорят - «книжный режиссер», поскольку книги всегда создаю вместе с авторами, искусствоведами, художниками. И получается, что я много знаю про издательскую кухню изнутри. Вероятно, отличаюсь от человека, который захотел заняться книгоизданием в качестве бизнеса, например. Мне не интересно просто найти талантливый текст, сверстать, напечатать и продать.

Для меня издательство — это маленький клуб,

мне интересна та универсальная деятельность, которая может развернуться вокруг чуда, вокруг бумаги с буквами и картинками. Мне интересна культурная инспирация, толчок к действию, мне интересен момент соучастия и размышления через книгу, игру, выставку. Интересен сам по себе издательский конструктор, процесс — от замысла до работы с редакторами, авторами, полиграфистами, а затем и с читателями.

В интервью «Радио Свобода» вы говорили, что вам не интересно издавать поэта как поэта и художника как художника. Почему для вас важна смена социальных ролей, что это дает?

И. Тарханова: Меня, конечно, прежде всего интересуют универсальные персонажи. И в людях, и в

культурных месседжах мне интересна некая многослойность. Всегда можно открыть хорошо известного автора с новой стороны. Или открыть никому не известного автора. Например, Валерий Борисович Сировский был больше известен как переводчик-синхронист. А я продвигаю его как выдающегося архитектурного графика. Он как художник может работать в разных направлениях: делает фотографии, занимается интерьерным дизайном. Но я вижу в нем великолепного артиста в архитектурном рисовании. Или, например, Татьяна Щербина — известный поэт и писатель. Интересно показать ее как художника. И заново открыть ее четыре самиздатовских книжки, которые были очень популярны в узком кругу ее почитателей в восьмидесятые годы.

И вообще,

я люблю удивлять,

меня не цепляет вторичное, даже очень талантливое. Мне интересно маленькое, но «свое» открытие.

Вы издаёте необычные книги: симбиоз текста и изображения, уникальные рисунки, и все это напечатано на дорогой европейской бумаге. Порой переплеты сделаны вручную. Но и стоит всё это соответствующе. Кому адресованы ваши книги? Кто ваш читатель?

И. Тарханова: Это люди, которые не могут без книг в принципе. Люди, которые любят листать, шуршать, держать их в руках. Можно сказать, обладают тактильным зрением. Я не говорю про тех, кто читает запоем — они могут довольствоваться электронными книгами. В общем, сейчас уже такое количество электронной литературы, что состязаться с этим бессмысленно. Конечно, электронные книги — это скорее утилитарный продукт, как одноразовая посуда. Но от одноразовой посуды никто не отказывается. Это демократично и удобно, но книга как творение, как дитя определенной эпохи никуда не исчезнет. Прикасаться, ощущать, трогать теплое, нежное, холодное кончиками пальцев, запоминать запахи и ароматы — это человеческое. Если вы не робот, то не захотите просто считывать информацию и строить формулы.

До Гутенберга книга стоила неимоверных денег: дорогие оклады, каллиграфия, иллюстрация. И, конечно, такие книги передавались по наследству. В каком-то смысле вы идете к этому же, возрождаете культуру исключительного отношения к книге как к элементу искусства?

И. Тарханова: Книга — это знак культурного человека, и чем эта книга умнее устроена — тем культурней человек. Если мы страна хорошей традиционной культуры, то желание листать никуда не исчезнет.

Есть Япония - признанный лидер хайтека. При этом ничто не мешает японцам иногда приходить в сад, подолгу медитировать над камнями и заниматься каллиграфией. У японцев культура бумаги никуда не делась. Она развивается параллельно. Давайте учиться у мудрых.

Вы всегда издаете книги с текстом и изображением?

И. Тарханова: Я сейчас как раз готовлю к изданию первую книжку «Барбариса» без

картинок, но ее презентация будет сопровождаться выставкой фотографий. Это «Проклятые тосканцы» Курцио Малапарте. «Проклятые тосканцы» — ода отдельности, ода исключительности. Вот я и решила, что тоже сделаю исключение из правил. Но мне в принципе интересны сложные книги: тексты с картинками и картинки с текстами. Это как

слоеный пирог из разных опытов,

умений, размышлений — всегда неожиданно и всегда новый объем.

Получается, вы избавлены от погони за тиражами, новыми именами, авторами… А с какими сложностями вы сталкиваетесь?

И. Тарханова: В процессе подготовки книг не возникает никаких сложностей. В конце концов, все собрать, придумать, сверстать, сделать корректуру, отнести в типографию — только в радость. Авторы с удовольствием помогают и участвуют в «Барбарисе». Они понимают, что попадают в сферу клубной деятельности и чувствуют себя здесь уютно и защищенно. Помогают волонтеры. Но, безусловно, существует проблема финансирования, особенно теперь, когда произошел очередной скачок цен в полиграфии. Проблемы продвижения изданий также никуда не исчезли, а только стали сложнее. Нет журналов и газет, посвященных книгам. Что-то появляется и сразу исчезает. Участие в книжных ярмарках стоит многих денег, и мы часто не можем себе этого позволить. Пиар тоже требует вложений и особого, постоянного внимания. Поэтому учимся сами конструировать сайты и работать в социальных сетях, придумываем новые формы общения с читателями. Мы должны помочь им не утонуть в море информации и распознать наш корабль.

Как обстоят дела с реализацией?

И. Тарханова: Здесь я учусь, и мне помогают учиться.

Наш путь — это выставочная клубная деятельность

и собственные книжные базары. Работа с торговыми точками почти невозможна, поскольку это огромные проценты и гигантский бюрократический оборот. Однако несколько мест у нас есть. Мы с ними дружим и ценим это сотрудничество. Коммерческих проектов у издательства нет, но, вполне возможно, они появятся в будущем, поскольку есть интересные сферы, которые я хотела бы задействовать как параллельные книгоизданию. Сейчас издательство для меня — дорогостоящее хобби дизайнера, но надеюсь, что в будущем это станет моим основным делом.

Сколько нужно издавать в год, чтобы поддерживать издательство? У вас есть какой-то минимум?

И. Тарханова: Количество совершенно не важно. Можно издать одну книгу в год, и она будет прекрасна. Не исключено, что в будущем появятся такие издательства, которые будут выпускать одну суперкнигу в год. И все будут ждать, волноваться, а потом смаковать ее выход в свет, снимут фильм, поставят спектакль. Получится книга-событие.

Вы выпустили иллюстрированные воспоминания художницы Алисы Порет. Ведь это тоже получилась книга-событие. Как вы нашли такой материал?

И. Тарханова: У «Барбариса» много поклонников, которые видят в издательстве большой потенциал.

Эти люди обладают знаниями, вкусом, желанием соучаствовать, они приносят интересные идеи. Так появилась подсказка, что есть некая коллекция, которая распродается. Нельзя было упустить момент. Когда я делала копии этих тетрадок, фотографировала их, я не знала ничего об их дальнейшей судьбе. Ведь если архив распродают, он рассыпается в пыль и становится полностью недоступен. А это большая беда, потому что, по идее, каждое такое собрание, как национальное достояние, должно попасть в государственное хранение для всеобщего пользования. Сама Алиса Ивановна ценила свои записки и, как мне рассказывали ученики, хранила эту тетрадь в сейфе под диваном. В общем, большое счастье и удача, что мне довелось вовремя приблизиться к драгоценным рукописям и быстро их издать.

То есть вы находитесь в положении золотоискателя?

И. Тарханова: В частности, и золотоискателя. Мне кажется, что удачно получилось и с гостевыми тетрадями Михаила Гробмана. На одной из выставок «Нон/фикшн» мы случайно разговорились с Ириной Врубель-Голубкиной, и она сама предложила их издать. Потом тетради надо было оцифровать, перевести все автографы в текстовый вид. Колоссальная работа большого коллектива людей! Потом я добавила туда дневники Гробмана. Отрывки подбирали по датам автографов. Так рождался объем. Меня волнует объем времени и действия здесь и сейчас: человек что-то написал, секунду спустя что-то нарисовал, о чем-то подумал, что-то увидел. И мне интересна документация артистической акции, мысли «здесь и сейчас». Можно сказать, что я коллекционирую процессы: что делают, как делают, с кем делают, о чем при этом говорят, как пьют кофе, на какое небо смотрят. Для меня издательство — это не место, куда писатели приносят свои тексты, художники — свои картины, а издатель планирует, сколько денег потратит на печатную машину, и договаривается с магазином. Нет. Это какое-то таинство взаимодействия очень многих культурных контактов, его запись, фиксация.

Сейчас многие предрекают исчезновение книг — в будущем они станут раритетом, такими же предметами интереса коллекционеров, как, скажем, виниловые пластинки. Книги будут дорого стоить, их станут приобретать только ценители. А каковы ваши прогнозы?

И. Тарханова: Есть определенные знаки культуры, по которым распознается интеллигентный

человек. Раньше было так: есть у человека библиотека — хорошо. Ставили крестик в протоколе. Интеллигентность была в моде, если хотите. Теперь другое. Пока — другое. Считается, что все развивается по спирали. В наши дни люди страстно соревнуются в умении жить. Жить красиво, успешно, благополучно. Книги стали исчезать из домов. Книги утекают в электронные чернила. Но я считаю, что книга как тактильный предмет, произведение рук и ума всегда будет стремиться к человеку и находить его. Здесь я говорю о книге, как о живой особи, что важно.

Книга — по-настоящему мистический продукт человеческой деятельности.

Мистический?

И. Тарханова: Да. Конечно. Кто такой культурный человек? Для меня культурный человек только тот, кто в состоянии действовать осознанно. Он не робот и не зверушка. Когда человек живет, следуя сиюминутным инстинктам, либо механически, он не понимает, что с ним происходит, и свою сущность просто встраивает в механизм чьих-то действий, каких-то внешних процессов. В таком случае он мало чем отличается от животного или совершенного физиологического аппарата. А книга, как осознанная запись, на протяжении тысячелетий фиксировала путь, была зеркалом. Человек вкладывал в книгу все свои знания, умения, переживания, опыт. Вкладывал и хранил. Книги знают о людях все. Книги в этом смысле и есть мистический продукт, потому что мы уходим, а ОНИ остаются. В них записаны истории развития поколений, эпох и цивилизаций. Очень часто они незримо диктуют свою волю и управляют целыми народами. Поэтому я считаю, что культурное человечество так или иначе будет соприкасаться с книгой. Я не знаю, каким образом. Это удел футуристических фантазий.

Но книга не уйдет никогда и никуда.

Исчезновение книги может означать только одно: исчезновение человека как вида.