«Все козыри» русской литературы

Несколько жизнеописаний "тузов", "королей"  и "дам" русской литературы от Константина Победина из книги-приложения к интеллектуальной игре — картам «Все козыри».  Кто же на каком месте в пирамиде русских писателей?

Фрагменты книги «Все козыри» и иллюстрации предоставлены издательством «Барбарис».

1. АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ ПУШКИН (1799—1837)

Поэт сам себе, переиначив Горация, перед смертью напророчил: «Слух обо мне пройдет по всей Руси великой, и назовет меня всяк сущий в ней язык». Всяк – не всяк, но как только Пушкина не называли! И «солнцем русской поэзии», и «невольником чести». «Тебя ж, как первую любовь России сердце не забудет!» — скорбно восклицал Тютчев.

Достоевский был предельно краток: «Пушкин — это наше все», — сказал он с убежденностью председателя Счетной палаты и не ошибся.

Александр Сергеевич оставил в дар потомкам классические образцы практически во всех жанрах литературы: стихах, поэмах, пьесах, повестях, исторических очерках, путевых заметках, эпиграммах, альбомных дамских пустячках, дерзких пасквилях, деловых и частных письмах, а также в вызовах на дуэль, которых у него была не одна, как многие полагают.

Пушкин оставил также немало денег на зеленых столах, азартно, но неудачливо играя в карты и на бильярде. Своей повестью «Пиковая дама» он воздвиг впечатляющий «памятник нерукотворный» всем одержимым игорной страстью.

Француз Дантес не читал по-русски, поэтому не понимал, на кого поднимает руку. Если ваши дети не будут читать родную литературу, они тоже могут в будущем совершить что-нибудь такое, о чем придется горько сожалеть не только им одним.

2. ЛЕВ НИКОЛАЕВИЧ ТОЛСТОЙ (1828—1910)

Представитель графской ветви дворянского рода Толстых. Не путать с просто толстыми ветвями, например столетнего дуба или баобаба.

Написал три великих романа: «Война и Мир», «Анна Каренина» и «Воскресение», возвышающиеся над нашей достаточно высокорослой литературой ХIХ века, как баобабы над мелкими кустарниками в африканской саванне.

Его повесть «Два гусара» целиком построена на изображении опасностей, связанных с карточной игрой. Будучи двадцатилетним балбесом Толстой сам неосмотрительно сел играть в карты с умелым пожилым негодяем. Чтобы расплатиться за чудовищный проигрыш ему пришлось разобрать и продать на своз огромный деревянный материнский дом в Ясной Поляне. Тот скромный дом, в котором он прожил еще шестьдесят два года и где теперь его музей, — всего лишь один из двух боковых флигелей. Образно говоря, Лев Николаевич проиграл в карты шубу, но оставил от нее рукава, одним из которых всю жизнь и довольствовался.

3. НИКОЛАЙ ВАСИЛЬЕВИЧ ГОГОЛЬ (1809—1852)

Писатель, о котором украинские и русские читатели любят спорить: кому он роднее? Сам Гоголь до такой степени любил и Россию, и Украину, что из сорока трех неполных лет, которые ему отмерила судьба, двенадцать прожил за границей — в Германии, Франции, Швейцарии, Италии — отменный у человека был вкус! Совершил паломничество в Святую Землю, но там его шокировало отсутствие комфортабельных гостиниц.

Гоголь любил вкусную еду, пестрые шелковые жилетки, Пушкина и поучать других. Не любил женщин.

Сочинил три знаменитые пьесы: «Ревизор», «Женитьба» и «Игроки», все действующие лица которых, либо жалкие идиоты, либо бессовестные прохвосты, что, в общем, составляет идеальную комбинацию для всякой благополучной общественной жизни. В прозаической поэме «Мертвые души» ни разу не употребил популярное ныне словосочетание «настоящий мужик». Иностранцы не понимают, что мы находим в его карикатурно-гротескных сочинениях, а мы не понимаем, как можно было написать, что «редкая птица долетит до середины Днепра», и всех в это, хотя бы на мгновение, заставить поверить.

4. ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ ДОСТОЕВСКИЙ (1821—1881)

Родился в семье военного врача и, по совместительству, мелкого помещика, которого убили собственные крепостные.

В молодые годы Федору Михайловичу едва не стоило жизни увлечение подпольной политической деятельностью: его обвинили в распространении агитационных листовок среди поголовно неграмотных солдат и крестьян. Приговоренный по этой серьезной причине к смертной казни, он был в последний момент помилован и прямо с эшафота отправился по этапу в Сибирь. Император Александр II, взойдя на престол, амнистировал последних, наиболее мороустойчивых декабристов, прозябавшего в Омске Достоевского и еще с полсотни хорошенько обо всем подумавших бывших поборников свободы.

Во второй половине жизни писателя обуревали две страсти: к сочинительству и рулетке. Плодом их краткого счастливого сосуществования в одной, ужасно противоречивой душе, стал роман "Игрок".

В основе сюжетов большинства сочинений Достоевского — либо страстное желание раздобыть кучу денег, либо поскорее от них каким-нибудь истерическим образом избавиться.

Названия наиболее известных — звучат как неутешительные диагнозы: «Бедные люди», «Записки из Мертвого дома», «Преступление и наказание», «Бесы»… На знаменитом портрете кисти Василия Перова Федор Михайлович выглядит сосредоточенным и мрачным, как Христос в пустыне. Писателя, который в романе «Подросток» заявил о том, что «смех является самой верной пробой души», самого невозможно представить не то что смеющимся, но хотя бы слегка улыбающимся.

5. ИВАН СЕРГЕЕВИЧ ТУРГЕНЕВ (1818—1883)

Этот выдающийся литературный селекционер вывел на авансцену отечественной изящной словесности представителей, как минимум, двух чистых пород: «нигилистов» — роман «Отцы и дети» и «тургеневских женщин» — «Дворянское гнездо», «Ася», «Первая любовь», «Накануне» — где они только не шуршат своими длинными шелковыми юбками!

Тургенев обессмертил собачку Му-Му, предварительно утопив ее по приказанию злобной барыни, в образе которой ославил на всю Россию собственную нелюбимую мать.

Половину жизни Иван Сергеевич питался крохами благосклонности чужой жены, французской певицы Полины Виардо, около которой, никого не стесняя, и не стесняясь, состоял богатым приживалом и благодетелем. Еще Тургенев состоял членом бесчисленного количества различных общественных комитетов, а также в двух всеми обсуждаемых и осуждаемых многолетних ссорах: с Толстым и Достоевским. Перед смертью издал сборник лирических миниатюр «Стихотворения в прозе». В одном из них охарактеризовал русский язык, как «великий, могучий и свободный» и горячо рекомендовал его любить. Спасибо, Иван Сергеевич, за добрый совет! Мы все его любим! Кто-то явно, а кто-то — эту любовь тщательно скрывает, как незабываемый горе-собаковод, немой дворник Герасим.

6. АНТОН ПАВЛОВИЧ ЧЕХОВ (1860—1904)

Биографы пишут, что семья Чехова жила в тяжкой бедности, при этом сын разорившегося бакалейного лавочника смог поступить на медицинский факультет Московского университета и получить диплом врача.

Как известно, Россия — страна загадочная. В произведениях Антона Павловича она, напротив, банальна, смехотворна и объяснима, как зубная боль у всякого, кто додумается запивать мороженое горячим чаем, или диарея у любителей сочетать зеленые огурцы с парным молоком.

Чехов как-то обмолвился о том, что «всю жизнь по капле выдавливал из себя раба». Вместе с рабом он выдавил на свою сочинительскую палитру столько серой краски, что упорно не желавшие унывать современники единодушно условились называть писателя «певцом сумрачных настроений». В произведениях Чехова нет литературных героев, есть только литературные жертвы его холодного остроумия и какой-то отстраненной, почти зоологической наблюдательности.

Человеческая жизнь по Чехову — совершенно бесполезное времяпрепровождение, вроде игры в дурака с одними шестерками и семерками на руках. Сам писатель в карты не играл, зато составил десять тысяч статистических карточек, по собственной инициативе занимаясь переписью населения каторжного острова Сахалин, от чего, впрочем, также было мало проку. Его последними словами были: «Ich sterbe» — «Я умираю». В тот момент рядом с Чеховым находились одни только немецкие врачи. Для всякого русского писателя, даже в таком отчаянном положении, самое главное — быть понятым. Можете принять это за шутку в стиле автора "Палаты № 6".

7. АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ ОСТРОВСКИЙ (1823—1886)

У этого драматурга были очень веские причины сочинителем не становиться. Сын адвоката, он сам учился на юриста и восемь лет проработал чиновником различных московских судов, один из которых назывался Совестным, а другой — Коммерческим. Очевидно, что судили в них по-разному, но, наверняка, в обоих не обходилось без взяток. Как правильно молодой человек начинал! А потом в двадцать шесть лет написал комедию "Свои люди — сочтемся" и пошло-поехало: за неполные сорок лет Островский сочинил полсотни пьес, которые делятся на чудесные — вроде "Снегурочки", потрясающие — вроде "Грозы", искрометно остроумные — "На всякого мудреца довольно простоты", уморительно смешные — "Женитьбы Бальзаминова" и — "Бесприданницы". В фильме Эльдара Рязанова, снятого по мотивам этой драмы, Лариса Гузеева всецело доверяет Никите Михалкову, чего делать категорически нельзя.

Островский в течение 150 лет является главным кормильцем артистов Малого театра и сотен других, различной величины русских театров.

По количеству написанных пьес он явно превзошел Шекспира, но, в отличие от легендарного англичанина, понятен только у себя на родине. Надо полагать, что Александру Николаевичу и всероссийской славы было вполне достаточно. О том, что когда-нибудь его пьесу "Бешеные деньги" экранизирует какой-нибудь кассовый голливудский тарантино, он вряд ли мечтал.

8. ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ ГОНЧАРОВ (1812—1891)

Этот уроженец Симбирска лирически воспел и морально оправдал нашу национальную лень-матушку в знаменитом романе "Обломов". По странному совпадению в том же городе несколько позднее родился другой сочинитель, насочинявший такое, что содрогнулся весь цивилизованный мир. Его творческий псевдоним — Ленин — с ленью как-будто не имел ничего общего, кроме абсолютного созвучия...

Сегодня Ленин уже не актуален, а Обломов — очень даже и, похоже, эта тема — всерьез и надолго.

Укорененная в веках инертного рабства наша национальная лень представляется такой же цельной мировоззренческой системой, как отрешенный от всякой житейской суетности буддизм или принцип "недеяния" китайских даосов.

Перу Гончарова принадлежит еще пара романов: "Обрыв" и "Обыкновенная история". Читать их стоит лишь в том случае, если вам, подобно Илье Ильичу Обломову, совершенно нечем заняться, а также цикл очерков "Фрегат "Паллада", в котором великолепным слогом изложены яркие впечатления от курения замечательных манильских сигар в кают-компании превосходного военного парусника, оказавшегося, по счастью, за несколько тысяч миль от того места, где ему в это время следовало быть: а именно — на Черном море, чтобы защищать Севастополь от нападения англичан, французов и турок.

Всем своим творчеством Гончаров красноречиво доказывал, что России лучше обойтись как-нибудь без подвигов, рывков, толчков и родовых схваток. Пока что в это верят далеко не все россияне. Но, возможно, когда-нибудь поверят и даже захотят переименовать Ульяновск в Гончаровск.

9. АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ ГРИБОЕДОВ (1795—1829)

Двойной тезка Пушкина. Как и он, погиб от руки иноземца, когда толпа, подстрекаемая мусульманскими фанатиками, ворвалась в здание Русской дипломатической миссии в Тегеране. Знаменательным образом Пушкин повстречал телегу с гробом Грибоедова во время своего путешествия в Арзрум, о чем и написал в одноименном очерке.

Филолог по образованию и дипломат по профессии, Грибоедов знал французский, английский, немецкий, итальянский, греческий и латынь; до известной степени освоил арабский, персидский и турецкий, но русским владел настолько восхитительно, что вот уже сто девяносто лет подряд его пьесу в стихах "Горе от ума" не перестают играть, смотреть и цитировать многие поколения русских людей.

Кажется, что ее текст состоит из одних афоризмов: "счастливые часов не наблюдают", "ни слова в простоте", "блажен, кто верует: тепло ему на свете", "подписано, так с плеч долой!", "что за комиссия, Создатель, быть взрослой дочери отцом", "читай не так, как пономарь, а с чувством, с толком, с расстановкой", "смесь французского с нижегородским", "в мои года не должно сметь свое суждение иметь", "минуй нас, пуще всех печалей, и барский гнев, и барская любовь", "пойду искать по свету, где оскорбленному есть чувству уголок! Карету мне, карету!.."

В отличие от страдающего избыточными умственными способностями Чацкого, чувств самого Грибоедова никто не оскорблял: незадолго до своей трагической гибели он обвенчался с красавицей из почтенного грузинского рода князей Чавчавадзе. Юная вдова похоронила своего супруга в Тбилиси и до конца своих дней оставалась верна его памяти.

Если бы Грибоедов был сегодня жив, он, наверняка, написал бы пьесу о том, что творится в треугольнике, так печально ему знакомом: Турции, Иране и Закавказье. Ее название: "Горе от недостатка ума", увы, напрашивается само собой.

10. МИХАИЛ ЮРЬЕВИЧ ЛЕРМОНТОВ (1814—1841)

Писатель с очень двойственной эстетической и этической позицией: его перу принадлежат не только возвышенно-романтические кавказские стихи и поэмы в духе Байрона, но и прозаические пассажи вроде: "- Ужасные бестии эти азиаты! Вы думаете, они помогают, что кричат? А черт их разберет, что они кричат?.. Ужасные плуты!" или "Ведь эдакой народ! И хлеба по-русски назвать не умеет, а выучил: "Офицер, дай на водку!" Всем памятно пафосное лермонтовское восклицание: "Москва, Москва!.. Люблю тебя, как сын, как русский, — сильно, пламенно и нежно!" И мало кто знает, что это цитата из фривольной поэмы "Сашка", прочитав которую, высоконравственный Николай I пришел в ярость.

Лермонтов, как, может быть, никто другой из больших русских писателей, имел особый дар нарываться на неприятности.

За дерзкое стихотворение "На смерть поэта" он был сослан на Кавказ в действующую армию. В стычках с горцами поручик Тенгинского пехотного полка Лермонтов проявлял незаурядную храбрость, желая получить боевую награду и право на возвращение в столицу, но царь не желал его ни награждать, ни прощать. Обнаружив на ночном столике в спальне супруги свежий оттиск "Героя нашего времени", Николай устроил ей такую жуткую сцену, как если бы императрица ему с этим отвратительным Лермонтовым физически изменила.

Сцену собственной смерти писатель с поразительной точностью изобразил в "Княжне Мери". Правда, в книге умный Печорин убивает глупого Грушницкого, а в реальности гениального Лермонтова застрелил самовлюбленный и недалекий Мартынов.

Михаил Юрьевич жил и творил с интенсивностью, явно не предполагавшей благополучного долголетия. Он, судя по всему, был сам в этом уверен, иначе бы не закончил свой роман главой "Фаталист". В ней армейский офицер, испытывая судьбу, счастливо играет в подобие "русской рулетки", а через какой-нибудь час гибнет от руки пьяного казака. Мартынов, кстати говоря, был казачьим ротмистром. Закончить разговор о Лермонтове было бы уместно цитатой из байроновского "Гяура": "When shall such hero live again?" ("Когда такой герой родится снова?"). Сам поэт использовал её в качестве эпиграфа к своей поэме "Последний сын вольности".

11. НИКОЛАЙ АЛЕКСЕЕВИЧ НЕКРАСОВ (1821—1877)

Известно, что в старые времена русские помещики, за неимением наличных денег, играли в карты, ставя на кон собак, лошадей с экипажами, десятины пахотной земли, рощи, луга, мельницы и собственных крестьян. Можно сказать, что карточная игра являлась одним из скрипучих механизмов малоэффективной крепостнической экономики.

Великий русский поэт-демократ появился на свет в селе Грешневе, родовом имении отца. Так укоризненно сел без причины не называют: судя по всему предки Некрасова чем-то серьезно прогневили Бога.

Николай Алексеевич всю свою жизнь словно отмаливал их грехи. Он упорно, длинно, иногда красноречиво, а чаще велеречиво писал о том, в каком неоплатном долгу просвещенная часть общества перед теми, кто чаще чешется, чем крестится, и всей семьей в пятнадцать душ попеременно обувается в одни сапоги. Существования огромного количества богатых, оборотистых, трудолюбивых мужиков поэт упорно не замечал, а сам поступал подобно Робин Гуду: когда не хватало денег на издание журналов "Современник" и "Отечественные записки" в которых он, из номера в номер публиковал свои прогрессивные произведения, Некрасов шел в дворянский Английский клуб и играл в карты с закоренелыми консерваторами и ретроградами.

Можно сказать, что его удачливая карточная игра явилась мощным приводным ремнем в становлении и развитии демократической российской периодики.

Простодушные сегодняшние школьники еще, возможно, в курсе, что дед Мазай — это такой русский гондольер, который перевозит зайцев с одной сухой кочки на другую, а зайцы — это те, кто пользуются транспортом бесплатно. А завтрашние — о Некрасове вспомнят вряд ли. У народа карта памяти куда меньше любой игральной и делать на нее ставку — абсолютно проигрышное дело.

12. МИХАИЛ ЕВГРАФОВИЧ САЛТЫКОВ-ЩЕДРИН (1826—1889)

Этот, ни в чем, кажется, не похожий на Пушкина писатель, начинал в точности как он: окончил Царскосельский лицей, во время учебы тоже писал и даже публиковал стихи, затем, подобно своему великому предшественнику поступил на государственную службу, с которой за "вредный образ мыслей" был также уволен и отправлен в ссылку, но не в экзотические теплые края с целью написания "Кавказского пленника", "бахчисарайского фонтана" и "Цыган", а в тривиальную Вятку исполнять обязанности старшего чиновника при губернаторе.

Салтыков-Щедрин попал в немилость тридцатью годами позднее Пушкина. Времена были менее простительные. Николай I отличался от своего старшего брата, Александра I, как волкодав от пуделя. До его кончины Михаил Евграфович предпочитал не высовываться, а в 1856 — 1857 гг. опубликовал "Губернские очерки" — сочинение для власть предержащих, мягко говоря, не вполне лестное. Их появление наделало шуму, однако молодой царь-реформатор Александр II счел возможным назначить желчного сатирика вице-губернатором Рязани, а затем Твери.

Щедрин оказался человеком с устойчивой биполярностью: умелый, внешне лояльный режиму, крупный администратор непостижимым образом сочетался в нем с таким свирепым критиком и высмеивателем российского мироустройства, каких ни до него, ни после на нашей земле не водилось.

Читая его "Историю одного города", смеются разве что те, кто способен веселиться на похоронах.

Михаил Евграфович был большим писателем с почти нулевой тепловой отдачей. Даже рядом с холодильником есть шанс немного согреться, если прислониться к нему с тыльной стороны, там, где расположен мотор. Щедрин — всесторонне холоден. О том, что им двигало можно догадаться, но эта догадка никому не принесет счастья.

54. НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ НОСОВ (1908—1996)

Автор "Незнайки" сам очень многое знал. В детстве он едва не умер от тифа и когда выздоровел, его мать плакала от радости. "Так я узнал, — писал впоследствии Николай Николаевич, — что плакать можно не только от горя". С 14 лет ему пришлось работать продавцом газет, землекопом, косарем и чернорабочим на бетонном и кирпичном заводах, то есть, фигурально выражаясь, "познать тяжкий труд". Позднее, окончив Московский институт кинематографии и став художником-мультипликатором, Носов узнал сколько месяцев должен провести за рабочим столом сгорбленный взрослый дядя, чтобы вызвать пятиминутный восторг малышни в кинозале.

Подобно большинству детских писателей Николай Николаевич начал сочинять сказки, пытаясь развлечь собственного ребенка. Все его произведения, так или иначе, связаны с темой труда, учебы и знакомят с основными принципами общечеловеческой морали.

Поскольку даже в самые жестокосердные советские времена никто не призывал юных читателей к бдительности во время сидения на горшке или к напряженной классовой борьбе в первом классе начальной школы, лучшие образцы советской литературы и сегодня совершенно не устарели.

За повесть "Витя Малеев в школе и дома" ее автор получил Сталинскую премию. Ну и что с того? Эта книга кровавой тирании детвору не учит.

Носов, следуя известной формуле Вольтера, "поучает, развлекая".

Его герои познают окружающий мир в атмосфере добра и ясных взаимосвязей, азартно, но безболезненно — никто никого не лупит трескучей клоунской палкой и не обзывает простофилей. "Веселые человечки" — человечки прежде всего, и к ним надо привыкать относиться с уважением, пока ты сам еще пребываешь в игрушечном возрасте.

Сказка, в которой еще во времена "культа личности" засветился легендарный "Незнайка", называлась "Винтик, Шпунтик и пылесос". Канонический образ этого любопытствующего непоседы создал не сам Носов, хотя рисование забавных персонажей долгие годы было основной его профессией, а художник Алексей Лаптев. "Приключения Незнайки и его друзей" уже не светились, а блистали. "Приключения Незнайки в Солнечном городе" — сверкали, а "Приключения Незнайки на Луне" заставили американцев срочно форсировать свою лунную программу из опасения, что эти дерзкие, непредсказуемые русские их и тут опередят.

55. АЛЕКСАНДР ТРИФОНОВИЧ ТВАРДОВСКИЙ (1910—1971)

В истории русской литературы нечасто встречаются писатели, которым посчастливилось издать по-настоящему любимый всеми мужской образ. Один из немногих — Александр Трифонович Твардовский.

Прочитав поэму "Василий Теркин", антисоветски настроенный, но по-человечески чистый русский партиот, Иван Алексеевич Бунин, специально связался с советским посольством во Франции и попросил передать ее автору слова искреннего восхищения и сердечной благодарности.

Нобелевский лауреат по достоинству оценил написанную напевным и метким народным языком книгу о солдате, который, то с шутками и прибаутками, то из последних сил воюет не "За Родину, за Сталина!", а просто за Родину.

Послевоенная слава Твардовского была настолько велика и общепризнанна, что сочли целесообразным назначить поэта в качестве декоративной фигуры на должность главного редактора главного литературного журнала страны. Александр Трифонович не оправдал доверия начальства, зато оправдал доверие читателей: во вред собственному здоровью и благополучию он впервые опубликовал на страницах "Нового мира" принципиально важные произведения Александра Солженицына, Юрия Трифонова, Федора Абрамова, Чингиза Айтматова, Василия Быкова и многих других выдающихся русскоязычных писателей. Обо всем, что претерпел и совершил Твардовский забывать нельзя, а то, что он написал нельзя и теперь читать без комка в горле. "Я знаю, никакой моей вины В том, что другие Не пришли с войны, в том, что они — Кто старше, кто моложе — Остались там, И не о том же речь, Что я их мог, Но не сумел сберечь, — Речь не о том, Но все же, все же, все же..." Эти строки написаны в 1966 году.

Осмелимся вспомнить, что два десятка лет, 1946 по 1965 год, 9 мая было в нашей стране обыкновенным рабочим днем

Константин Победин — московский художник и писатель. Его графические произведения находятся во множестве частных и корпоративных коллекций на всех континентах, кроме Антарктиды. В своё время Победин был известен как стилист знаменитых "черных" обложек акунинских романов о сыщике Фандорине и арт-директор журналов "Золотой век", "Табурет" и "Московское наследие". В настоящее время, он много пишет по поводу чужих и собственных картинок, создавая своеобразный новый тип "Иллюстрированной книги для понятливых взрослых". В издательстве "Барбарис" опубликованы две из них: "Диалоги" и "Отравленное пирожное". До этого книги Константина Победина печатались в "Пушкинском фонде" и "Эксмо".