Литература в Сети: февраль 2017

Текст: Борис Кутенков

Коллаж: ГодЛитературы.РФ

Журналы продолжают «итожить» 2016 год

Вслед за «Лиterraтурой», «Горьким», «Кольтой» и пр. (ссылки на литературные итоги года добросовестно собрал

, Новелла Николаевна Матвеева, Андрей Михайлович Турков. В их незримом присутствии существовалось и работалось как-то полегче…» Попытки же осмысления тенденций нередко превращаются в «открытие Америки»: «Значит ли сей факт, что российские писатели чувствуют настоятельную потребность осмыслить прошлое — от личного пережитого до глобальной картины? Поживем — увидим» (Елена Сафронова — это на фоне многочисленных статей, анализирующих отражение исторического прошлого в современной российской романистике).

Юлия Щербинина в «Неве» (№ 1, 2017) продолжает

, Щербинина — единственный ныне представитель «критики критики», пишущий о проблемах ремесла не только с поразительной регулярностью, но и с беспристрастным фиксированием недостатков. Однако в рассуждениях, ставящих, по сути, крест на современной литкритике, не хватает «выхода к свету» и положительного уравновешивания. А некоторых примеров можно было и вовсе избежать (в особенности из финала статьи): как ясно из самого их стилистического наполнения, «критикой» эти цитаты могут считаться только в наше время размытой критериальности. В «Октябре» (№ 1, 2017) — основательное исследование Щербининой  об околокнижных профессиях, наполненное объяснениями экзотических терминов типа «артбукер», «гострайтер» или «буктубер» и интересное в том числе с практической точки зрения — для желающих трудоустроиться в книжном бизнесе.

Сама же автор, делясь полезной информацией, последовательно проводит мысль о десакрализации феномена Книги (именно так — с большой буквы): «Книга как хлеб единый способна если не полностью насытить, то бесперебойно подкармливать легионы блогеров, скаутов, ридеров… Ну а верных слуг от вульгарных прихлебателей отделит История».

Как раз об «уравновешивающих» примерах в критике. «Октябрь» также публикует подборку вдумчивых рецензий критиков о критических сборниках коллег: Сергей Оробий о «Клудже» Льва Данилкина, Екатерина Иванова о «Великой лёгкости» Валерии Пустовой и др. Александр Чанцев об «Упражнениях в бытии» (книге околодневниковых психологических эссе Ольги Балла): «Здесь можно вспомнить обусловленность блогов (ограничения на количество знаков в твиттере, тот факт, что длинные посты в фейсбуке лишь самые преданные и необремененные суетой дочитают до конца), но — не нужно. Ибо этот краткий жанр рождается буквально на наших глазах — можно вспомнить поэтические миниатюры М. Бараша и А. Чипиги, изящные максимы Д. Бавильского и А. Иличевского (а «в анамнезе» — Розанова, Чорана и Юнгера), — то есть это кому-то нужно, если зажигаются эти звезды». Очередная колонка Владимира Березина на Rara Avis, напротив, посвящена осмыслению литературного многословия в историческом контексте: «Иногда человечество интересуется даже не книгой, а записной книжкой. И писатель в потустороннем мире обиженно разводит руками: «Как же так, а вот тот роман о любви, в котором кровь моего сердца? И вот тот?» Но человечество ничего не отвечает. Оно беспощадно и жестоко, ему не пригодилась ни кровь сердца, ни другие жидкости. Все растворилось в море слов. Слов слишком много. Для них нет читателей».

На фоне эмоциональных обсуждений, связанных с Захаром Прилепиным, привлекает внимание взвешенная рецензия Галины Юзефович на «Медузе», решившей объяснить, чем плоха его книга «Взвод. Офицеры и ополченцы русской литературы». Если не касаться полемического содержания рецензии, а сосредоточиться только на ее структуре, заметна попытка обезопасить себя от упреков в целенаправленном разгроме «Взвода». Называя книгу «талантливой, убедительной и написанной с огромной любовью к предмету», можно и не приводить аргументов этим похвалам, но дальше уже не стесняться в замечаниях о «манипулятивности» и «тенденциозности» — правда, сам вектор анализа уже исключает елейную похвалу насчет «убедительности» Прилепина. Привлекает внимание и архитектоника рецензии: «общие» выводы, настраивающие читателя («Это тенденциозная книга», «Это манипулятивная книга») вынесены в подзаголовки, а от них, в свою очередь, протягивается критическая аргументация. Апеллирование к собственному авторитету («необходимо понимать», «на самом деле это не так») разумным образом сочетается с подкрепленностью цитатами, которые даются отдельно после каждого блока. Кстати, ход удачный: если бы таким образом была фундирована каждая рецензия, это добавило бы критической убедительности, но, например, формат обзора из 3—4 книг вряд ли оставляет возможность подробного цитирования даже в интернет-издании.

О стихах

Одной из важнейших поэтических публикаций стала подборка Алексея Морозова (1973—2005) в «Лиterraтуре», № 92. Поэт из цикла «Они ушли. Они остались», организаторам которого не удалось найти иной информации, кроме отзыва Дениса Карасёва (единственный, кто вышел на связь из знавших поэта при жизни), опубликованного на «Сетевой Словесности»: «...прожил яркую жизнь и рано ушел. Как поэт, он был скорее известен своим друзьям, поскольку он не предпринимал попыток распространить свое творчество на широкую аудиторию. Однако у него при жизни вышел сборник "Вавилонская библиотека", тираж которого он впоследствии уничтожил… <…> Потому что Алексей умер молодым и его стихи останутся свидетельством молодости, свободы, бурления сил и упорной, неистребимой жизни». Фото — «размыто-потустороннее» (это по определению редактора подборки; ни одного прижизненного снимка не удалось найти), стихи — удивительные, впитавшие опыт рок-музыки (Алексей тесно сотрудничал с зеленоградскими рок-группами) и позднесоветской неподцензурной поэзии, главным образом Пригова. Но процитирую свое любимое — из подборки, опубликованной на «Сетевой Словесности»:

Сегодня сверху падала вода

На неподвижные деревья и цветы,

На фейерверк,

И старый мастер всё видал,

А с нею падала и ты,

Любовь.

Пожалуй, каждый благодарен городам,

А в то же время не чурается пустынь,

И у костра смотрел на звёздный океан,

И правда, кажется, что там ты,

Любовь.

И даже, если мне не светят небеса,

Мои деяния порочны и просты,

То все равно,

Когда-нибудь, глаза в глаза

Увижу, как

Выглядишь ты,

Любовь.

В «Лиterraтуре» же — интервью Антона Васецкого с режиссером Мариной Брусникиной, посвященное малоисследованной теме — современной поэзии в театре — и ценное информацией из первых уст. «Прекрасно отдавая себе отчет в разнице между Федором Сваровским и Верой Полозковой, я считаю нормальным, что их стихи звучат в рамках одной программы. А все потому, что в зале сидят люди, части которых понравится Полозкова, а части — Сваровский. И в этом смысле снобизм для меня неприемлем. Мы совершенно сознательно берем разные направления и показываем их зрителю». Из архивных публикаций — Елена Макарова, прозаик, скульптор, дочь Инны Лиснянской, о своем отце, Григории Корине: «Между этими эпохами, внутри кашеобразного времени, прошла жизнь моих родителей-поэтов. Счет предъявлялся мне. Я чувствовала себя матерью поссорившихся детей и страстно желала их примирить. Если не как поэтов, то как людей, произведших меня на свет. Тщетно. Понятия «поэт» и «человек» в моих родителях были слиты воедино». Инне Лиснянской, Григорию Корину и Елене Макаровой также адресованы письма Вениамина Блаженного в «Дружбе народов» (№ 1, 2017): «Дорогой Григорий Александрович! Я ничего не в силах изменить в строе стихов, в системе образов — это как черты лица, слепок былых лет. Сравнение с Пастернаком неудачно — Пастернак был сыном своего времени, творцом, властно управлявшим словесной стихией, его отношение ко времени и к искусству было сложным и противоречивым, — я же плакальщик, я только реагирую на боль и выпал из времени, ибо плач всюду одинаков и всюду одинаковы мертвецы. Но мое творчество — не безнадежность, а скорее моление о Надежде, и в стихах моих есть солнце — солнце Сострадания…»

Еще стихи (формула, автоматически наводящая на заглавие книги Андрея Василевского). В новой «Волге» (№ 1—2, 2017) — Елена Сунцова. Стихи, написанные уже, насколько понимаю, после дивной книги «Несбылотник», вышедшей в издательстве «Айлурос», характерные сочетанием затаенного драматизма и нефорсированно-игровой, ускользающей работы смысла, в этой подборке, отраженной через характерную для Сунцовой работу забвения:

Что проворонила сваха,

Вот и неважно, плачевен

Быт, убежала заварка,

Велик в прихожей ничей.

Был и не буду, не буду,

Била, жива и вертя,

Пластиковую посуду,

Супом кормила дитя.

Полбытия, пилорамы

Города, бабочки век.

Глупые злые рекламы,

Дворники, сжавшие снег.

«На середине мира» (авторский проект Наталии Черных) публикует стихи Дмитрия Гаричева — версия новой социальной поэзии, формально традиционной, говорящей от имени травмированного поколения. Я, будучи почти ровесником автора (два года разницы между рожденными в восьмидесятые), поколенческой травмы не чувствую, поэтому сложно говорить что-то на эту тему, скажу лучше о стихах — замечательных. Поэтика Гаричева растет из ощущения человеческой малоемкости (вспоминая слова Бродского об «искусстве как о защитной реакции на человеческую малоемкость»), недолепленности, но умеет создать эффект градации, переходя от деталей к большому и сильному обобщению. Жесткая, стальная интонация в этих стихах органично меняется на сочувственную благодарность к миру. Подборка называется «Военные стихи» и начинается со стихотворения, озаглавленного «14 июня 2014» (очевидно, время, знаменующее кризис общеполитический и личный).

аллея славы выродков исторгла,

но тем, кто не отвлекся от вины,

еще слезятся звезды военторга,

затопленные надписи видны.

на вечный тыл, на крайнее родство

пожертвованье взыскано. отсюда

продолжится обобществленье чуда

нестрашного, пока оно раствор.

В «Знамени» (№ 2, 2017)  Юлия Подлубнова обозревает публикации в литературных журналах о… литературных журналах. Статистика такова: в «Урале» присутствуют рецензии на прозу, публикующуюся в «толстяках», в «Интерпоэзии» — отзывы о поэтических подборках, и это всё. Куда чаще — опросы о журнальной судьбе, интервью с редакторами. Достоинство материала Подлубновой — то, что ее исследование не перетекает в стенания о трудной финансовой доле, как неизбежно случается во время любой из внутрижурнальных дискуссий. А значит, можно слегка оспорить апокалиптический прогноз Андрея Василевского о кончине толстых журналов, с которого начинается обзор. Дискуссии, мол, идут, журналы замечают друг друга, хоть и нечасто. «Журнал, рефлексирующий на тему выживания и функций литературных журналов, ответственности читателя и специфики чтения, оценивающий публикации в других журналах, выполняет свои прямые обязанности: занимается литературой. А пока он это делает, его дела не так уж и плохи». Да, пусть неплохи в литературном смысле, что тоже немало. Там же — эссе Сергея Чупринина «На круги своя, или Утраченные иллюзии», конспективно пересказывающее его взгляды, уже знакомые читателям недавно вышедших книг «Критика — это критики» и «Вот жизнь моя. Фейсбучный роман» (утраченный литературоцентризм, «биологическая несовместимость» авангардистской и консервативной культуры и т. д.). Впрочем, в условиях перманентной глухоты и сегментации культурного поля, возможно, нелишне и повториться. Эссе заканчивается «аналогиями с общим устройством российской жизни. Но от них лучше удержаться» — но вот о них бы с удовольствием и почитать. Наталья Борисенко в любопытнейшем эссе «А где у вас книжный?» эмпирически исследует судьбу книжных магазинов в провинциальных городах. Выводы, правда, не радуют: «Участь жителя малого города в России — это участь без книг», но эссе получилось шире заявленной темы: путешествие по малым городам помогает узнать и о зарплате провинциального учителя, и поделиться впечатлениями о публикациях в журналах, прочитанных по дороге.

«Горький» публикует интервью с Михаилом Гаспаровым из книги «М. Л. Гаспаров. О нём и для него», выходящей в «Новом литературном обозрении». О переводах: «Если сейчас продается под моей фамилией книжка под названием «Экспериментальные переводы», там есть перевод начала «Punica» Италика прозою. Я хотел попробовать: может, при переводе прозой поэтический стиль будет выпуклее. Вроде бы да, выпуклее, но не настолько разительно, чтобы русской культуре осваивать новый тип перевода, каким за границей часто пользуются, — однако, начав, довести до конца мне хотелось бы». О ней же пишет Александр Марков в обзоре литературоведческих новинок «Афиши Daily»: «Исследователи подчеркивают «экономию» Гаспарова: он мог сжато излагать любой предмет не только по внешним условиям советского дефицита, но и потому что ему было что сказать людям прошлого — объясняя Пиндара Пиндару, ты раскроешь ему самое важное». В обзоре также — «Подземные классики» Романа Тименчика, «Трилогия о Васе Куролесове» Юрия Коваля с комментариями Олега Лекманова, Романа Лейбова и Ильи Бернштейна, «Мнимое сиротство: Хлебников и Хармс в контексте русского и европейского модернизма» Лады Пановой, «Русская литература 1920—1930-х годов: портреты прозаиков, т. 1, кн. 1-2».