Внутренние рецензии

Текст: ГодЛитературы.РФ

Фото: кадр из фильма «Свой среди чужих», 1974

В 1972 году Умберто Эко, 40-летний на тот момент университетский интеллектуал, постоянный автор множества газет и сотрудник телеканалов, выпустил фельетон под названием «Внутренние рецензии». Это название обозначает жанр, хорошо знакомый всем, кто связан с книжным миром. Так называется отзыв, заказываемый редакцией квалифицированному «ридеру» для того, чтобы понять, заслуживает ли эта книга (особенно написанная на иностранном языке) издания. Причем издания в данном конкретном издательстве, со своей спецификой и сложившейся аудиторией.

Сам Эко, очевидно, писал в этом жанре неоднократно. Но на сей раз, видимо, осатанев от присылаемого ему чтива на разных языках, решил представить «рецензии» на шедевры мировой литературы, от Пятикнижия и «Одиссеи» до «Критики чистого разума» и «Поминок по Финнегану» — так, как если бы они были поступившими ему на ознакомление неизвестными новинками. Под остроумной (и не очень почтительной) шуткой, как обычно у Эко, скрывался глубокий и оригинальный анализ с объяснением, почему, собственно, эти шедевры стали шедеврами. Ну и, разумеется, Эко не может удержаться от того, чтобы пройтись над современными издателями, ставшими заложниками рынка…

Через восемь лет вышло «Имя Розы», и сам Эко сполна начитался желчных рецензий — по счастью, написанных все-таки не Гомером с Джойсом. А мы решили по случаю 1 апреля представить подобные «внутренние рецензии» на произведения некоторых современных авторов — давно уже прошедших, к счастью для себя, стадию трепетных новичков. И просим их не принимать наши «отзывы» близко к сердцу: никто из нас не Умберто Эко - ну так никто из них, вероятно, не Кант и не Моисей.

Евгений Водолазкин, «Лавр»

Вопреки названию, этот текст - в жанре скорее раздутой повести, чем романа, рассказывает не о кулинарии, а о жизни монахов в средневековой Руси с краткими экскурсами в современность. Это сразу мешает отнести «Лавра» — таково прозвище заглавного героя, ставшее заглавием, сомнительным с точки зрения маркетинга, — к исторической литературе. Под другие жанровые определения он тоже не попадает. Автор, пишущий под нарочито искусственным именем Евгений Водолазкин, — скорее всего является женщиной с филологическим образованием. У них там в Петербурге прямо поветрие такое среди филологинь — подписываться «Фигль-Мигль» или, изволите ли видеть, «Упырь Лихой». Текст написан грамотным, красивым, «ажурным» языком, с вкраплением спецтерминов, диалектных и устаревших слов. Иногда автор — видимо, по забывчивости, вставляет целые фразы на старославянском языке (возможно, плагиат святоотеческой литературы — проверить!). Кроме того, присланный мне текст явно не вычитан корректором. Ничем иным невозможно объяснить появление в средневековом лесу, по которому ходят герои, пластиковых бутылок.

Жанровая неопределенность задает и сюжетную неразбериху. Начало — многообещающее: молодой отшельник, обладающий даром целительства, начинает сожительствовать во грехе со случайным спутником женского пола. Эта Устинья, его «гражданская жена», вскоре беременеет, но умирает родами. Герой посвящает свою жизнь ей — служа и молясь. Если первые главы, начало отношений героев, довольно многообещающие, даже эротичные, то дальше повествование скатывается в унылое описание бесконечных шатаний заглавного героя, Лавра, занимающегося целительством и осуществляющего половое воздержание длиною в практически всю жизнь, но оканчивающегося в финале жизни репутационными потерями статуса старца, завоевываемого всей жизнью. Теоретически такая история могла бы растрогать юных православных читательниц, но практически, как уже было сказано выше, повесть, в силу наличия обилия фантазии предполагаемой авторки, но при отсутствии конкретных исторических фактов и ссылок на документальные источники, не дает оснований отнести ее ни к религиозной литературе, ни к исторической.

Заключение: повесть «Лавр» можно рекомендовать в раздел медицинская литература - как пособие по воздержанию.

Владимир Сорокин, «Норма»

Во-первых, уважаемый коллега, обращаю Ваше внимание на то, что присланная мне рукопись «Норма» носит жанровое определение «роман», но романом это не является! Более того, похоже, что по ошибке автор прислал пачку недописанных рассказов, черновиков и просто бракованных листков, на которых, видимо, машинистка проверяла четкость пропечатки ряда букв.

Тем не менее, подозревая в авторе начинающего постмодерниста, рукопись «Норма» была мною прочитана в качестве единого и завершенного, нормального, текста. Но и в этом смысле все равно не представляется возможным рассматривать данную стопку бумаги как единое произведение. Если в первой части (если это вообще часть) автор еще пытается показать жизнь Москвы 80-х через серию коротких зарисовок — иногда довольно остроумных, — то дальше этого дело не идет. Персонажи разных рассказов никак между собою не связаны; сквозной сюжет отсутствует, а все истории объединены только одной — не сразу проявляющейся — идеей: в СССР, видите ли, люди едят экскременты. Которые и называются «нормой». Потом автору и этого мало, и он ударяется в так называемую чернуху, выводя в качестве героев застойного времени женщин, осуществляющих лесбийские акты, милиционеров, склоняющих проституток к сожительству, молодых людей, ищущих беспорядочных половых связей, и тому подобное.

В других «частях» автор пытается пародировать ряд великих русских писателей, включая Андрея Платонова. Видимо, эти тексты были написаны для какого-то капустника. Как и довольно остроумная — но, к сожалению, недописанная и обрывающаяся черновиком с бессмысленными слогами — переписка деревенского жителя с неким Мартином Алексеевичем. Эта пародийная переписка подошла бы артистам эстрады, даже высочайшего уровня, например, Евгению Петросяну, но в качестве отдельного произведения, даже юморески, публиковаться не может.

P.S. <от руки>

И псевдоним-то себе какой выбрал - Сорокин! Знавал я одного Льва Орлова, так он оказался - Арье Адлер!!!

Виктор Пелевин, «Generation «П»

Во-первых, почему в названии рукописи смесь кириллицы с латиницей? Ошибка? В любом случае название нужно русское, желательно — с глаголом. Иначе продаваться не будет.

Относительно самого произведения. Автор попытался описать будни специалиста, называемого «копирайтер». Это — экзотическая профессия, и взгляд в узкий круг таких профессионалов был бы интересен. (Тем более что сам автор явно представитель данной профессии.) В таком случае получился бы крепкий — учитывая простой и понятный, вполне разговорный, язык автора — роман в жанре социалистического реализма. Однако при весьма реалистичном начале, изобилующем точными деталями и приметами времени, В. Пелевин ближе к середине ввергает своего героя с вычурным именем Вавилен в совершенную фантасмагорию. По мнению автора, мы все живем в виртуальной реальности, и даже президент Ельцин — компьютерная симуляция. Честно говоря, всё это уже было неоднократно. «Жизнь есть сон», «Жизнь моя, или ты приснилась мне», «общество спектакля» и т. д. и т. п.

При этом рукопись автор нам прислал отпечатанной на вполне реальной бумаге (плотностью 80 г на метр кв.) и, по-видимому, рассчитывает на отнюдь не иллюзорный гонорар.

Заключение: напечатать на виртуальном станке и распространять в иллюзорных магазинах.