Текст: ГодЛитературы.РФ
Фото поэтов из личного архива Натальи Стеркиной, Ивана Ахметьева, Василия Матонина
Фото обложки с сайта syg.ma
Проект «Они ушли. Они остались» с 2012 года ежегодно проводится на различных московских площадках и в разных городах России. Он посвящен памяти поэтов, ушедших молодыми в конце XX и начале XXI века (см. репортаж о Чтениях 2017 года). Нынешнее издание включило более 30 подборок авторов, окончивших земной путь в 1970-е и 1980-е годы (от Леонида Губанова до Александра Башлачёва, от Евгения Харитонова до Геннадия Шпаликова и Николая Рубцова), и послесловий к ним. Как уверяют составители, «погружение в доперестроечный и перестроечный контекст сравнимо с археологическими раскопками: гораздо меньше родственников, оставшихся в живых, мало информации - часто приходится набирать тексты от руки со страниц никем не востребованного сборника, лежащего в Ленинской библиотеке». В редколлегию издания вошли поэт, критик, литературтрегер Борис Кутенков; поэт, культуртрегер, куратор литературного клуба «Стихотворный Бегемот» Николай Милешкин; поэт, редактор еженедельного приложения к «Независимой газете» «НГ-Ex Libris» Елена Семёнова. «Год Литературы» представляет подборку шести поэтов из антологии.
Василий БЕТЕХТИН, Сергей ТРОФИМОВ, Илья РУБИН, Владимир ГОГОЛЕВ, Юлия МАТОНИНА, Вячеслав ТЕРЕНТЬЕВ
Василий Бетехтин (1951—1987)
О Василии Бетехтине пока известно крайне мало. Вот как представляет его Мирослав Андреев (1960—2000) в первом номере псковского самиздатского альманаха «Майя», 1980 г., составителями которого были Евгений Шешолин и Мирослав Андреев. «Род. в 1951 г. на Алтае. Предки из сибирских казаков станицы Чалкар с примесью казахской крови. Биография родителей отличалась романтичностью и нелепостью, что и передалось, видимо, по наследству — недоучивался, доучивался, недоучился, бродяжил, терял, хоронил, находил иное призвание, писал, сидел, любил и не любил. Живёт во Фрунзе». Из воспоминаний Захара Клеймера http://samlib.ru/k/krejmer_z_j/teksty-61.shtml: «Василий появился на нашем ЛИТО сначала заочно. Он жил тогда с Ольгой Харловой (вы с её творчеством уже немного знакомы) в с. Беловодском, в 40 км от Фрунзе. Ольга приезжала на ЛИТО и привозила его стихи. Стихи были очень звучные, музыкальные, во многих трудно было найти какой-то смысл и логику, но стихи завораживали, и мы жаждали увидеть автора. Он приехал, невысокий, угловатый, очкастый, с какой-то "таёжной усмешкой" (это из одного моего стихотворения, ему посвящённого). Он был моим приятелем. Были у него проблемы. Вася был патологический бич. Любая работа ему была противопоказана. Его полюбила одна еврейская девочка, Света, они поженились. Он никогда и нигде не работал, жили они в нищете. За тунеядство в Союзе могли посадить, бывали у него нелады с милицией. Как-то вдруг он и вся его семья исчезли. Свету я встретил год спустя, и она сказала, что Вася умер. Оказывается, за год до его смерти они переехали в город Токмак, это 60 км от Фрунзе. От чего он умер, точно мне неизвестно, есть подозрения, что это было самоубийство. Об этом знал Мирослав Андреев, но его тоже нет в живых. Света вышла замуж, живёт она сейчас в Израиле, где-то на юге. У неё трое детей».
БАЛЛАДА
Не бывает в мире быта,
Отплывает вдаль корыто -
Только морда в кровь разбита
По морям и по волнам.
Кто-то времени нахлебник,
Кто-то плачется в передник.
Наступает понедельник
Ежедневно по утрам.
Не бывает в мире бури.
Буря только в нашей шкуре, -
Кто там топчется в лазури? -
Сдохла лодка на камнях.
Не бывает в мире воли,
Только выйди в чисто поле -
Доброволен каждый нолик -
Только «ух» и только «ах».
Ты, да я, да два народа -
В ожидании приплода.
На дворе стоит погода,
А история - вдова.
Отчего ты побирушка?
Выпьем с горя; где же кружка?
Мне петля уже подружка,
Если ты ещё права.
На мели свистит веселье -
Проходных дворов похмелье.
Не бывает в мире хмеля
Для прекрасных наших глаз.
Не бывает в море горя,
Не бывает в мире моря,
Мы живем теперь не споря:
Не бывает в мире нас.
***
Август. Одиннадцать. Солнечный воздух утрат.
Август. Так поздно. Так позднее сердце. Так рано.
Будто легчайшие в небо плывут острова,
В призму стакана.
Август. Одиннадцать. Долгой ценою молчанья
Вышел резной, золочёный, закрученный лист.
Без колебания кровь выдыхает звучанья
Радостных рифм - слышу: певчий стоит пересвист!
Я в листопаде. Немного смущенья. Свеченье.
Первый свой лист я кладу тебе вновь на висок.
Где же ты бродишь, в какие попала значенья,
Озолоченный, просвистанный светом лесок?
Август. Одиннадцать. Где-то в мансарде Парижа
Краски кладет на глаза и в распахнутый рот.
Поудивляйся. Я солнечным буду и рыжим -
До удивления. Весь этот вспыхнувший год.
Где-то ты здесь и бренчишь мелочишкой, ключами.
Убережешься ли? Холодом нежным в лопатки
Льёт моё золото. Плечи обхватишь руками —
С места не трону – ко мне убежишь без оглядки.
Так далеко, и уже своих птиц провожаю.
А в листопаде так доброе сердце звенит! -
Где тишина золотая, сырая, лесная, -
Слышишь: - Ау! - Как горит, говорит, говорит...
Август. Одиннадцать. Долгие звуки метельщиц.
Абрис твой нежный мне воздух во мне показал.
Вновь ты приходишь, и снова метелишь, метелишь,
Там, где я листьями света лечу наповал.
ЗОНГ
Она не понимает слова:
Лишь крик да стон,
Лишь кровь да жирный пот -
Для струн ее оглохших, да остовы
Сгорающих во льду апрельских нот.
Бред улиц, сумасшествие сирени,
Жестокость солнца, подлость темноты,
На нерве ночи — смерть и утешенье,
И крики, и удары, и кресты
Костров, -
Шизофрения пенья,
Квинтета ужасов, -
Рефрен: убить - любить.
Так в двадцать лет убийства и терпенья
Гитара разучилась говорить.
Сергей Трофимов (1953—1979)
Родился 16 июня 1953 года в Москве. Жил на окраине города, в 40 минутах от метро «Белорусская». Окончил среднюю общеобразовательную школу, пробовал поступить в вуз, но не получилось. Работал на суточных дежурствах и т. п. С ранней юности писал стихи, которые были популярны среди его друзей. Пытался показывать стихи мастерам, посещал студию Игоря Волгина «Луч». Был пациентом психиатрических больниц, злоупотреблял спиртным. Покончил с собой 19 декабря 1979 года в день рождения Леонида Брежнева, приняв большую дозу лекарственных препаратов. Стихи опубликованы в САМ (с. 599. Русские стихи 1950—2000 годов. Т. 2. С.492—493), «АКТ Литературный самиздат» (№ 16 (2005), с. 23. Публикация Ивана Ахметьева).
* * *
Познав начала и концы,
в дремоту погружён,
сидит великий Лао-цзы
вдали от всех времён.
Он чайкой лёгкою парит,
не ведая свинца,
и безмятежный свет горит
на зеркале лица.
Он юркой рыбкой золотой
в воде скользит, кружит.
Опущенный крючок стальной
над ним, как меч, блестит.
Он ланью мчится по лугам,
не смяв цветов и трав,
он обойдёт любой капкан,
об этом не узнав.
Когда ж свой облик обретёт,
пойдёт - задумчив вид,
о жердь споткнётся, разобьёт
коленку, но смолчит.
* * *
Не обрести душе покоя,
и смертный призрачен покой.
Должно быть, я её не стою,
но каждый миг она со мной.
Она со мною, как ребёнок,
и чистый взгляд не отведёт
от глаз моих, где лжи так тонок
лукавый масляный налёт.
Она мне верит, словно богу,
людскому не предаст суду,
подскажет лёгкую дорогу, -
за это ей гореть в аду.
Илья Рубин (1941—1977)
Родился в Москве, учился в Институте тонкой химической технологии, в Московском химико-технологическом институте им. Д. И. Менделеева, затем на филологическом факультете МГУ. Работал на Дорогомиловском химическом заводе им. М. В. Фрунзе, в Институте элементоорганических соединений им. А. Н. Несмеянова РАН, откуда был уволен в связи с открытым заявлением против политики СССР и ввода войск Варшавского договора в Чехословакию в августе 1968 года. Автор стихов, рассказов и философско-литературных статей. С 1974 года - главный редактор самиздатского журнала «Евреи в СССР». Эмигрировал в Израиль в 1976 году. Печатался в журналах «Сион», «Время и мы», «Континент», «Клуб», в израильских газетах. Книга стихотворений и статей «Оглянись в слезах» вышла посмертно в 1977 году в Иерусалиме. В России в 90-е годы отдельные публикации осуществили журналы «Огонёк» и «Согласие», а также юбилейный сборник МИТХТ 2000 года. Позднее ряд произведений Рубина напечатали журналы «Грани» и «Плавучий мост».
* * *
безоблачно течение времён
над нашими большими головами
и травяными ветхими правами
простые вещи нас благотворят
нам краски утешение дарят
нам невозможно не услышать звука
о музыки священная наука
забывчивость моя как виноград
а память как вино из винограда
и опьяненье лёгкая награда
за этот мир где нагота бесплодна
пуста земля и ласточка свободна
земля пуста а истина проста
играю музыку дышу стихотвореньем
дышу рассвет играю не дыша
переживу столетье не спеша
как не спеша живут его коренья
не вспоминай о сломанных ветвях
потратиться на них пустая трата
лежу как голова Хаджи-Мурата
но чьё же тело волокут солдаты
подвесив бурку на больших кровях
переживу…
БЕГСТВО
Я так бежал, что спотыкались трубы,
Припоминая ремесло коня.
Свистели флейты. Надрывались трубы.
Я так бежал, что не было меня.
Как серый дым, я исчезал во мраке,
Вращался я, как призрак колеса,
Как будто вспомнил ремесло собаки,
Обнюхивая чьи-то голоса.
Свистели флейты. Надрывались трубы.
По версиям ранений ножевых
Я так бежал, что поднимались трупы,
Припоминая ремесло живых.
Не дай мне, Боже, умереть во прахе,
Мой одинокий бег благослови.
Я так бежал, что спотыкались плахи,
Припоминая ремесло любви…
***
Умирают боги, умирают…
И, не смея плакать, до утра
Бабы шмотки мужнины стирают,
Чтоб отмыть вчерашнее «ура».
И, пропитан щелоком и содой,
На штыках полощется закат.
И, вздуваясь, опадают годы
На губах больного старика.
И дворцы пылают, как сараи.
И, куда-то в Африку уйдя,
Умирают боги, умирают,
Сладковато падалью смердя!
Владимир Гоголев (1948—1989)
Родился 22 апреля 1948 года в Хабаровске. После службы в армии учился в Литературном институте им. А. М. Горького, откуда был отчислен из-за несовместимости его мировоззрения с официальным советским. Жил в Москве, работал сторожем. В ночь с 27 на 28 марта 1989 года был убит недалеко от подмосковной станции Красково. Единственная книга стихов Владимира Гоголева «Ранимое зренье» (М., Прометей, 1990) была издана его друзьями после его кончины.
* * *
Е. Ш.
Твоё лицо, когда дитя целуешь,
Кому подобно, молодая мать?
Когда ты наклоняешься над спящим,
Напоминай младенцу Богоматерь
Лица смиреньем, радостным, прозрачным.
Но никогда - дщерь древнюю, обиду.
И никогда - дщерь новую, заботу.
Когда не можешь таять и струиться,
Когда свечою вознестись не можешь
Меж оком детским и горящим ликом -
Будь слуху непрестанным песнопеньем,
В созвучьях мерных кутаясь, как в складках.
Приходу Муз ты этим не мешаешь.
Но никогда - дщерь новую, заботу.
И никогда - дщерь древнюю, обиду.
25.XI.1982
* * *
Э. Ш.
Тяжёлому камню ты близок,
Всесильный Господь.
И всем потонувшим,
И в глуби лежащему дну.
И рыбе немой,
И сухому на древе листу.
Их скорбь онемела
И втайне в Тебе говорит.
Распятого глас
Онемелей всех тяжко немых,
Но высказан вечно
И в юное чрево вонзён.
И тот, кто спелёнут,
Навеки его сохранит.
И выпьет он жизнь -
Целованье завитых пелён.
И выпьет он жизнь -
Говоренье недвижных камней.
Вот ангел безмолвный
На пне одиноком сидит,
А корни его
Обретаются в светлом раю.
За каждым плечом -
Полыханье святого огня.
И в ясности смерти
Омыт вековечный позор.
Послушай меня,
О послушай меня!
Я всё же немой,
Как в огне погибающий бор.
19.VII - 16.XII.1983
* * *
Жизнь прожить понемногу,
Неприметно, незримо.
Отрешённо, убого,
Лёгкой тенью от дыма
По дорогам пройти -
Тонкой тропкой лесною,
Веет ветр за спиною
И радость пути!
Сна и хлеба немного.
Чтенья мера строга.
В поминании Бога
Радость долга.
Вдохновенною речью
Строй незыблемый мост,
Помня кротость овечью
Под пологом звёзд!
И алмазный сей свиток
На сердце тверди,
Правды явленный слиток:
Радость позади!
Радость впереди!
1981
Юлия Матонина (1963—1988)
Родилась в городе Пятигорске. С пяти лет жила в Архангельске. Около года работала актером в театре кукол. В 18 лет вышла замуж. С ноября 1982 года и до трагической смерти 19 сентября 1988 года жила с семьёй на Соловках. Родила троих детей. Работала истопником и дворником. Стихи публиковались в газетах «Северный комсомолец», «Правда Севера», в литературных журналах «Аврора», «Нева», «Север». Уже после гибели поэта в Архангельске в 1989 г. вышел сборник ее стихотворений. В 2014 г. увидел свет третий посмертный сборник - «Вкус заката», где также опубликованы воспоминания о Ю. Матониной. Похоронена на Соловецком кладбище Архангельской области.
***
Утопает наш островок в белом безмолвии моря, неба, снега.
Я перекатываюсь чёрной точкой по его поверхности, сохраняя в себе лишь тайну двух глубин: начала и конца.
Бесконечность вселенной сообщила мне о бесконечности жизни: кончается одна вселенная и начинается другая.
Я выхожу за все пределы - и беспредельность нахожу.
ТОСКА
Я хожу по берегу,
А там такие волны,
А там такие травы,
Такая синева...
Вот метнусь я с берега
В волны белогривые,
В травы паутинные,
В небо под водой.
НАСТРОЕНИЕ
В долине сердца -
Первый снег и тихий диалог:
- Куда же делся человек,
Который плакать мог?
- Наверно, туча над землей
Взяла его печаль.
А он сидит передо мной
Весёлый. Очень жаль.
***
Небо держат глаза умирающих,
Даже если глядят из-под век.
Вячеслав Терентьев (1940—1975)
Родился в селе Тюбук Челябинской области в семье геолога. Детство провел в разъездах, побывал почти во всех районах страны. Стихи начал писать с детства, публиковать с 1957 года. Изредка печатался в разных газетах и журналах. Работал геологом, электриком, электрообмотчиком, каменщиком, штукатуром, бетонщиком, собкором газеты и др. Учился в Свердловском педагогическом институте, который не закончил, преподавал иностранные языки в школе. Покончил с собой 16 октября 1975 года. Четыре поэтических сборника Вячеслава Терентьева были изданы в Свердловске (ныне Екатеринбург). Единственная прижизненная книга «На планете моей» вышла в 1969 году; посмертные - «Високосный год», «Звёздный свет» и «Синь» - в 1981, 1994 и 2003 годах.
ЗАБЫТАЯ ПЕСНЯ
Моряна, моряна.
Забытая песня раскроет глаза
из сердца наружу,
над памятью встанет ущербной луною.
Пусть тысяча «против» тромбонных
падут на свирельное «за»,
уйду
и сиреной
растянется время за мною.
Забытая песня,
я глупый,
я глажу твои лепестки,
в ромашках мелодий
и в мощных побегах симфоний,
неслышно ступая,
почти не дыша,
на носки,
я в собственном горле
ночами живу,
как печаль в саксофоне.
17.11.65
* * *
Вместо души у меня - изваянье
из плотного мрака, петушиного крика
и волчьего воя ночного.
Вместо судьбы у меня - одуванчик,
да божья коровка, ещё отраженье
в зеркале или заря на витрине.
Вместо лица у меня - ускользнувший огонь
светофора, а, может быть, сфинкса улыбка
да тоненький выкрик кларнета.
Вместо тебя у меня - только плащ, сигарета
да спички, да низкие тучи,
да клин журавлиный над степью.
Вместо меня у меня - только я да огромная
осень в дождях и в дорогах,
только
огромная осень
в дождях
и в дорогах.
1969
* * *
В огромном городе качаются мосты,
в огромном городе смущаются кусты,
в огромном городе глаза домов пусты
и звёзды полночи над городом чисты.
В ночную даль течёт из города вода
и вдаль из города уходят поезда,
искрясь, подмигивает городу звезда
и ночь над городом тиха, как никогда.
На тёмной площади чуть плещется фонтан,
на тёмной улице сирени сарафан,
цветы завернуты в хрустящий целлофан.
Все тихо -
ждут меня.
17.03.66
***
Когда в огромном гербовом конверте
мои стихи вернут в последний раз,
спрошу:
— Который поезд на Бессмертье?
Мне подешевле,
в третий, что ли, класс.
10.10.66
__________________________________________________________________
1 Из поэмы «Революция».
