Текст: Михаил Визель
Фотографии обложек с сайтов издательств
Майрон Готлиб. «Возвращение»СПб.: Издательство «Симпозиум», 2020. — 336 с.
Появление этой книги в Длинном списке премии «Ясная Поляна» кажется поначалу технической ошибкой – судя по имени автора, стоящему в копирайте (© Myron Gottlieb, 2018), она должна фигурировать в зарубежном списке этой премии. Но нет, никакой ошибки. Если приглядеться, Myron – это просто Мирон. Мирон Готлиб – вполне обычное имя для русскоязычного уроженца Баку. Под ним, кстати, он до сих пор фигурирует в «Одноклассниках». Бóльшее удивление (и восхищение) вызывает другое: судя по тому же аккаунту, дебютирующему романисту недавно исполнилось 70 лет. К столь позднему дебюту, очевидно, принудили обстоятельства: в 40 лет, в 1990 году, Мирон-Майрон эмигрировал из Азербайджана и (судя всё по тем же социальным сетям) утвердился в Массачусетсе. Где и смог отдаться наконец русской литературе.
Эти обстоятельства matter. Потому что, во-первых, объясняют своеобразие русского языка писателя Готлиба, выросшего в Баку и много лет погруженного по делам медицинского бизнеса в иноязычную среду («своеобразие» – это ни в коем случае не «неполноценность», это именно своеобразие!). И во-вторых, объясняют, чтó есть этот роман. Это та самая «хотя бы одна книга», которую может, а по мнению некоторых, просто обязан написать всякий думающий и чувствующий человек: книга о собственном детстве и взрослении, осознании своего места в мире. В данном случае – это патриархальный, мультиэтничный и небезопасный для подростка мир Баку 50—60-х годов. В окрашенные в сепию воспоминания о котором ледоколом врезаются страшные воспоминания его собственной мамы о том, как она 17-летней девчонкой, одна, эвакуировалась в 1941 году из Харькова в Баку. Даже не просто одна, а потеряв по дороге при авианалете малолетнего брата и едва не будучи изнасилованной и убитой уголовниками в вагоне. Немудрено, что это отложило сильнейший отпечаток на ее жизнь и, следовательно, на жизнь ее сына.
Книга, вышедшая в очень разборчивом петербургском издательстве, снабжена послесловием петербургского же критика Никиты Елисеева, в котором в литературные предки Майрона Готлиба справедливо зачисляются Ромен Гари с его «Обещанием на рассвете» – ведь там тоже о сильной женщине, выковывающей сильного сына, Фридрих Горинштейн и, конечно же, Марсель Пруст. А также высказывается суждение, что в русскую литературу пришел новый необычный прозаик со своеобразной оптикой и голосом. Попадание в Длинный список «Ясной Поляны» (который не так уж и длинен, 39 книг) – сильный аргумент в пользу справедливости этого суждения; вопрос в том, сможет ли и захочет ли Mr. Gottlieb растить в себе на русском языке «второй роман» – а там, глядишь, и третий, четвертый.
Сара Перри. «Мельмот»
Пер. с англ. Анны Гайденко
М.: Фантом Пресс, 2020. — 384 с.
«Мельмот Скиталец» Чарльза Метьюрина – одно из тех названий, которые отскакивают от зубов у прилежных студентов-филологов; классический образец романтического готического романа, что заполонили Европу в начале XIX века. Сара Перри была прилежной студенткой, а выросши, проявила себя при том и недурной романисткой. Ее предыдущий роман «Змей в Эссексе» довольно хорошо известен, в том числе и русским читателям, как эффектная и при этом «деконструирующая» стилизация под викторианский роман.
В новом своем произведении – о котором Сара сама рассказывала в 2018 году в Ясной Поляне – она еще глубже забирается в историю литературы, к роману готическому. Но и здесь под готическими одеждами рельефно проступает феминистическая мускулатура. Достаточно сказать, что главный герой Метьюрина, этот самый Мельмот-скиталец, романтический аналог библейского Вечного Жида, заменен его женской версией – Мельмот-свидетельницей, которая появляется перед тем или иным человеком в моменты тяжелых душевных волнений и сопровождает этого человека всю жизнь.
Но главная героиня – не этот мистический персонаж, а скромная переводчица Хелен Франклин. Она – британка, уединенно живущая в Праге (город Голема и Кафки), общаясь только с неким вполне кафкианским персонажем по имени Карел Пражан и читая оставленную им вполне готическую рукопись. И при этом что-то уж слишком тщательно скрывает в своем прошлом.
Сара Перри играет в эту литературную готику с таким же азартом, с которым парни ее поколения – конца семидесятых годов рождения – играют классический хард-рок того времени, когда их самих еще на свете не было. Только все равно просвечивает, что сделан он уже на современных примочках (во всех смыслах). Впрочем, кто б возражал.
Константин Гайворонский. «Тени истории. События прошлого, которые помогают понять настоящее»М.: Альпина Паблишер, 2020. — 228 с.
Мог ли теоретически Колчак въехать в Москву на белом коне? Точно мы этого уже никогда не узнаем, но вероятность этого резко бы возросла, если бы Первая мировая война продлилась еще год. Въехал же Де Голль, представлявший интересы отнюдь не всей Франции (как сами французы потом старались представить), в Париж под прикрытием английских и американских танков… А большевики, заключив с немцами сепаратный Брестский мир, объективно стали врагами Антанты – даже если не имели такого выраженного намерения сознательно. Но Колчак провозгласил себя Верховным правителем России 18 ноября 1918 года. А ровно неделей раньше, 11 ноября 1918 года, было заключено Компьенское перемирие, положившее конец боевым действиям. И поэтому генерал де Голль вошел в историю как герой и спаситель отечества, а адмирал Колчак – в лучшем случае как «трагическая противоречивая фигура».
Такие сопоставления в советское время были бы немыслимы – да и сейчас могут показаться кому-то неудобными. Но история не знает не только сослагательного наклонения, она также не ведает «гнева и пристрастия». Историк, постоянный автор сайта Republic, разбирает двадцать три таких исторических «кейса», от петровских времен до наших дней, – один другого любопытнее и один другого осязаемее. «Общественное мнение с напряженным вниманием следит за развитием событий на Ближнем Востоке», – приводит автор депешу российского посланника в Бельгии в июле 1914 года, когда вспыхнул кризис вокруг Сербии. Да-да, тогда Ближним Востоком считалась она. А не то, что вы подумали. Но вы правильно подумали.
Дмитрий Бавильский. «Желание быть городом»М.: НЛО, 2020. — 560 с.
В 2008 году я отправился в Петербург на концерт The Rolling Stones, имея в кармане не только билет, но и поручение от дружественного музыкального сайта. И во время концерта вместо того, чтобы просто отдаваться эмоциям, честно пытался вести плей-лист, чтобы вставить его в свой репортаж, как того требуют каноны этого жанра. Каково же было мое изумление – причем очень неприятное изумление, – когда оказалось, что утруждаться мне было совершенно излишне: существует сайт, на который выкладывают плей-листы всех концертов всех мировых звезд едва ли не в режиме реального времени! Стоило мне стараться!
Примерно такие же чувства испытывают сейчас авторы травелогов. Как писать о путешествиях? Мы путешествуем (во всяком случае, путешествовали до карантина) больше и легче, чем когда-либо в русский истории, нам сейчас гораздо проще воплотить мечту Пушкина:
- По прихоти своей скитаться здесь и там,
- Дивясь божественным природы красотам,
- И пред созданьями искусств и вдохновенья.
- Трепеща радостно в восторгах умиленья.
Но как передать это умиление, если вся фактическая информация уже отображена на гугль-картах и сайтах типа Trip Advisor? Объемная книга Дмитрия Бавильского носит длинный, но красноречивый подзаголовок: «Итальянский травелог эпохи Твиттера в шести частях и тридцати пяти городах». Писатель не строит из себя отвлеченного знатока итальянского искусства «вообще», как Павел Муратов или Аркадий Ипполитов (на что они имеют право, а он – нет), или повседневной итальянской жизни и кухни, как любая из осевших в Тоскане благополучных русских дам; его книга – это именно отчет о конкретном путешествии, предпринятом конкретным русским литератором осенью 2017 года. Что подчеркивают названия глав: «Твиты из «Болоньи», «Твиты из Венеции», «Твиты из Перуджи», «Еще твиты из Болоньи» и т.д. При этом, конечно, все они намного превосходят по размеру и по глубине содержания реальные твиты. Так, на стыке документального, спонтанного, и художественного, нарративного, и строит свое очередное итальянское путешествие очередной «очарованный странник».
«Труп в Имджине! И другие истории Харви Курцмана»
Пер. с англ. Ильи Воронина
М.: Белое яблоко, 2020. — 240 с.
Невзирая на привходящие обстоятельства, независимое арт-издательство решило запустить антологию американского комикса 1950-х годов. Из которого и вылезли, в почти прямом смысле слова, все те супергерои, что без боя завоевали российские киноэкраны. Точнее, одного очень-очень культового издательства, EC, которое оказалось закрыто по цензурным соображениям. В первой книге собраны работы знаменитого комиксиста, карикатуриста и редактора Харви Курцмана. Странное слово в названии – это река в Корее, месте первых после Второй мировой войны боевых действий. Что еще раз опровергает до сих пор бытующее представление о комиксах как о пара-искусстве, полностью оторванном от современности. Удивительно, но в 2020 году по-русски еще приходится говорить об этом отдельно.
