Уголовные происшествия от Грозного до Чернышева

Текст: Петр Моисеев ^*

Книга оказалась сборником, скажем так, повестей, рассказов и микро-рассказов, охватывающих период от XVI до XIX века; действие этих историй происходит в России и / или во Франции. Среди сюжетов — зверства Ивана Грозного; история Франсуа Пико (известная всем любителям Дюма, превратившего ее в сюжет «Графа Монте-Кристо»); афера с ожерельем королевы (известная тому же самому кругу читателей). Главная идея этого проекта - «построить цикл исторических детективов... на основе вымышленных документов; вымышленных, но при этом правдивых, ни на гран не отступающих от исторической истины». Сразу же уточню: на самом деле это совсем не детективы.

Автор не ставит перед собой задачу загадать загадку или просто выстроить интригу; идея придумать правдивые документы — действительно центральная.

Что ж — это его право, и сам замысел, безусловно, интересный. Но такая задача подразумевает необходимость стилизации: ведь не могут же «документы» полуторавековой (и более) давности говорить с нами современным языком? Однако же автор особо оговаривает, что «создание исторических стилизаций, копирование внешних примет старых документов – все это при написании настоящего романа совершенно не входило в мою задачу, даже исключалось, пожалуй. …словесная эквилибристика вообще меня мало привлекает; скорее отталкивает.

Меня прежде всего занимали вовсе не стилистические изыски, не игры с мертвыми формами, а реконструкция реальных личностей и их совершенно реальных поступков; зачастую безумных, но реальных». Сказано это по поводу одного из эпизодов «Хроники» — посвященного делу об ожерелье, — но относится ко всему циклу. И это не может не вызвать возражений: ведь стиль — это не мертвая форма, это, прошу прощения за банальность, человек. Что мы можем понять о реальных личностях, не услышав их собственных голосов или голосов или голосов их современников? И как мы сможем поверить в их реальность, читая художественное произведение, если автор не позаботится сделать эти голоса стилистически убедительными? А между тем, как бы часто ни менялись рассказчики в «Хронике», мы все-таки слышим один и тот же голос, голос автора — человека весьма эрудированного, однако же слишком выдающего свою принадлежность к нашему времени.

Кроме того, как ни важны для автора эти вымышленные документы, нельзя забывать и о том, что он все же рассказывает истории. И с этим, на мой взгляд, в «Хронике» тоже не все благополучно. Сюжеты зачастую кратчайшие (например, в «Казни казначея Фуникова» или в «Книге монстров»), так что либо на их основе надо строить какую-то развернутую историю — либо уложить весь рассказ в один-два абзаца. Автор, однако, идет по среднему пути; но для Атоса (анекдота) этого слишком много, а для графа дела Фер (повествования с полноценной интригой) — слишком мало. Кроме того, в самых разных историях встречаются повторы — и рассказов, и мыслей. Наконец, и сами сюжеты тоже не всегда можно принять. В первой части — об Иване Грозном — и сюжета-то как такового нет: просто описания довольно однообразных зверств. История Франуса Пико достаточно известна. Историю ожерелья королевы, Калиостро и Жанны Ламотт автор продолжает несколько далее, чем Дюма, но как раз из-за документальной манеры повествования и тех самых повторов не возникает ощущения, что тебе открываются новые грани этой истории (хотя эти грани ,в общем-то, есть). Самым спорным мне показался раздел «Книга монстров», состоящий из микро-рассказов, каждый из которых посвящен отдельному уголовному делу. Во многих из них в роли сыщика выступает Владимир Одоевский — но, хотя он раскрывает одно преступление за другим, восхищения перед ним не испытываешь: умозаключения герой делает самые элементарные, зачастую просто случайно догадывается о том, кто может быть злодеем. Да и в самих преступлениях нет ничего интересного; не случайно этот цикл называется «Книга монстров» -

убийства здесь, как на подбор, сплошь зверские и незатейливые. Некоторые из них раскрывает не Одоевский, а… трактирная посудомойка Наталка, обладающая способностью разговаривать с душами убитых.

Может быть, на эту тему и можно было бы создать достаточно убедительный мистический роман — но в таком случае нужна совсем другая система координат: в «уголовную хронику» сыщик-духовидец не вписывается совершенно. Вообще «Книга монстров» напоминает некоторые образцы дореволюционной «уголовной» беллетристики — но, если это сознательная стилизация, есть ли смысл обращаться к образцам, которые были откровенно плохи даже для своего времени?

В целом же замысел «Старой уголовной хроники», конечно, интересный. Но — скорее именно замысел. Ни любителям изобретательно построенных сюжетов, ни поклонникам тонких исторических стилизаций она, боюсь, не понравится.