Секретная тетрадь Билла Тэлбота

Текст: Сергей Шулаков

Гэлбрейт Р. Дурная кровь. Пер. с англ. Е. Петровой. – М.: Иностранка, Азбука-Аттикус, 2021. 960 с.

Как известно, для серии своих детективов Джоан Роулинг выбрала псевдоним Роберт Гэлбрейт, который сама же раскрыла в первом романе «Зов кукушки». Главный герой, ставший знаменитым и по сюжету, и в реальности – частный детектив Корморан Страйк родом из Корнуолла, – носит имя великана из легенд. Несмотря на мифологический задел, Роулинг всегда конструирует романы с социальным подтекстом – вот и в новой книге, «Дурная кровь», ее интересует явление возрастающей социальной идентичности, «самокатегоризации». Писательница замечает, что люди в современном мире стараются отличаться друг от друга: Корнуолльцы, например, требуют, чтобы их не называли англичанами, однако это касается не только этнических групп, но и отдельных людей. Этот же мотив движет и преступником – или обоими; один из них давно осужден, другой на свободе. В 1974 году в Лондоне бесследно исчезла врач Марго Бомборо. Думали на маньяка, которого поймали, но доказать связь с исчезновением Марго не смогли... К слову, в отличие от других романов Гэлбрейта, сыщик в этот раз сосредоточен только на центральном деле, остальные упоминаются лишь вскользь.

Как обычно, новая книга полна литературных отсылок. На первых же страницах дружбан Страйка в корнуолльской глубинке цитирует «Анну Каренину»: «Да, как нести груз и делать что-нибудь руками можно только тогда, когда груз увязан за спину, – а это женитьба...» Это слова Серпуховского Вронскому, но перед этим у Толстого есть еще одно замечание, которое Роулинг игнорирует: «Женщины – это главный камень предкновения в деятельности человека». Школьный приятель Страйка хвастается, что прочитал всю книжку, и безапелляционно заявляет: «Мутотень».

В первых романах эпиграфы к главам несли самостоятельный смысл, помогали домыслить переживания героев. В «Шелкопряде», например, с этой целью писательница обратилась к так называемой елизаветинской трагедии мести, Джону Уэбстеру и другим. Но уже в «Смертельной белизне» это стало техническим условием издательского проекта; Роулинг разобрала на эпиграфы интеллектуально-аналитическую драму Генрика Ибсена «Росмерхольм», а она такова, что взятые вне контекста строчки ничего не несут, лишь прямо намекают на предстоящие в главе события – драка так драка. В романе «Дурная кровь» писательница вернулась к любимому периоду – современникам Шекспира, и сразу стало легче. «Но ты… Кого заставил мрачный рок / Узреть паденье своего отца…» – значит не только то, что речь пойдет об отце Страйка, не обременявшем себя родительскими обязанностями рок-музыканте. Будет еще и встреча сыщика с сыном полицейского Билла Тэлбота, который вел дело об исчезновении Бомборо – и внезапно сошел с ума.

«Чужая воля в бой его гнала / Покуда немощь в тот бездольный час / Его не сбила с ног пред силой зла…» – о том, как Страйк заболел опасным гриппом и не поехал на Рождество в Корнуолл к больной тетке и маленьким племянникам, даже при условии, что будет сидеть на дальнем конце праздничного стола, на расстоянии полутора или двух метров. Роман, видимо, писался не в 2020-м, но совпадение налицо.

В эпиграфах – строки из Эдмунда Спенсера, которого в свое время ценили выше Шекспира и величали поэтом поэтов. Специалисты говорят, что театр и печатные книги играли тогда роль телевидения и интернета, и чтобы разобраться в их содержании, нужно досконально изучить придворную и политическую жизнь Англии тех времен. Так что в русском переводе «Дурной крови» о Спенсере просится хотя бы сноска на пару строк, особенно если учесть обширный справочный аппарат о елизаветинцах и яковианцах в вышеупомянутом «Шелкопряде». Но здесь примечания переводчиков крайне скупы.

Страшные кóзлища, знаки зодиака, пентаграммы, морские гады, существа из средневековых бестиариев... Подчеркивания, обводы, краткие цитаты из оккультистов, и тут же – из пророка Исайи и Второзакония… В примечании переводчица, опытная Елена Петрова, благодарит коллег, занимавшихся Алистером Кроули, Элифасом Леви, астрологом Эванджелиной Адамс. Дизайнеры создавали эти развороты, имитируя почерк неуравновешенного, человека: использовать их по назначению, для колдовства или сношений с дьяволом, невозможно – об этом автор позаботилась. К тому же таролог Элифас (Альфонс-Луи Констан) Леви – почти тезка Элфиаса Дожа, однокашника профессора Дамблдора из «ГП» – значит, Джоан Роулинг ознакомилась с новейшими чернокнижниками не вчера. Авторы елизаветинской эпохи очень любили подобные шифры и пересечения.

Еще одна неизменная черта Роулинг – книга в книге. В романе «Дурная кровь» их целых две: «Демон Райского парка» – книга о серийном убийце. Другая, «Что случилось с Марго Бомборо» – книга со сложной судьбой. Первый тираж был уничтожен по решению суда – родственникам пропавшей удалось доказать, там содержатся порочащие ее сведения. После этого был отпечатан второй, с изъятием. Обе вышли по горячим следам и помогают сыщикам в расследовании. Большие вставки из вымышленных документальных произведений читаются органично, даже закрадывается надежда, что они будут изданы отдельно, как «Квиддич с древности до наших дней» или «Сказки барда Бидля». Добавьте сюда таинственные письмена – послания, составленные из вырезанных и наклеенных букв газетных заголовков, – все это делает книгу похожей на арт-бук.

Некоторые прошлые романы Гэлбрейта содержали словно плей-лист продвинутого тинейджера. В новом тоже звучит музыка, но сравнительно тише: так, пропавшая Марго обожала Джони Митчелл, канадскую рок певицу, чей альбом COURT AND SPARK вышел точно в 1974 году, когда Марго и пропала. А вот Страйк, оказывается, любит Тома Уэйтса, который сыграл эпизод в фильме «Гарри Поттер и узник Азкабана»... Или вот: один из второстепенных персонажей «Дурной крови» по имени Гильерм, уверен, что обладает колдовской силой. Книга режиссера Гильермо дель Торо «Кабинет редкостей» вышла совсем недавно. Как тут поверишь в совпадения?