Текст: Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ)
Впервые стихи Альвинга были опубликованы в газете «Ялтинский курьер» в 1905 году. Через три года санкт-петербургское издательство «Сириус» выпустило полный перевод «Цветов зла» Шарля Бодлера — перевод Альвинга показался духовной цензуре настолько богохульным, что книга была запрещена и почти весь ее тираж был конфискован.
До революции Альвинг часто и подолгу жил за границей. К началу 10-х годов он уже был известен среди молодых московских поэтов: символистов, акмеистов, даже футуристов — не только из-за известности упомянутого перевода, но и благодаря частой публикации стихов и заметок во многих литературных сборниках и журналах («Арион», «Аргонавты», «Вестник Европы», «Путь» и др.).
В 1910 г. вместе с Е. Курловым Альвинг основал в Москве издательство «Жатва», выпустившее до 1916 г. восемь книг одноименного альманаха, ставшего центром посмертного культа Ин. Анненского. В «Жатве» печатали свои произведения и другие. В 1922—1924 гг. существовал литературный кружок «Кифара» во главе с Альвингом, также посвященный Анненскому.
В 24-м году Альвинг вновь напомнил о себе как о блестящем переводчике книгой «Избранные стихотворения» Рене Сюлли-Прюдома. В 1928 году публикуется повесть «Наденька Артенева», связанная с юностью матери — участницы народовольческого движения — и собственными детскими впечатлениями. В 31-м выходит брошюра Альвинга «Введение в стиховедение», но дальнейшая его жизнь проходит под знаком арестов, лагерей и ссылок, между которыми он ненадолго появлялся в родном городе, встречаясь со старыми друзьями, ряды которых в то время быстро редели.
Альвинг в БАМлаге
Литературным памятником Альвингу тех лет может служить составленный им сборник стихов и песен «лагкоров» (лагерных корреспондентов) первого БАМа — «Путеармейцы», изданный в 1935 году в одной из «столиц» сталинского ГУЛАГА — городе Свободном на реке Зее. Сборник этот стал доступен только в начале 90-х годов, обнаружившись в спецхране.
Интересную историю его открытия можно найти в статье «Как поэты строили БАМ» Леонида Шинкарева:
«Отметка на обороте титульного листа — "Не подлежит распространению за пределами лагеря" — обрекала сборник на пожизненное заключение.
Анну Павловну Сотскову, вдову начальника БАМлага Н.А. Френкеля, удалось найти весной 1975 года на Юго-Западе Москвы. Очевидец событий, она могла нарушить наконец немоту архивных бумаг, тогда скопившихся у меня о стройке, но воспоминания ей давались с трудом. Вдруг что-то осенило, попросила снять со шкафа дерматиновый чемодан. Под вещами оказались пачка лагерных газет "Строитель БАМа" и книга "Путеармейцы". В выходных данных: "Сборник составил и отредактировал Арсений Альвинг".
- Альвинг... - напряглась Анна Павловна. - Нет, врать не буду, не помню. Их в бараках было, знаете, сколько...
Да, это тот самый Альвинг (Арсений Смирнов), "последний поэт Серебряного века". Потомственный дворянин, житель Арбата, ученик Иннокентия Анненского, встречавшийся в Париже с Пикассо и Матиссом, редактор журнала "Жатва", где печатались Бальмонт, Куприн, Ахматова».
Поэт Глеб Анфилов, заключенный БАМлага из этапа 1935 года, писал: «На днях захожу в бараке в соседнюю комнату. Над одной кроватью на полочке много книг. В т.ч. по стиховедению. Кто у вас интересуется поэзией? О, эту койку занимает настоящий поэт. Дня через два познакомились — он ведет кружок настоящих поэтов и редактирует стихи, написанные для лагерной печати. Сам по себе жалок, и нищ, и слеп, и наг. Старик. Своих вещей не показал, должно быть, стыдится..." В письмах Анфилова нет имени "настоящего поэта", но вариантов немного.
Этот самый Альвинг в соавторстве с Евгением Геркеном будет печатать в заключении такие «вынужденные стихи»:
- На берегах далекой Зеи,
- Средь рыжих сопок ДВК,
- Во имя трудовой идеи,
- Высокой волей пламенея,
- Взметнулась первая кирка.
- И пионеры первой кладки,
- Раскинув серые палатки,
- Впервые появились тут,
- Чтоб делом перековки новой,
- Величественной и суровой,
- Осуществить полезный труд...
Такое стихосложение было «способом выживания», хотя тянуть такой груз хватало сил не каждому: поэт Сергей Кремков, также автор «Путеармейцев» в августе 1935 года, когда типография БАМлага допечатывала тираж, застрелился.
Последние годы
Альвинг вернулся в Москву после освобождения в 1940 году. По возвращении руководил поэтической студией в Доме пионеров Ленинградского района. Учениками поэта считали себя Генрих Сапгир, Лев Кропивницкий. «Иные из дореволюционной русской интеллигенции не были уничтожены, выжили в тени, затерялись в огромных массах. Еще в детстве мне посчастливилось познакомиться с одним из таких людей, поэтом Арсением Альвингом. Он сам меня нашел в школьной библиотеке. Я лишь недавно узнал, что Альвинг не фамилия, а псевдоним, фамилия Арсения Алексеевича была Смирнов. Но выглядел он все равно Альвингом: всегда в темном костюме с бабочкой, надушенный, какими-то старыми духами от него пахло каким-то забытым благородством давно ушедшей жизни. Он действительно выглядел дворянином среди всех этих Шариковых», — вспоминает Сапгир.
Последние стихотворения Арсений Альвинг писал октябре-ноябре сорок первого года. С подорванным в заключении здоровьем, больной туберкулезом поэт почти еженощно выходил на крышу как дежурный МПВО.
«Бессонные ночи под вой сирен, грохот зениток и взрывы бомб; предчувствие совсем близкой кончины — все это породило последние стихи Арсения Альвинга, отчетливо сложившиеся в единый цикл.
Три стихотворения озаглавлены одинаково — “Бессонница”. Это слово звучит и в подзаголовках еще четырех стихотворений (XVI, XVII, XX и XXI “бессонницы”)», — рассказывает о найденных в домашнем архиве последних стихах Альвинга М.Б. Горнунг, сын поэта Б.В. Горнунга.
Горнунг о кончине старшего друга-поэта вспоминает так: «Эксцентричный Альвинг, кого только не встречавший на своем пути, даже артиста Льва Савицкого, что справил в 1921 г. свадьбу с моряком, — побывал и в тюрьме, и в ссылке, и в лагере, где вел занятия по стиховедению и поэтике. А умирал он зимой 1942 в Москве, — "страшный, в отеках, с трясущимися руками", и был похоронен в женином пальто».
В РГАЛИ фонд Арсения Альвинга передан из Государственного Литературного музея в 1941 году. Литературный музей приобрел документы по заявлению поэта в 1933-м.
Особую ценность представляют четыре рукописных сборника, большая часть которых никогда не публиковалась: «Цветы на проволоке» (посвящен памяти матери), «Осенние соблазны», «У последней межи» (посвящается Льву Горнунгу), «За тридцать лет» 1907–1937 гг. Машинопись поэмы «Седой орел», посвященной М. Горькому, 1923 года.
Остальную часть фонда почти полностью составляет переписка и письма к Альвингу: В.И. Анненского, сына И.Ф. Анненского, Ю.К. Балтрушайтиса, В.Я. Брюсова, Андрея Белого, Н.В. Крандиевской и т.д.
Сам Альвинг в своем заявлении на передачу фонда в ГЛМ писал: «Все материалы архива (99%) относятся к периоду бытности моей ответственным редактором и представителем редколлегии изд-ва “Жатва”, т.е. к 1911–1916 (срок существования издательства)».
Все документы Арсения Альвинга ждут своих исследователей.
Всего в фонде содержится 58 единиц хранения за 1907–1939 годы.
Список изображений:
- 1. А. Альвинг. «Из позабытого волюма», оттиск из альманаха «Жатва» 1912 года. Автограф автора: «Николаю Сергеевичу Ашукину в знак чувств приязни и симпатии (не воинственной, а мирной). Арсений Альвинг. 3.03.1913 г.». Из коллекции В. Горнунга. Ф.2813 оп.1 ед. хр.40.
- 2. А. Альвинг. Тетради с рукописями «У последней межи», «Стихи о сердце», «Темы для музыки», «Стихи о смерти», 1912–1929 г. Ф.21 оп.1 ед. хр.3.
- 3. Рукопись стихотворения «Душный закат» из тетради «У последней межи», 1923 г. Ф.21 оп.1 ед. хр.3.
- 4. Рукопись стихотворения «Каменный сонет» из тетради «Стихи о сердце», 1923 г. Ф.21 оп.1 ед. хр.3.
