От Максима до Максима. «Литературная газета» от Горького до Замшева

Интервью: Михаил Визель

Вы – поэт и автор романов, но ваше имя стало гораздо шире известно, когда вы стали главным редактором «Литературной газеты», сменив непотопляемого Юрия Полякова. Это воспринималось как стремительный карьерный взлет. И одновременно как тяжелая ноша. Как это выглядело с вашей стороны?

Максим Замшев: Мне, конечно, было приятно доверие, оказанное людьми, которые приняли решение. А круг их довольно сложен, поскольку есть АНО «Литературная газета», есть Совет учредителей. Понятно, что для такого рода издания кандидатура главного редактора не может быть просто откуда-то взята учредителями. Конечно, прошли определенного рода переговоры, согласования с людьми, которые в государстве отвечают за прессу. Я к этому времени работал четыре года в «Литературной газете». В последний переходный год – замглавного и шеф-редактором. Процесс смены главного редактора происходил не очень просто. Но достаточно гладко.

Все по-разному относятся к моей деятельности. Я к этому давно привык, поскольку главная задача, которая была поставлена, – сделать газету открытой для всех. Условно говоря, от Дм. Быкова до Личутина, от Кургиняна до Радзиховского, от Гозмана до Клинцевича. И все эти авторы у нас появлялись. В августе будет уже пять лет моей работы. Несмотря на скрежетание зубами многих «патриотов» при появлении Хакамады, скрежетание зубами многих «либералов» при появлении Проханова, мы эту линию держали. Сейчас ситуация стала несколько сложнее. Но я думаю, что сложнее она стала только в одном аспекте. В других аспектах ничего не мешает нам, например, рецензировать книжки.

Недавно рецензировали книгу Андрея Филимонова, которого признали иноагентом. Иноагент – не значит запрещение. Мы стараемся довольно широко брать культурную, литературную палитру. В «Литературной газете» именно литературных полос даже не половина, а меньше. У нас довольно много полос, связанных с актуальными политическими событиями, где мы тоже стараемся аналитически давать разные точки зрения. Конечно, мы еженедельник, за новостями мы никогда не стремимся угнаться. Нас интересует гуманитарный аналитический аспект тех или иных политических вопросов – международной жизни, внутренней жизни, вопросы образования, вопросы театральной жизни, вопросы телевидения, кино. Если взять полосу, связанную с кино и телевидением, у нас одновременно работают двое таких авторов, как Денис Горелов и Виктор Матизен, люди, стоящие совсем на разных полюсах. Но ничего не взрывается от того, что они присутствуют на одном развороте.

Вы сказали, что в такой газете, как «Литературная газета», решение о смене главного редактора не может быть простым. Но при этом «Литературная газета» — не официальный орган Кремля или даже Союза писателей. Это частная организация, автономная и независимая по юридическому статусу. При чем здесь какие-то «высшие сферы»?

Максим Замшев: Не то чтобы «высшие сферы»... Я просто думаю, что тем людям, которые знают историю «Литературной газеты», ее бренд, не хочется, чтобы этот бренд потерялся, совсем исчез. А для этого нужно какое-то взаимодействие с государством. Участие в грантовых проектах невозможно, потому что ЛГ – газета, которая вряд ли окупится и вряд ли может быть чисто частным предприятием. Коли такое взаимодействие есть, то некая взаимность со стороны государства тоже есть. Взаимность и внимание минимальные.

Я же не знаю, как согласовывалась моя кандидатура. Могу только догадываться. Моя основная задача была все-таки наладить взаимоотношения и с Роспечатью, с различными структурами Москвы и Петербурга, которые отвечают за СМИ, чтобы с их помощью и поддержкой показывать какие-то явления, связанные и с региональной культурой.

Многие годы делаем проект «Многоязыкая лира России», где печатаем переводы писателей с национальных языков. Этот проект поддерживала Роспечать, сейчас департамент Минцифры. Всем эта история нравится, это позволяет скрепить внутреннее языковое пространство России. Поскольку понятно, что основные литературные процессы проходят в Москве и Петербурге. Но не все. И важно не забывать о тех процессах, которые происходят в литературе по всей России. И книжки, выходящие в России. И просто замечательные писатели, живущие там. Фестивали, разнообразные акции, которые проходят в России. Мы стараемся. Все охватить не можем, нереально осветить все, что происходит в литературном мире. Стараемся какие-то вещи, которые нам кажутся важными, освещать. Тоже вне зависимости от того, кто их готовит. Будь то «Тотальный диктант» или какие-то мероприятия Совета молодых литераторов Союза писателей России. У нас все имеют равное право на освещение.

Многие статьи «Литературной газеты» выглядят чрезвычайно резко. Почему? Вы как поэт предпочитаете схватку «с открытым забралом» или же как главный редактор специально ищете «резонансные материалы»?

Максим Замшев: Может быть потому, что мы привыкли всегда жить в таком ощущении, что надо постоянно думать о будущем. Если мы не подумаем, никто не подумает. Я не идеалист. Я понимаю, что если я приду куда-то во властный кабинет, особенно сейчас, и скажу: «Детище Пушкина погибает, спасите!», не факт, что я сразу же получу на это ответ: «Спасем». Сейчас нам нужно выстраивать политику газеты таким образом, чтобы она была интересна.

А как устроена ваша политика финансовая? Начать с того, каков сейчас тираж?

Максим Замшев: Тираж является коммерческой тайной. Я цифры называть не буду, тем более что он меняется из месяца в месяц. Могу сказать, что где-то раз в десять больше стартового тиража обычной книжки современной литературы. По подписке, наверное, четверть этого тиража. Остальное — это розница. Мы работаем абсолютно в коммерческом поле. Мы не печатаем ничего на раздачу. Есть у нас партнеры, 50 контрагентов, которые заказывают газету для ее распространения в России. И готовят тираж по тому, сколько они экземпляров заказывают в розницу.

В пандемию вначале немножко просели, довольно быстро выправились. Тираж достаточно стабильный. Последние пять лет немного тяготеющий к росту. Это не 20-30 процентов, процента 3-5, но вот это повышение есть. Это приятно. Что греха таить, подписчик, индивидуальный покупатель «Литературной газеты» — это поколение, к сожалению, уже уходящее.

Треть наших расходов мы компенсируем за счет именно розницы, подписки. Остальное… мы участвуем во всех грантовых конкурсах, во всех системах поддержки печати, которые есть в Москве, Петербурге. Участвуем в программе Минцифры. Сейчас мы получили грант на большую новую литературную премию имени Александра Чаковского, знаменитого главного редактора «Литературки». Назвали ее «Гипертекст». С мая объявим старт. Надеюсь, что это будет интересно.

Чаковский и гипертекст? Павич, Набоков – это понятно, гипертекст тесно связан с постмодернизмом. Но Чаковский – правоверный реалист. Какая тут связь?

Максим Замшев: Имени Чаковского не как писателя, а как главного редактора «Литературной газеты». При 28-летнем руководстве которого она была наиболее либеральной советской газетой. И по части освещения международной жизни тоже.

Одна шестнадцатая полоса чего стоит!

Максим Замшев: Поэтому «Гипертекст» — это во многом попытка сделать мостик к той «Литературной газете», которая была невероятно популярной при всей ее нормированности. Там работали Сергей Иванович Чупринин, Булат Окуджава, люди высочайшего литературного класса, далеко не охранительского направления. В целом это будет большая литературная премия. Не так уж и важно, как она называется.

Как вы лодку назовете, так она и поплывет...

Максим Замшев: Имя Чаковского связано с «Литературной газетой». Все-таки это будет премия «Литературной газеты», которая будет во многом формироваться внутри редакционного коллектива и редакционной повестки. А гипертекст говорит о том, что мы попытались сделать объем номинаций очень разнообразным. У нас есть пять премий с большим денежным содержанием, по 500 тысяч рублей. Классический вариант: проза, поэзия, литературная критика. И две премии – литераторы на национальных языках вместе с переводчиком. Чеченские писатели, дагестанские, ненецкие и т.д.

Есть премии по 200 тысяч. Это не впервые, в «Большой книге» есть премия для блогеров. Пять блогеров будут отмечены. Я считаю, что это очень важно. Если человек ведет книжный блог по собственной воле, это нужно поддержать. Есть премия для молодых – сто тысяч. Причем там премия делится пополам. Это номинация за пять дебютных книг. И есть также премия за рукопись. Тех молодых авторов, которые еще до книжки не дошли, а бывает так, что давно достойны книжки... Вы сами знаете, как к поэзии относятся крупные коммерческие издательства. Это большой набор, от аксакалов до молодых людей. Все они будут отмечены в этой премии. Надеемся на интерес к премии и большое количество работ.

Интерес к премии определяется не только ее призовым фондом. Но и вечным вопросом: а судьи кто?

Максим Замшев: Премия имеет годовой цикл. Жюри обычно допускают к работе после шорт-листа. Как в «Лицее». Что касается самого шорт-листа, он будет формироваться редакционными силами, грубо говоря, сотрудниками газеты, отдела «Литература». С нашим жюри мы еще не определились окончательно. Предполагаем, что оно будет из знаменитых литераторов разных направлений, чтобы не было никакого уклона в ту или иную сторону.

У «Литературной газеты» при вашем предшественнике уже был «Золотой Дельвиг». Который «не выстрелил».

Максим Замшев: Я бы не согласился с тем, что он не выстрелил. К сожалению, он не получил периодичность. Он был вручен несколько раз. До определенного момента премия была заметна. Наверное, не то что «не выстрелила», а просто оборвалась в какой-то момент в связи с потерей кредитования.

Премии нужно несколько лет, чтобы она развивала определенную репутацию. Пять-шесть. «Большая книга» пятнадцать сезонов прошла. Разбег виден, видны лауреаты, никак случайный человек не попадет. На мой взгляд, в «Дельвиге» тоже не были награждены писатели случайные. Просто не хватило этого разбега. Может быть, не хватило опыта пиар-службы, чтобы придать этой премии больший резонанс. Сейчас премия Дельвига есть. Она переквалифицирована на историческую прозу и вручается в рамках грантового проекта «Настоящее прошлое». Там нет денежного содержания, но лауреат получает возможность издания книги. Там довольно жесткий тематический акцент, потому что это грантовый проект, связанный с историей. И там именно поддерживаем стихи, прозу, различные исследования, как-то связанные с историческими моментами. Она стала более целевая, но она есть.

Ну что же, будем надеяться, что судьба гипертекстового Чаковского сложится более счастливо.

Максим Замшев: Был такой момент… Не буду называть имена этих писателей. Но это очень яркие представители «либерального» и «патриотического» лагеря. Мы обратились к ним с просьбой прокомментировать что-то. Один из них сказал: «Я не буду, у вас там фашистские листовки!» А другой: «Я у вас не буду, у вас либеральные листовки!» Я просто возликовал. Потому что это говорит о том, что они точно знают: «Литературная газета» есть. У них есть четкое представление, оно, может быть, неверное, может, искаженное, но у большинства людей в чем-то есть неверное представление.

Общаясь с читателями, много передвигаясь по стране, я вижу, что такая политика, про которую мне вначале многие говорили, что это будет провал, нужно служить какой-то одной идее, невозможно и нашим и вашим, – она пользуется достаточным успехом.

На прошлой неделе вызвало немалый переполох объявление о том, что при Минцифре создана комиссия по введению стандарта профессии «писатель». Начались шуточки, что всех обрядят в вицмундиры, отправят на службу с 9 до 18 писать по распоряжению начальства. Профессия «писатель» для вас – что это?

Максим Замшев: Я читал у вас на сайте комментарий Алексея Варламова и считаю его очень верным. Само по себе внесение профессии «писатель» в реестры ничего не даст. Будет эта строчка, и что? Здесь должен быть еще какой-то целый комплекс мер профессиональной защищенности писателя. Это сложно. Как отличить его от графомана, который за свой счет издал 20 книг? Самая главная сложность, которая мне здесь видится, – квалификационная комиссия. Это совершенно адское дело. Я уверен, что Сергей Шаргунов справится, он человек опытный, прекрасный писатель. И понимает, что проблема тонкая и сложная. Это будет очень тяжело. Всегда кто-то останется обиженным. Но какая-то система социальной защиты писателя, чтобы не оставаться совсем уж без пенсии и без стажа, должна быть.

Может быть, АСПИ сможет стать регулятором между писателями и властью. Я думаю, что это будет правильно. Если бы мне поручили, я бы отказался. Потому что это настолько сложно. Я работаю с писателями всю жизнь, я знаю все тонкие моменты, знаю, что чем хуже писатель, тем он активнее посещает редакции. То, что работа в этом направлении давно напрашивалась, это очевидно.

Мне очень понравилось, что Алексей Варламов сказал, что никакой идеологии в это вносить нельзя. Конечно, все боятся внесения идеологии. Если ты подходишь под идеологию, ты писатель. Если не подходишь – то нет. Этого ни в коем случае нельзя допустить. Должен быть чисто профсоюзный механизм по принадлежности к профессии, к качеству твоего труда. Как будет – ни вы, ни я не знаем. В последнее время многие предупреждения нашей внутренней интеллигенции всему миру не слышны. Мы об этом говорили с Владимиром Григорьевым, проводили в Петербурге круглый стол: способна ли мировая интеллигенция противостоять катастрофическим процессам, которые происходят в мире?

Но пока выясняется, что с этим тяжело. Нет таких людей с таким авторитетом, как Гюнтер Грасс, например, которые бы вышли и сказали: ребята, этого не будет. Потому что мы, писатели, против этого. Такого сейчас нет. И, наверное, скоро не будет. Индустриальное, постмодернистское общество в любом случае голос интеллигенции по-разному трактует... Голос интеллигенции, голос людей образованных – только он остановит эти процессы, которые идут, которые все мы знаем, неспокойствия в мире.

Употребляют красивое слово «период турбулентности».

Максим Замшев: Да. Он не сегодня начался. Но сейчас совершенно очевидно, что институты, которые сформировались после Второй мировой войны, ориентированные на сдерживание этой самой турбулентности, не способны это сделать. Потому что каждое государство сейчас преследует свои интересы в сложном мире, не учитывая интересы других. Когда стран так много, и таких разных, турбулентность возникает естественным образом.

На том круглом столе интересно сказал Валерий Попов, что очень многие беды в ХХ веке происходили не от того, что писателей не слушали, а от того, что как раз их слушали. Писателю нужно быть очень осторожным в каких-то высказываниях. Спокойным, взвешенным, искренним, но осторожным.

Справка

Максим Замшев происходит из семьи профессиональных академических музыкантов. Окончил Гнесинское училище (хоровое дирижирование) и Литературный институт (семинар поэзии Владимира Фирсова). Переводил стихи с болгарского, румынского, белорусского. Заслуженный работник культуры Чеченской Республики, председатель Московской городской организации Союза писателей России. Член Совета при президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека.

Автор нескольких поэтических сборников и четырех романов: «Избранный» (2009), «Карт-бланш» (2015), «Весна для редактора» (2017), «Концертмейстер» (2020, премия Абрамова).