Текст: Татьяна Шипилова
На Красной площади председатель Ассоциации союза писателей России Сергей Шаргунов и руководители основных писательских сообществ страны поделились воспоминаниями о писателях-юбилярах, которых они знали и любили.
О Евгении Евтушенко начал рассказ сам глава АСПИ, вспомнив, что поэт учился у его бабушки в Литинституте, и у него даже есть подписанная книга со словами, которые особенно характерны для Евтушенко:
- Дай бог всего, но лишь того,
- за что потом не станет стыдно.
"Афористичность, юношеская прямота, дерзость – с ним оставались всегда, до самого конца", - заметил Шаргунов, и обратился к Игорю Волгину с простым вопросом: "Каким он вспоминается? Что бы вы выделили главное в судьбе, в портрете Евтушенко?"
Игорь Волгин, поэт, историк литературы, рассказал, что, когда он делал "Игру в бисер" с Евгением Евтушенко, они оба подсчитали, что последний в литературе на тот момент существовал уже 65 лет. Для сравнения: Лев Толстой был только 53 года. Он не только факт русской литературы,
он - факт русской истории.
Игорь Волгин вспомнил, как он писал к 80-летию Евтушенко строки-послание:
- Вступая в девятый десяток,
- Восторгов дитя и клевет,
- Ты весь – от макушки до пяток –
- Безумного века поэт.
- Так будь же в таланте и силе,
- Да славится имя твое!
- Поэт, ты не больше России,
- Но, впрочем, не меньше ее.
Было верно замечено, что Евтушенко совпал с эпохой, как и эпоха совпала с ним. Это было время ощущения чего-то свершающегося, чувство обновления, колоссальный социальный оптимизм. Все ждали перемен, все чувствовали, что у СССР еще есть духовные силы, поэтому он не лицемерил, когда создал нового лирического героя:
- Я разный -
- я натруженный и праздный.
- Я целе-
- и нецелесообразный.
- Я весь несовместимый,
- неудобный,
- застенчивый и наглый,
- злой и добрый.
- Я так люблю,
- чтоб все перемежалось!
- И столько всякого во мне перемешалось
- от запада
- и до востока,
- от зависти
- и до восторга!
Он совершил языковую и рифменную революцию, создав "новую фонетику века". Объездив 120 стран, еще в 55-м году писал:
- Хочу шататься, сколько надо, Лондоном,
- Со всеми говорить хотя б на ломаном...
Вспомнили даже, как после первого прочтения "Бабьего Яра" со сцены овации стояли 20 минут, что сравнимо только разве что с "Пушкинской речью" Достоевского 1880 года. "Он совокупил в себе всю отечественную поэзию, аккумулировал в себе сознание людей, поэтому останется не только в памяти века, но и в памяти всей русской литературы".
Далее встречу продолжили воспоминаниями о Валентине Распутине, которому в этом году могло бы исполниться 85 лет. "Глубина, сосредоточенность и умение молчать", - так охарактеризовал писателя Сергей Шаргунов. И действительно, при всей остроте его прозы в его текстах слышится молчание между строк.
Николай Иванов, председатель правления Союза писателей России, и вовсе заметил, что, когда у него спросили, чем СПР может гордиться, заметил: "Тем, что все руководители нашего союза лежат в русской земле: Гамзатов, Солоухин, Распутин". По воспоминаниям, Распутин никогда не был первым человеком президиумов, но при этом на всех собраниях он задавал важный вопрос: "Чего вам не хватает?" У него было удивительное желание жить настоящим.
"Распутин ассоциируется с Байкалом, Байкал - это глубина и чистота. Чистота - это Распутин".
Об Андрее Битове, также не дожившем до своего 85-летия, Сергей Шаргунов сказал: "При всей метафизичности его проза полна реалистичных деталей". А поговорить об авторе "Пушкинского дома" пригласили писателя, литературоведа и соредактора журнала "Звезда" Андрея Арьева: "Всем всегда интересно, откуда появился писатель. Что читал, как воспитывался. И вот про Битова можно сказать, что он вышел из "Робинзона Крузо", где показана крайне абсурдная степень свободы".
Главной характеристикой Битова было острое нежелание кому-либо подчиняться. Это нежелание и привело его в литературу через... геологию. Сам Андрей Арьев заметил, что из всех знакомых не встречал ни одного непорядочного геолога. Такая примета профессии. И выбрав горный институт, Андрей Битов мыслил логично и понятно: чем дальше от Москвы, тем свободней; геологи - достойные люди, полные романтизма, выражающие идею свободы.
Но после второго курса в горном у Битова что-то пошло не так. И это "что-то" было литературным объединением ЛИТО, куда его затащил друг, он прочитал там стихи своего старшего брата, был принят, втянулся и забросил учебу. "Вот так началась писательская жизнь Андрея Битова - с плагиата", - посмеивается Арьев.
Битов всегда вспоминал слова своего любимого писателя Зощенко: "От хорошей жизни писателями не становятся". И, поняв и приняв это, он смог постигнуть мир литературы, "познать себя и других людей, которые были он сам" - и получался диалог с самим собой.
Герой Битова - антигерой для соцреализма. Он отошел от образа каноничного советского героя: никаких людей высокого социального положения, никакого соцреалистичного размаха, возвращение к русской традиции, к маленькому человеку. "Только битовский маленький человек противостоит всему окружению, в чем было больше русскости, чем во всех этих героях соцреализма. Его герою всегда сопутствует искуситель, доказывающий, что никто из нас не ангел, - замечает Андрей Арьев. - Он говорил, что
ничего более русского, чем русская речь, у нас нет".
Далее поговорили о Владимире Маканине, который, как вспомнил Сергей Шаргунов, уделял большое внимание начинающим авторам, приезжал с мастер-классами и лекциями в Липки.
Воспоминаниями о писателе поделилась Светлана Василенко: "Он был чемпионом Уфы по шахматам и говорил: "Белыми сыграть можно блестяще, но это неинтересно. Интересно играть черными - это глубина". И можно сказать, что последние свои тексты он писал "черными".
Как оказалось, Маканин не любил романистов, которые, по его мнению, мыслили сценами и образами. Ему ближе были Монтень, Рабле, которые "мыслят мыслями", потому что сцену читатель интерпретирует как хочет, всегда по-своему, а мысли нельзя интерпретировать, их можно только вбирать. Роман "Андеграунд, или Герой нашего времени" он называл стволовым: "если писатель растет, то у творчества появляется ствол, а тексты становятся стволовыми".
Маканин из поколения 40-летних выделялся рациональной математичностью. В его текстах важную роль играют рок, судьба. Его сильно интересовало некое донкихотство - человек, постоянно сражающийся со своей судьбой.
Александра Зиновьева, "суверенное государство из одного человека", прошедшего фронт, изгнание, вернувшегося на родину, находившегося в состоянии вечного сопротивления и созидания, вспомнила его вдова Ольга Мироновна Зиновьева.
Она заметила, что Александр Зиновьев, человек яркий, многогранный, как писатель родился в 1976 году в возрасте 54 лет: "Писателями не рождаются, ими становятся по принуждению, по обстоятельству, по вынужденности. Это тот самый случай".
Звезда в логике, известнейшая фигура в философии, тексты которого мы до сих пор открываем. Символом его эпохи, который продолжает жить и сегодня, стали его "Зияющие высоты". "Мы живем в зияющих высотах: город Ибанск продолжает плодить своих наследников, продолжает сражаться со светом. А мы выживаем благодаря тому, что есть писатели. Благодаря тому, что есть люди, которых беспокоит судьба страны, народа".
В конце встречи Сергей Шаргунов справедливо заметил, что
"дань памяти писателям - читать и перечитывать их книги".
С чем сложно не согласиться!
