Ели вы пропустили первую часть нашего большого интервью с Сергеем Некрасовым, можете найти его здесь.
Интервью: Михаил Визель
Михаил Визель: На эпоху вашего директорства пришлось не только изменение общественного строя в России, но и другая, может быть даже более глобальная революция, а именно – пришествие интернета, полностью переменившее музейное дело. Молодые ребята (и уже не молодые) ходят по музеям, наводя телефон на QR-коды и читают все, что там написано, «достраивают реальность». Как ваш музейный комплекс на этот вызов времени реагирует?
Сергей Некрасов: Реагировать совершенно необходимо, потому что если мы не будем говорить на языке молодежи, на языке тех людей, которые к нам приходят, владея тем, о чем вы говорите, мы просто останемся где-то далеко позади. А нам этого совершенно не хочется. Пушкин этого не заслуживает. В одной из своих книг я привожу некоторые фрагменты интернет-отзывов молодых людей, которые побывали здесь. Чему они удивляются и т.д.
Мы создали медиацентр в нашем музее. Сюда может прийти любой посетитель и работать. У нас там очень много различного рода материалов. Кроме того, пандемия вынудила нас еще более активно реагировать. У нас есть традиции. Каждый год 10 февраля мы здесь, на Мойке, собираемся во дворе у пушкинской квартиры. Создателями этой традиции стали в феврале 1921 года великие русские поэты – А. Блок, Н. Гумилев, А. Ахматова, В. Ходасевич. Плюс несколько ученых. Здесь собирались, говорили о Пушкине, вспоминали о Пушкине и т.д. Почему они это сделали в начале 1921 года, было совершенно непонятно. Но это они сделали. А через полгода после этого умирает Блок, расстрелян Гумилев... Быть может, действительно у поэтов есть какое-то ощущение... Не было ни юбилейной даты, ничего, но они почувствовали – надо сейчас сказать о Пушкине. Все это произошло. И с тех пор мы эту традицию не прерываем, у нас читают поэты, артисты. То же самое 19 октября – День лицея, то же самое – в день рождения А.С. Пушкина, 6 июня.
Почему я об этом вспоминаю в связи с вашим вопросом? Каждый год сюда люди приходят. Но когда началась пандемия, казалось, всё остановилось — мы решили, что есть новые технологии, которые нам позволят это сделать. И в 2020 году все произошло. А в 2021 году мы повторили. Происходило все то же самое, но в пространстве интернета. И такие актеры, как С. Крючкова, С. Безруков, который играл Пушкина в фильме Н. Бондарчук, который она снимала здесь, на Мойке, 12. Даже Ильзе Лиепа из Большого театра, А. Городницкий специально написал стихотворение – они все присутствовали, выступали так, как если бы это было во дворе на Мойке, 12, но только в виртуальном пространстве.
Если вы посмотрите на сайт нашего музея, то вы увидите, что он постоянно обновляется, мы там постоянно рассказываем о жизни музея и т.д. Многочисленные программы тоже были. Годы пандемии просто немножко подхлестнули нас к этому. Но это все уже было и до того.
2016 год был Годом кино, и мы сделали большую выставку под названием «Пушкин и его герои на киноэкране». Мы составили список всех фильмов, которые были сделаны с первых лет XX века, с начала кинематографа и до сегодняшнего дня. Даже два списка. Один – все фильмы о Пушкине, о его жизни, творчестве и т.д. А второй – экранизация произведений Пушкина. И у нас, придя в медиацентр, и сегодня можно обратиться по любым этим вопросам, достаточно коснуться стола.
Довольно активную жизнь мы ведем и в социальных сетях. Некоторые элементы новых технологий, конечно, у нас включаются и в экспозицию. Но мы не можем это включить в квартиру Пушкина, это было бы чужеродно. Но мы можем это сделать в каких-то других ближайших помещениях. Вот почему сейчас к юбилею Пушкина (225-летие в 2024 году) мы делаем информационно-кассовый центр. Первый этаж этого здания. Там будут многочисленные панели, которые ориентируют наших посетителей, что можно увидеть, куда можно пойти, что наиболее интересно, какие предметы, программы.
У нас была выставка в Париже в 2019 году, в октябре. И мы некоторые предметы, личные вещи Пушкина не могли туда привезти. Мы сделали специальные открытки. И когда на эти самые открытки вы наводите смартфон, то все это оживает, все достаточно объемно. Для выставок это тоже очень удобно. С пандемией все остановилось, а до этого у нас была такая грандиозная выставочная деятельность – не только в нашей стране, но мы были практически во всех странах Европы и в Тунисе, и в Америке... В последние годы мы как раз очень часто добавляли эти возможности, которые нормально воспринимались на Западе и нормально воспринимаются здесь. Мы анализируем отзывы и понимаем, что мы на правильном пути, и что многое можно здесь сделать. У нас есть реклама, которая показывает в разрезе наше здание. Мы это используем. Быть может, не все имеющиеся возможности, но тем не менее весьма значительно. И будем развивать дальше.
Для европейцев русский писатель № 1 – это Достоевский. Им восхищаются, ужасаются. Второй – это Чехов. В афишах всех европейских театров обязательно присутствует хотя бы одна его пьеса. А Пушкина знают в основном потому, что его знаем мы. То есть знают, что Пушкин очень важен для нас, и уважают нашу любовь, но не разделяют.
Сергей Некрасов: Немножко его еще знают как либреттиста.
Именно что «немножко!» Что вы делаете, чтобы этот грустный дисбаланс изменить? И что вообще сейчас можно сделать, когда мы говорим про отмену русской культуры, как в связи с новыми реалиями можно на это реагировать?
Сергей Некрасов: Как сейчас реагировать, честно говоря, не возьмусь ответить, потому что настолько непонятно, что сегодня происходит или завтра утром произойдёт. Поэтому и планировать ничего нельзя, и реакцию предусмотреть далеко не всегда возможно.
А вот то, что было, и то, что делается, – это я могу рассказать. У нас было немало выставок за рубежом, которые привлекали внимание. Чтобы не быть голословным, давайте конкретно возьмем, например, 2010 год. Это был перекрестный год «Россия - Франция». И наш музей сделал великолепную выставку в Версале. Причем договор был подписан между нашим музеем и мэром города Версаля. Для нас освободили два этажа архива во флигеле, и мы каждый день любовались Версальским замком.
Выставка продолжалась в течение трех с половиной месяцев и вызвала интерес французов. Поначалу мы думали, что только эмиграция русская будет ходить. Но оказалось, что нет, не совсем. Быть может, это было связано еще и с тем, что мы делали в октябре, когда мы празднуем День лицея. И мы говорили о том, что мы идем к 200-летию Лицея (2011). А рядом был лицей французский, там обучались дети, но он был тоже основан 200 лет назад! Может быть, это послужило еще каким-то стимулом. Во всяком случае, это было совершенно замечательно. У нас было торжественное открытие, в нем принимали участие наши музыканты из арт-ассамблеи Таврического дворца.
Построено было следующим образом. Раз октябрь, мы решили сделать лицейский акцент. На первом этаже – рассказ о Лицее, были подлинные вещи, в том числе, например, записные книжки лицеиста Тыркова, портреты лицеистов и т.д. А второй этаж был посвящен отражению пушкинской темы в искусстве Серебряного века. То есть были работы начала XX столетия и вплоть до 1920-30-х годов. Поэтому, конечно же, было очень интересно и выразительно. И это имело большой, хороший резонанс.
И в тот же год, пользуясь тем, что это Год «Россия – Франция», мы решили провести выставку еще и в другом месте, тоже во Франции, а именно – в Эльзасе, посвященную влиянию пушкинского творчества на искусство XX века. Это чрезвычайно интересная тема. Здесь мы получили не только два зала, здесь нам отдали целый огромный этаж в Национальной библиотеке Страсбурга, который мы должны были заполнить. Мы даже решили провести работу совместно с Государственным музеем Пушкина в Москве. Два музея предоставили свои экспонаты!
Мы привезли туда одну вещь, которая привела в восторг, неистовство жителей Страсбурга, особенно представителей русской эмиграции. Потому что в качестве эпиграфа к выставке мы поставили довольно простой листок, вырванный из альбома в линейку, где было написано: «ПРОГРАММА событий, связанных со столетием гибели А.С. Пушкина в г. Страсбурге в 1937 году». И когда приходили люди, они только слышали о том, что это было, и удивлялись – откуда это у вас? Откуда… В наших фондах есть все! И это имело большой, серьезный резонанс. Нас даже попросили наши два центра, центр Россотрудничества и Российский духовно-культурный православный центр на набережной Бранли в Париже, мы и там, и там тоже делали выставки. Это дало мощный стимул освоения французской земли.
Вот конкретный пример, и это, конечно, привлекло очень серьезное внимание. Как хорошо, что мы это увидели, говорили французы. Потому что мы знали, что вот какой-то ресторан здесь есть «Пушкин», и все. А почему так происходит? Потому что Пушкина перевести практически невозможно. Перевести можно что? Слова можно перевести, текст. А ведь то, что стоит за словами, то, что вызывает мгновенно цепь ассоциаций у человека, для которого русский язык является родным, ведь это же непереводимо. Поэтому такая большая сложность.
Есть блестящие переводы на французский, того же Андре Марковича. Мы его позвали сюда, он у нас читал лекцию о том, почему невозможно перевести Пушкина на французский язык. И всем нам доказал, что это совершенно невозможно. А потом прочел строфы из «Евгения Онегина», и там он опровергает то, что сам сказал. Насколько это по-настоящему близко к оригиналу и серьезно. На немецкий язык переводил Ральф-Дитрих Кайль, с которым мы познакомились в 1989 году, когда шло объединение Германии. Он создал пушкинское общество в Германии. Блестящие переводы. Но все-таки это какие-то очень исключительные и, быть может, даже не стопроцентные случаи. Поэтому тут такая сложность. И, конечно, прозу Достоевского перевести адекватно более реально, чем стихи Пушкина.
Вы все время упоминаете свои книги, что совершено естественно. Они посвящены в том числе потомкам Пушкина, его разросшемуся семейному древу, в котором есть и герцоги, и даже особы королевской крови. Все это лестно. Но как знание того, за какого князя или лорда вышла замуж внучка или правнучка Пушкина, поможет лучше понимать самого Александра Сергеевича?
Сергей Некрасов: Никак не поможет. Тем более, что среди потомков Пушкина – не только лорды. Те потомки, которые живут в нашей стране, живут так же, как все наши сограждане. Довольно трудно им было, о чем мы сделали несколько фильмов. У меня же, помимо книг, еще и немало сценариев фильмов, прежде всего посвященных и Пушкину, и потомкам его... Поэтому они смогли сохранить только то, что они могли сохранить в тех условиях. То есть не так много.
Чтобы понять Пушкина, в общем-то, не столько нужно беседовать с его потомками, сколько читать его тексты. Это самое главное. Но есть очень интересное обстоятельство. То, что имя Пушкина в каждой из тех семей, которые относятся так или иначе к степени родства с Александром Сергеевичем, все-таки вспоминают об этом, гордятся этим. И конечно, это то, что их отличает.
Что они вокруг себя могут сделать? Есть некоторые примеры. В Брюсселе живет Александр Пушкин, последний прямой праправнук поэта по мужской линии, он женат на своей троюродной племяннице Марии, в данном случае муж и жена оба являются потомками Пушкина. Их возмутило, что стали выпускать водку «Пушкин» с изображением Александра Сергеевича. Они подали в суд. И судебное решение вышло в их пользу. И водка «Пушкин» была запрещена во Франции, в Бельгии.
Поэтому когда ко мне приезжал представитель центра изготовления шампанских вин во Франции, он сказал, что хотел бы выпускать шампанское “Pouchkine”, я ему привел этот пример, и объяснил, почему лучше этого не делать. А он говорит: «А если я назову “Alexandre Sergueïevitch”?» Если назовете шампанское «Александр Сергеевич», то это может быть, потому что непонятно, какой Александр Сергеевич, хотя все понимают, какой... Это один конкретный пример.
Другой пример. В 1987 году в связи со 150-летием гибели Пушкина английские потомки поэта решили отметить это и создали фонд под названием «Пушкинский приз», инициатором этого фонда выступила герцогиня Александра Аберкорн – праправнучка и Пушкина, и императора Николая I. Она совершенно не знала русского языка, но очень любила Пушкина. Мы были очень дружны, и в своем завещании она написала, что она любит Россию и просит ее прах захоронить в Петербурге. Что мы и сделали осенью 2019 года. Она ушла из жизни, к сожалению, преждевременно, она нашего возраста, это возраст, который предполагает жить, как говорил Пушкин.
Так вот, она создала фонд и «Пушкинский приз». Это конкурс на лучшие произведения, которые писали сначала только дети Северной Ирландии, где она жила, но и затем это приобрело более расширительный характер. Она приезжала в Россию и в некоторых школах Петербурга, Царского Села, даже Москвы тоже стали подтягиваться и присылать на конкурс свои произведения. Он обрел международный характер. Торжественно мы отмечали 10-летие «Пушкинского приза», 25-летие... А ее тетя, которая жила в Шотландии и умерла всего месяц назад в возрасте 97 лет и была подругой детства мужа королевы Елизаветы II, в 1988 году приехала вместе со своей племянницей к нам в гости и решила то же самое сделать в Шотландии – учредила приз. В 1991 году, в октябре, когда было 180 лет Лицею, я их собрал всех здесь в Петербурге, мы сделали большую программу, и очень хорошо эти встречи прошли, потом они стали уже традиционно проходить. И этот конкурс тоже обрел характер весьма широкий, весьма серьезный.
Важно было и то обстоятельство, что по предложению нашего посла Александра Аберкорн стала почетным консулом России. Это был 2014 год, это были серьезные проблемы, это было время, связанное с Крымом. В высшем аристократическом обществе она занимала весьма заметное место, и с ее мнением, конечно же, считались. И она лоббировала интересы России в сфере культуры. Я был на награждении памятными медалями оставшихся в живых участников Северного конвоя, потом она была удостоена медали А.С. Пушкина так же, как и ее тетя, за этот конкурс.
Это еще одно конкретное дело. Здесь примеров можно привести много. Кстати, это подвигло нас сделать первые наши фильмы. Я подумал, а почему бы нам не рассказать об этих людях, которые живут не только в России. Так в начале 90-х годов мы сняли первый наш сериал, 4 серии, посвященный потомкам Пушкина. Мы это снимали и в Англии, и в Германии, и во Франции, в Бельгии, в Италии...
Сценарии было писать легко, потому что мы писали о тех, кого знаем. Когда я эти сценарии предлагал, первый проходил с трудом, с вопросами и т.д., но после того, как с большим успехом прошел, даже на нескольких каналах был показан первый фильм – «Мой прапрадед Пушкин», потом уже стало гораздо легче. Последний фильм назывался «Как Пушкин с Гоголем породнились». Мы его снимали в 2009 году на Полтавщине. Уже тогда отношения России и Украины были непростыми. Но тем не менее нас там встречали, и было очень хорошо. В Гоголевском музее мы все это сняли, и здесь тоже снимали. Это было интересно.
Иногда мы делали фильм, просто посвященный экспонатам нашего музея. Например, известный Нащокинский домик – модель дома, в котором жил сам Нащокин, изготовленная по его прихоти со всеми предметами обстановки, домашней утварью и т.д. Было 200 лет Павлу Воиновичу Нащокину. В Доме Нащокина в Москве была выставка, мы возили впервые часть предметов Нащокинского домика. И вот решили сделать фильм.
Когда мы снимали в Италии фильм под названием «Лицей после Лицея» о судьбе лицеистов в эмиграции, нам нужно было снять могилы однокашников Пушкина Сергея Ломоносова и Николая Корсакова, которые похоронены в Ливорно на некатолическом кладбище. А Ломоносов вообще в соборе похоронен! Мы думали, придется запрашивать разрешение у Константинопольского патриарха и т.д., но нам помог отец Александр из Флоренции. Мы приехали в Ливорно и все сняли. Это было бы невозможно без помощи наших друзей, партнеров. После 200-летия Пушкина немножко больше стали говорить о Пушкине.
Вы неоднократно упоминали московский Государственный музей А.С. Пушкина, ваших «визави». Как вы могли бы обозначить соотношение этих двух музеев?
Сергей Некрасов: Поскольку наш музей старейший, все личные вещи Пушкина оказались здесь. Пять предметов, которые мы выдали на временное хранение из нашего собрания, находятся в Музее Пушкина на Арбате. Но Государственный музей Пушкина благодаря отношению к Пушкину и московских властей, и прежде всего создателей музея, оказался на сегодня прекрасным, обладающим великолепными фондами музеем. Есть вещи действительно удивительные. Мы уже упоминали имя художника Вивьена. Так вот, у нас есть его работы, есть они и в московском музее. Поэтому та большая собирательская работа, которая проходит в музее, заслуживает самой высокой оценки. За сравнительно короткий срок – полвека примерно – Государственный музей Пушкина стал крупнейшим собранием материалов, связанных с Пушкиным, с его эпохой, с окружением поэта. Низкий поклон всем, кто этим занимался.
Зато у вас подлинные стены.
Сергей Некрасов: Само собой. Вот Лицей – это подлинные стены. Здесь он учился. Вот дача Пушкина. Здесь он жил. Вот квартира на Мойке. Здесь он умер.
Музей носит имя Пушкина. Но «прирос» музеями Державина и Некрасова. Что дальше? Лесков, Тургенев, Короленко?..
Сергей Некрасов: Ни в коем случае. Наши творческие планы связаны в основном с расширением пушкинской темы. У нас богатейшее собрание произведений русских художников XIX века, Серебряного века, от Боровиковского и до самых выдающихся наших современников. Мы хотели бы создать такую особую экспозицию, посвященную Пушкину в творчестве художников XIX-XX веков. Это был бы чрезвычайно интересный рассказ. Мы не можем это сделать в один момент, но у нас есть все материалы.
Быть может, к 150-летию музея нам это и удастся. Сейчас речь идет об освоении здания конюшенного ведомства, судьба которого не очень понятна. Оно здесь рядом, на пересечении Мойки и канала Грибоедова. Там церковь Спаса Нерукотворного, где отпевали Александра Сергеевича, там и сегодня идут службы. Сейчас речь идет о дальнейшей его судьбе. Когда-то наше мнение спрашивали, не хотим ли мы к 1999 году, к 200-летию Пушкина, здесь о чем-то подумать, тогда мы говорили, что если возникнет ситуация, когда это здание перейдет в особый статус культурного пространства, то мы готовы были бы развернуть в одном из помещений постоянно действующую выставку, – рассказ о художественном воплощении жизни и творчества Пушкина, героев его произведений в творениях русских художников. Сейчас опять встает вопрос об этом конюшенном ведомстве. Быть может, нас тоже призовут к участию. Но это не в самые ближайшие дни, не в самые ближайшие времена. Сначала нужно понять, что будет с этим помещением. Это как один из вариантов.
А так у нас есть программа, и для нас сейчас самое главное – к 2024 году, к 6 июня мы должны все реализовать, что в этой программе заложено. Программа полностью определена и согласована со всеми – с госэкспертизой, Минкультуры и др. инстанциями. Первые 35 миллионов мы должны освоить до конца года, и они будут освоены. Это и реэкспозиция в залах второго этажа Царскосельского лицея и на Мойке, 12, где мы с вами видели занавесь, которую подарил Серж Лифарь, единственная, которая сохранилась из квартиры Пушкина, и она дает нам представление, какие здесь были занавеси в квартире Пушкина, и это взяли за основу создания исторически достоверных занавесей в квартире Пушкина, где, соответственно, заново будет обита и мебель.
Поэтому все, что утверждено сегодня Минкультуры и юбилейной пушкинской комиссией, все делается в сроки, в строгом соблюдении основных положений разработанной программы. Я имею в виду не только этот год, но еще и будущий год и половину 2024 года. По месяцам все расписано: когда, что. Вся программа, несомненно, будет выполнена. У нашего коллектива большой опыт работы. Надеюсь, этот опыт мы сумеем еще раз использовать.
