Текст: Дмитрий Шеваров/ РГ
В кахетинском селе Бушети один старик показывал мне свой виноградник. Тихое торжество было написано на его лице. Мы шли по узкой сухой тропинке, старик иногда садился на корточки у лозы и говорил что-то ласковое по-грузински. "Зачем это вы?" - спросил я.
- Чтобы лоза знала, что я здесь, что я живой. Я так каждый вечер хожу - где постучу, где приласкаю. Так мой отец делал и дед. Лоза любит, чтобы с ней поговорили.
Потом мы сидели на веранде и смотрели, как солнце заходит. "А вот за той горой, - сказал старик, - село Мирзаани. Там наш Нико родился, Пиросмани".
Я посмотрел на гору, подернутую синим туманом, спеленатую облаками.
- Это далеко?
- Раньше было недалеко. А сейчас далеко.
Пока я думал над этими загадочными словами, стемнело. Всего за какие-то десять минут исчезли и горы, и небо, и виноградники, и Цинандальское шоссе. Старик ушел в дом, а когда он опять возник в дверном проеме, то я увидел его будто нарисованным на черной клеенке.
Черная клеенка до сих пор не дает покоя искусствоведам. Как Пиросмани нашел эту гениальную технику - рисовать на клеенке и не черным по белому, а белым по черному, не используя вовсе черной краски?
Наверное, только черная клеенка может передать живую глубину южной ночи. Пиросмани извлекал из этой глубины кувшины, бочонки с вином, воздушные шарики, грустных князей с обвислыми усами, барашков и косуль, оленей и львов, верблюдов и ослов, рыбаков и духанщиков... Пиросмани выхватывал их всех из тьмы, будто шел с фонариком.
...Из темноты вдруг ясно послышалось, как прошел поезд. Я удивленно посмотрел на старика, потому что приехал на машине и не знал, что здесь, в горах, есть железная дорога. "Да, это вечерний пошел. Завтра утром в Тбилиси будет..."
В Бушети поезду не положена остановка, но он всегда тормозит тут в условленном месте и машинист притворно ругается на бедных кахетинцев, чтобы поторапливались с посадкой.
Пиросмани рисовал этот поезд. Одна его картина так и называется: "Кахетинский бурдючный поезд".
Покинув свое родное село еще мальчиком, Пиросмани тосковал о деревенской жизни. Это видно и по его картинам, где городских сюжетов почти нет. Говорят, что летом он покупал скошенную траву, чтобы, засыпая на ней, представлять себя дома, в деревне.
Когда незадолго до Первой мировой войны его пригласили на свое собрание художники, он, послушав их внимательно, сказал: "Вот что нужно, братья. Посередине города, чтобы всем было близко, нам нужно построить большой деревянный дом, где мы могли бы собираться; купим большой стол, большой самовар, будем пить чай, много пить, говорить о живописи..."
Художники поглядели на него как на чудака. Потом была война, потом другая, потом отходили от второй и готовились к третьей. Так и забыли все про слова Пиросмани, очень похожие на завещание. Но, быть может, где-то на свете и стоит большой деревянный дом. Там посреди большого стола виднеется большой самовар. Там тихо течет вечерний разговор, а за слегка запотевшими окнами медленно опадает роща.
Нико Пиросмани
- У меня башка в тумане:
- оторвавшись от чернил,
- вашу книгу, Пиросмани,
- нынче утром я купил.
- И совсем не по эстетству,
- а как жизни идеал,
- помесь мудрости и детства
- на обложке увидал.
- И меня пленили странно -
- я певец других времен -
- два грузина у духана,
- кучер, дышло, фаэтон.
- Ты, художник, черной сажей,
- от которой сам темнел,
- Петербурга вернисажи
- богатырски одолел.
- Жизни будущей открыта
- непутевая жена,
- та актерка Маргарита
- щедрой кистью прощена.
- ...Вы народны в каждом жесте
- и сильнее всех иных,
- эти вывески на жести
- стоят выставок больших.
- Ярослав Смеляков
Песенка о художнике Пиросмани
- Что происходит с нами,
- когда мы смотрим сны?
- Художник Пиросмани
- выходит из стены,
- из рамок примитивных,
- из всякой суеты
- и продает картины
- за порцию еды.
- Худы его колени
- и насторожен взгляд,
- но сытые олени
- с картин его глядят,
- красотка Маргарита
- в траве густой лежит,
- а грудь ее открыта -
- там родинка дрожит.
- И вся земля ликует,
- пирует и поет,
- и он ее рисует
- и Маргариту ждет.
- Он жизнь любил не скупо,
- как видно по всему...
- Но не хватило супа
- на всей земле ему.
- Булат Окуджава
