Текст: Олег Ермаков
Даниил Андреев в «Розе мира» говорит, что есть люди, развязывающие кармические узлы уже здесь – развязывающие не только свои кармические узлы, но и чужие. Метод их прост на первый взгляд, но на самом деле труден в исполнении. Метод этот называется – человеколюбие. Этому всю свою жизнь учит детей и взрослых Александр Васильевич Суворов, с которым мне посчастливилось познакомиться и уже несколько лет переписываться. На днях ему исполнилось 70 лет.
Путь Александра Васильевича удивителен и вдохновляющ.
Родился он в Киргизии, во Фрунзе, в четырехлетнем возрасте потерял зрение, к девяти годам наступила глухота. Обучаться ему довелось в Загорском детском доме для слепоглухих. Потом уже оказался в Москве, став участником так называемого «Загорского эксперимента» лаборатории обучения и изучения слепоглухонемых детей НИИ дефектологии Академии Педагогических наук СССР под руководством доктора психологических наук Мещерякова, доктора философских наук Ильенкова, академика АПН СССР Леонтьева и их друзей. Затем учеба на факультете философии МГУ и на факультете психологии МГУ вместе с тремя другими детьми: Натальей Корнеевой, Юрием Лернером и Сергеем Сироткиным.
С 1977 года Александр Васильевич работал в НИИ общей и педагогической психологии Академии педагогических наук СССР.
Александр Суворов психолог, педагог, доктор психологии, ведущий сотрудник Московского психолого-педагогического университета, почетный доктор гуманитарных наук Саскуаханского университета (штат Пенсильвания, США), действительный член Международной академии информатизации при ООН, автор книг по педагогике, философии, психологии, с 1 сентября 2022 года профессор, доктор наук кафедры специальной психологии и реабилитологии факультета клинической и специальной психологии МГППУ.
Название одной из его книг дает представление и о его пути, и о деле его жизни: «Встреча вселенных, или Слепоглухие пришельцы в мире зрячеслышащих».
В интервью, опубликованном в «Литературной России», Суворов говорил: «В 70-е годы ходовой была цитата из письма Горького Ольге Ивановне Скороходовой, в котором Алексей Максимович определил слепоглухих как «существа для эксперимента». Я всегда был готов служить в качестве такого экспериментального существа, ничего обидного в этом не видел и был готов отвечать на любые вопросы».
И я, конечно, первым делом вопросил о пространстве, каким оно представляется ему?
Суворов отвечал: «Если танцевать от печки, то первоначально, разумеется, формируются образы ближайшего пространства – своего тела, комнаты, в которой живет слепоглухой, ближайших окрестностей дома. Потом уже средний уровень – пространство региона, в котором живешь, той же Москвы. А дальше – пространство страны, планеты, вселенной…
На факультете психологии МГУ в программу входила и, конечно, входит книга Конрада Лоренца «Кольцо царя Соломона». Там есть глава про водяных землероек. Я ее подробно цитирую в своих книгах. Прочитав эту главу, я сразу решил, что я – по способу ориентировки – водяная землеройка. Эти зверьки ориентируются на ощупь, миллиметр за миллиметром ощупывают незнакомое пространство, и лишь по хорошо разведанным маршрутам носятся как угорелые. Но стоило экспериментатору убрать на одном из их маршрутов камень, на который они привыкли с разбегу вскакивать, как первая же землеройка, неожиданно плюхнувшись в воду, вернулась к концу знакомого маршрута, опять миллиметр за миллиметром ощупала изменения до продолжения знакомой траектории, а дальше снова помчалась. И так же все остальные.
Я точно так же, изучая окрестности своего дома, залезал с ориентировочной тростью во все тупики, отвергая предлагаемую наблюдавшими зрячими помощь. А изучив все места, куда не надо лазить, я туда больше и не лазил, спрямил свои траектории. И лесопарк Лосиный остров так же изучал.
Вы мне писали недавно, как на ощупь преодолевали камыши речки Вазузы около районного поселка Сычевка. Вам пришлось подтягиваться за эти могучие камыши руками, подтягивая и байдарку, иногда попадая в тупики, так же подтягиваясь выбираясь из них… Совсем как я.
Но всю вселенную так не ощупаешь. Очень жаль, что мало рельефных карт. Рельефные географические карты были в подростковом возрасте моими любимыми игрушками. Они стали основой всех моих представлений о бывшем СССР, о планете в целом. Физическую карту СССР и политическую карту Европы, а также глобус я выучил наизусть. Пространственный скелет Москвы для меня – схема метро. Была рельефная схема, потерялась, да и устарела она…»
ДОМ
- Ни капли не веря в чудо,
- Кому-то молюсь порой:
- "Возьмите меня отсюда,
- Возьмите меня домой".
- "О господи, - всё вздыхаю,
- Расстроенный и больной.
- Прошусь, но куда - не знаю:
- "Возьмите меня домой.
- Где мне разрешат в счастливой
- Компании - быть собой,
- Где не было бы надрыва...
- Возьмите меня домой.
- И где бы не приставали
- С моралью ко мне любой,
- На свой бы лад не меняли...
- Возьмите меня домой.
- Где добрые греют взгляды,
- Где каждому каждый - свой,
- Где сразу на помощь рады...
- Возьмите меня домой".
Александр Васильевич упомянул мое письмо с рассказом о плавании по Вазузе и Волге на байдарке и сейчас, прочитав его стихотворение – а он пишет и стихи, – я вдруг поймал себя на мысли, что тоже ищу путь домой... Тут напрашиваются снова строки из «Розы мира» о различных мирах, окружающих нас здесь, но не будем отклоняться.
На мою реплику о том, что теперь вас называют единственным таким человеком в мире, Александр Васильевич отвечал: «Мало ли как меня называют… Хоть горшком назови, только в печь не ставь. А жизнь вовсе не такая уж фанфарная. Нет общения с детьми, очень мало – со студентами».
После упоминания странников генри Торо, Григория Сковороды, Велимира Хлебникова Александр Васильевич отвечал: «А я ведь и правда всегда был странником. Сейчас это странничество главным образом духовное – в основном по книгам. Преобладает виртуальное общение, а личных встреч очень мало.
Хорошо, что есть и такое. Я давно понял, что нет предела не только совершенству, но и наоборот… Что бы я делал без интернета, а тоже далеко не у всех…
Твардовский говорил, что
- «Есть два разряда путешествий:
- Один - пускаться с места в даль,
- Другой - сидеть себе на месте,
- Листать обратно календарь».
Вся жизнь – путешествие, странничество, от рождения до смерти. Я родился в столице Киргизии, тогда Фрунзе, теперь Бишкеке, и это уже само по себе экзотично по отношению к Москве, где проходит основная часть моей жизни. Средняя Азия, летнее пекло, горы Тянь-Шаня, куда с мамой и ее коллегами ездили ежегодно 30 апреля за тюльпанами, Иссык-Куль (по-русски «Горячее Озеро»), которому я посвятил юношескую поэму «Прозрачное счастье», и несколько стихотворений.
Мама работала на энергоучастке Фрунзенского отделения железной дороги, и летом на выходные на Иссык-Куль ходил специальный поезд до центра Иссык-Кульской области Рыбачье, – не знаю, как сейчас называется. Там железнодорожные пути проходили вдоль берега Иссык-Куля, в том числе мимо городского пляжа, и возле него курортный поезд и останавливался. На пляж надо было попадать через железный турникет-вертушку, еще пара минут ходьбы – и песок, травка, мелководье, песчаное, местами каменистое дно, и надо было довольно долго идти, чтобы добраться туда, где нога уже не доставала дно, и плыть. Мы с мамой плясали в лягушатнике – прыгали, взявшись за руки. Плавали вместе, она помогала мне ориентироваться, тогдашних остатков моего зрения хватало, чтобы в метре-двух впереди себя видеть мамину голову. Потом – обтирание жестким полотенцем, загорание на песке… И ощущение «прозрачного счастья» – чистоты насквозь, холодной, после подчас ледяной воды, прозрачной свежести собственного тела…»
ШАГИ
- Под неотрывный солнца взгляд
- Ложись на доски пирса.
- Послушай, как шаги звучат
- То медленно, то быстро.
- Снуют купальщики вокруг -
- И в воду, и обратно.
- Шагов их пёстрый перестук
- О них судачит внятно.
- Сперва - кто в лес, кто по дрова, -
- Смешенье разных ритмов.
- А вот как будто и слова -
- Вибрирует не слитно...
- Что за стопудовый урожай?
- Грузный шаг, упорный и неспешный,
- Доски так и гнутся... Отползай -
- С треском их проломит центнер грешный.
- Чей бы шаг?.. Рабочий пожилой
- Так, видать, грядёт неотвратимо.
- Ну и грузный марш! Любой устой
- Должен рухнуть под таким нажимом.
- А этот - зрелых лет, наверно,
- Не пожилой уже никак.
- В пехоте был. Ну что за мерный,
- Прицельный, хладнокровный шаг!
- Вот - в таком же ритме точно -
- Профтехнический юнец.
- Лёгкий шаг, парящий, срочный,
- Чистый, светлый... Молодец!
- Неуклюже,
- Быстро-быстро,
- Поскорей!
- Это стайка
- Пробежала
- Малышей.
- Солнце, ветер!
- Через воду -
- Как чудно! -
- Видно близкое
- И ласковое
- Дно!
- Каков хозяин - шаг таков.
- Подъём! Ну как, доволен?
- Понравился концерт шагов?
- Пойдём купаться, что ли...
Концерт шагов. Это мог заметить только музыкально чуткий человек. И Александр Васильевич таков. Он меломан.
Меня ошеломил эпизод из книги Суворова «Эксперимент длиною в жизнь», в котором он впервые слушает музыку с сабвуфером, положив его на грудь, и заливается счастливыми слезами. В нашем интервью Александр Васильевич дал такое определение музыки – «эмоциональная культура вообще». И уточнил: «И не только эмоциональная. Культура существования, жизни. Напряжение жизни».
Напряжение жизни – лучше не скажешь о музыке. Сразу представляется волна, упругая, чистая, искрящаяся на солнце. Александр Васильевич и сам причастен, так сказать, деятельно к музыке – он умеет играть на губной гармошке.
Сам он в нашем интервью говорил об этом:
«А мое пиликанье на губной гармошке… Пытаюсь передать на ней вот это напряжение существования. Музыку, которую помню, и музыку, которая – сама во мне, даже не импровизация, а дрожь напряжения существования… Само. Не «удается», потому что не ставлю перед собой цель, чтобы что-то удалось. Прислушиваюсь к себе, к внутреннему напряжению, и вдуваю его в гармошку. И выдуваю…»
Я уже высказывал благодарность Александру Васильевичу за открытие Вагнера, именно он поведал о нем так, что я стал почти вагнерианцем, по крайней мере, это касается «Кольца нибелунга». Учитель Суворова философ Эвальд Ильенков оставил интересные заметки о музыке Вагнера. В моем только что написанном романе «Круг ветра» эта музыка занимает значительное место. За что снова благодарю этого необычного человека, развязывающего кармические узлы.
ПЕСНЯ ПРОВОДНИКА
- Маленький, не надо, не грусти.
- Я тут, я тут.
- Неразлучны мы с тобой в пути.
- Я тут, я тут.
- Чтобы взял ты свой подъём крутой,
- Я тут, я тут.
- Чтобы стал и ты самим собой,
- Я тут, я тут.
- Я - твой старый верный проводник.
- Я тут, я тут.
- Хочешь окунуться в море книг?
- Я тут, я тут.
- Хочешь в звуках песни воспарить?
- Я тут, я тут.
- Хочешь сам что-либо сочинить?
- Я тут, я тут.
- Не умея сам, хоть ободрю.
- Я тут, я тут.
- Я тебе всего себя дарю.
- Я тут, я тут.
- Чтобы взял ты свой подъём крутой,
- Я тут, я тут.
- Чтобы стал и ты самим собой,
- Я тут, я тут.
