Текст: Татьяна Шипилова
Все мы знаем, что праздновать Международный женский день предложила Клара Цеткин. По одному клику гуглится история праздника, застолбившего в итоге для себя дату 8 марта в 1914 году, а с 1975 года уже отмечавшегося членами ООН. Но зачем в сотый раз повторять одно и то же, к тому же нынешнее российское 8 марта ушло далековато от заявленной повестки начала XX века и пришло к восхищению женской красотой, добродетелью и прочими прелестями. Поэтому предлагаем вспомнить, а в какую эпоху вообще пришло в моду восхищаться женщиной, а другими словами – Прекрасной Дамой.
Начнём, собственно, с самого образа Прекрасной Дамы и ее культа.
Если отталкиваться от исследований советского учёного с мировым именем Владимира Проппа, то культ Прекрасной Дамы – очень древний, берет свои истоки ещё с доисторических времен, когда царил матриархат, опирающийся на почитание женщины как матери. Переросший сначала в поклонение всевозможным богиням, далее он переходит в почитание образа Девы Марии, Богородицы.
У русскоязычного читателя чаще всего образ Прекрасной Дамы ассоциируется, естественно, с одноимённым стихотворным циклом Александра Блока. Считается, что цикл этот он посвятил своей жене, Любови Менделеевой, с которой был знаком ещё с детства. На что он опирался. С одной стороны, возведение образа Прекрасной Дамы в статус Богоматери у Блока очевидно, например, в стихотворении «Вхожу я в тёмные храмы»:
- Вхожу я в темные храмы,
- Совершаю бедный обряд.
- Там жду я Прекрасной Дамы
- В мерцаньи красных лампад.
- В тени у высокой колонны
- Дрожу от скрипа дверей.
- А в лицо мне глядит, озаренный,
- Только образ, лишь сон о Ней.
- О, я привык к этим ризам
- Величавой Вечной Жены!
- Высоко бегут по карнизам
- Улыбки, сказки и сны.
- О, Святая, как ласковы свечи,
- Как отрадны Твои черты!
- Мне не слышны ни вздохи, ни речи,
- Но я верю: Милая – Ты.
Но изначально образ взят из куртуазной литературы эпохи Средневековья, когда у каждого рыцаря должна была быть своя Прекрасная Дама, ради которой он бы совершал подвиги на рыцарских турнирах (иногда отвлекаясь на военные походы и поиски Святого Грааля, куда ж без этого). На это явно указывают и «рыцарские» метафоры в лирике Блока («новый щит я подниму для встречи», «поверить в мнимый конский топот», «священная броня»), и некая дистанция между лирическим героем (типа рыцарем) и объектом его преклонения.
- Я вышел в ночь — узнать, понять
- Далекий шорох, близкий ропот,
- Несуществующих принять,
- Поверить в мнимый конский топот.
- Дорога, под луной бела,
- Казалось, полнилась шагами.
- Там только чья-то тень брела
- И опустилась за холмами.
- И слушал я — и услыхал:
- Среди дрожащих лунных пятен
- Далёко, звонко конь скакал,
- И легкий посвист был понятен.
- Но здесь, и дальше — ровный звук,
- И сердце медленно боролось,
- О, как понять откуда стук,
- Откуда будет слышен голос?
- И вот, слышнее звон копыт,
- И белый конь ко мне несется...
- И стало ясно, кто молчит
- И на пустом седле смеется.
- Я вышел в ночь — узнать, понять
- Далекий шорох, близкий ропот,
- Несуществующих принять,
- Поверить в мнимый конский топот.
И последнее – обязательное условие. Прекрасная Дама всегда отдалена от своего воздыхателя. Эта любовь всегда платоническая или запретная, невозможная. То есть Прекрасная Дама не может быть женой, она – далёкая прекрасная возлюбленная, жена другого, так трагический мотив усиливается, придавая чувству ещё большей возвышенности. Вспомните Тристана и Изольду, Ланселота и Гвиневру – одних из самых известных рыцарей Круглого стола короля Артура и их Прекрасных Дам.
Образ Прекрасной Дамы в литературе появился примерно в X веке, в Провансе, южных районах нынешней Франции. Обязаны мы этим образом трубадурам, которые одни из первых начали писать стихи на разговорном языке, а не на благородной латыни, чем умножили количество своих поклонников, ведь теперь эти стихи понимали все. Трубадуры были странствующими поэтами-музыкантами, а потому придуманный ими образ распространился и закрепился довольно шустро.
С одной стороны, женщина в Средневековье, как в предыдущие эпохи, так и в последующие, воспринималась скорее как вещь. С другой же, та загадка, которую таила в себе женщина с эпохи матриархата, а потом с момента непорочного зачатия, не давала покоя, заставив мужчин создать образ Прекрасной Дамы. Поэзия трубадуров к XIII веку сошла на нет, т.к. Прованс подвергся крестовым походам, но образ Прекрасной Дамы искоренить оказалось не так просто.
Его подхватил Петрарка: свои сонеты он посвящал Лауре, хотя никто даже точно не знает, существовала ли она вообще.
- Двенадцать звезд, двенадцать светлых жен,
- Веселых и пристойных в разговоре,
- И с ними – солнце – в лодке на просторе
- Я увидал – и был заворожен.
- Нет, ни отплывший за руном Язон,
- Ни пастырь, что навлек на Трою горе,
- Такой ладьей не бороздили море,
- Хотя о них шумят со всех сторон.
- Мне встретилась потом их колесница.
- Стыдливая Лаура, ангел тихий,
- Чудесно пела, сидя в стороне.
- Не всякому подобное приснится.
- Кто б их ни вез – Автомедонт иль Тифий, –
- Завиднее удел не ведом мне.
Дальше этот образ нашёл свое воплощение в образе Беатриче, которая становится путеводной звездой для великого Данте: и в «Новой жизни», и тем более в «Божественной комедии». Дальше – больше.
Эпоха Возрождения и история влюблённого в прекрасную Симонетту Веспуччи флорентийского живописца Сандро Боттичелли создала визуальный образ Прекрасной Дамы: рыжие волосы, утонченная фигура, нежные черты лица, молодость, божественная красота. Этот образ смотрит на нас с гениальных полотен «Рождение Венеры», «Весна», почти со всех его «Мадонн». Кстати, у Симонетты действительно был статус Прекрасной Дамы: будучи замужем за Марко Веспуччи, она являлась возлюбленной прекрасного Джулиано Медичи, о чем все знали, это было в порядке вещей, т.к. узы брака не могли стать преградой для истинной любви. Это была любовь платоническая, парочка была безумно популярна: посмотрите на их портреты работы вздыхающего и страдающего по Симонетте великого Боттичелли – оба действительно безумно красивы (так считали и современники), народ их любил и умилялся возвышенности чувств.
К слову, и Лаура, и Беатриче тоже изображаются златокудрыми. Считалось, что это самый благородный цвет: светлые, рыжеватые волосы – один из элементов флорентийской красоты, закрепленный в искусстве учителем Боттичелли – художником и по совместительству монахом Филиппо Липпи: он свою жену Лукрецию Бутти (да-да, я не опечаталась, у них в итоге даже двое детей родилось) вообще из монастыря выкрал, она как раз тоже миленькая и златокудрая.
И Беатриче, и Симонетта Веспуччи умерли очень рано, в возрасте 24 и 22 лет соответственно. А влюблённые в них великие творцы, любившие их всегда издали, жили ещё долго, но унесли с собой эту любовь в могилу.
Впоследствии к этому визуальному воплощению обратятся прерафаэлиты – откройте любую из их картин, и будет вам все то же самое: красота и рыжие волосы.
В литературе же этот образ зачастую, что называется, бесплоден. То есть он возвышенный, эфемерный, всегда полуфантастический, но способный перевернуть мир мужчины, заставить его проявить все самые лучшие свои качества, отправиться совершать подвиги. Ну, или хотя бы какое-нибудь хорошее дело. Данте вот в потусторонний мир отправился, в Аду побывал, в Чистилище заглянул и даже в Рай был допущен, где, собственно, с Беатриче и встретился (всех врагов и злопыхателей, естественно, он запихнул в ад, другана своего – в Чистилище, а прекрасную возлюбленную – аж на седьмое небо Рая).
Прекрасная Дама должна быть мечтой, её нельзя касаться, она – святая или почти святая. Это образ идеалистической, прекрасной, возвышенной любви, у которой нет условий, есть только констатация факта. Не обязательно даже хорошо ее знать или хотя бы быть с ней лично знакомым, вполне хватает только восхищения красотой и добродетелью. Если у нее ещё и ум имеется, тоже, конечно, неплохо, но совсем необязательно: женщина в Средневековье ценилась вовсе не за умственные способности.
Самым ярким, безусловно, таким образом является вымышленная Дама Сердца Дон Кихота – Дульсинея Тобосская. Он ради неё с драконами сражался, даром что они ветряными мельницами оказались.
Шекспир начинает менять образ Прекрасной Дамы, он над ним как будто немножко стебется. Часть его сонетов традиционно величается «к смуглой леди», хотя в переводах она чаще всего зовется не просто смуглой, а «чернее ночи». Часто в этих сонетах (в зависимости от переводов, конечно, но все же) можно заметить иронию: и над возлюбленной, и над самим собой, как будто лирический герой уже устал от этой привязанности, но деться от нее никуда не может. Его Прекрасная Дама явно лишена классической физической красоты, но от этого лишь усиливается возвышенность чувства.
- Прекрасным не считался черный цвет,
- Когда на свете красоту ценили.
- Но, видно, изменился белый свет, -
- Прекрасное подделкой очернили.
- С тех пор как все природные цвета
- Искусно подменяет цвет заемный,
- Последних прав лишилась красота,
- Слывет она безродной и бездомной.
- Вот почему и волосы и взор
- Возлюбленной моей чернее ночи, -
- Как будто носят траурный убор
- По тем, кто краской красоту порочит.
- Но так идет им черная фата,
- Что красотою стала чернота.
- (пер. С. Маршака)
Татьяна Ларина для Онегина; Эмилия Осборн для Доббина в «Ярмарке тщеславия» Теккерея; Кэтрин Эрншо для Хитклиффа в «Грозовом перевале» Эмили Бронте; Хелен Хантингдон для Гилберта Маркхема в «Незнакомке из Уайльдфелл-Холла» Энн Бронте; Эстелла для Пипа в «Больших надеждах» Диккенса; Доротея для Ладислава в «Мидлмарче» Эллиот; Вера для Желткова в «Гранатовом браслете»; Люба для Никиты в «Реке Потудань» Платонова (кто не читал – прочитайте и влюбитесь в этот текст!); женщина, к которой едет Венечка в поэме «Москва – Петушки», Лили Поттер для Северуса Снейпа в «Гарри Поттере» – все это перефразированные, переработанные в разные литературные эпохи Прекрасные Дамы.
В угоду авторскому замыслу иногда Прекрасная Дама все же переходит в статус жены (Хелен Хантингдон, Эмилия Осборн) или в статус Музы (как и у Блока, кстати, что видно по его стихотворению «Незнакомка»), но даже в таком случае переход этот долгий, трудный, требующий от мужчины сильного преобразования. Чаще же всего образ Прекрасной Дамы – образ идеалистической, но трагичной любви.
Почему же так? Потому что «любовь не терпит принуждения». Это цитата Карамзина, продолжение ее такое: «Мог ли бы Петрарка в узах брака любить свою Лауру так пламенно? Ах нет! Воображение его не произвело бы ни одного из тех нежных сонетов, которыми я восхищаюсь». Прекрасная Дама должна оставаться Мечтой, иначе любовь уже будет бытовой, а она должна оставаться идеалистической.
