Текст: ГодЛитературы.РФ
Стресс – кто из нас о нем не слышал. Современный темп жизни редко позволяет нам сделать паузу и задуматься о своем психологическом комфорте.
Психолог и гештальт-терапевт Илья Латыпов в своей книге как раз и предлагает остановиться, прислушаться к себе и ответить на всякие важные вопросы. Как найти смысл жизни? Как примириться с тем, что все в мире конечно? Как принять несовершенство себя и других? Какую цену мы платим за сделанные выборы, в том числе свободу? Как справиться с одиночеством, изоляцией, травлей?
Фрагмент, касающийся последнего вопроса, мы и предлагаем сейчас прочитать.
Один на один с жизнью: Книга, которая поможет найти смысл / Илья Латыпов. — М.: Альпина Паблишер, 2024. — 588 с.
Одиночество и изоляция
«Вы никогда не поймете, что я испытала!» — молодая девушка, которая подверглась травле в интернете и не раз столкнулась с равнодушием знакомых и друзей («Да чего ты переживаешь из-за ерунды!»), уже не верила, что кто-то отнесется к ее ситуации серьезно. К сожалению, такое действительно часто бывает. «А если я тебе скажу, что сталкивался с травлей как в школе, так и впоследствии в интернете и поэтому хорошо могу тебя понять, поверишь?» — девушка удивленно поднимает глаза, и я вижу в ее взгляде надежду и удивление: «Вы оказались в такой страшной изоляции, когда кажется, что весь мир против тебя, и не сошли с ума?» Не сошел. Но пришлось выучить много уроков, чтобы научиться выдерживать это состояние.
Сердцевина одиночества
Многие люди удивляются, когда слышат, что одиночество не эмоция. Это особое состояние психики, в котором мы переживаем много разных чувств. Ведь когда человек говорит «Я чувствую одиночество», не очень понятно, что он имеет в виду. Он скучает по какому-то конкретному человеку или не смог на шумной вечеринке найти себе компанию и ему от этого горько и грустно? Или двое людей, работая вместе, боятся сблизиться, а по вечерам скучают друг по другу? Или человеку невероятно скучно одному, и он заводит случайные, неинтересные ему знакомства и скучает уже рядом с этими людьми? Или ощущает свою изоляцию от людей — ощущает, что никогда не сможет найти кого-то, с кем можно будет поделиться чем-то важным? Что общего во всех этих ситуациях, что объединяет их в одно состояние одиночества? Главное здесь — у людей не состоялась встреча, не физическая, а психологическая. Они не смогли поговорить друг с другом и ощутить, что хоть в чем-то понимают и разделяют переживания друг друга.
Одиночество в экзистенциальном понимании — это состояние изоляции, отрезанности человека от самого себя (и тогда мы говорим о внутриличностном одиночестве), от других людей (межличностное) и от мира в целом (экзистенциальное).
Изоляция подразумевает невозможность отношений, то есть обмена энергией с другими людьми (в виде эмоций, идей, прикосновений). Мы как бы отгорожены от всех, заперты в одиночных камерах собственных жизней.
В отличие от уединения, одиночество ощущается как вынужденная невозможность отношений с другим. Это, разумеется, вызывает много эмоций — и грусть, и отчаяние, и тоску, и страх, и зависть к тем, кому сейчас хорошо с другими, и ревность. Поэтому одиночество — не какая-то одна эмоция, это целый спектр, и, когда мы говорим «Я чувствую одиночество», это значит «у меня много чувств, вызванных невозможностью общаться с людьми, по которым скучаю» или же «не могу найти людей, с которыми буду ощущать себя увиденным и услышанным».
Второй важный момент: в состоянии одиночества очень часто есть центральное чувство, вокруг которого наслаиваются все остальные эмоции. То есть, оказавшись отрезанными от других людей, мы можем столкнуться именно с этим центральным переживанием, для многих людей делающим одиночество невыносимым. Вспомните свои переживания, связанные с одиночеством, которое вы переносили тяжело, и, не читая текста, который будет дальше, попробуйте определить, что это за главное чувство. Определили? Ответ, который предполагаю я, — тоска. Как она ощущается? Это тяжелое давящее ощущение в области солнечного сплетения, острое или ноющее. Оно затрудняет дыхание, делая его поверхностным и медленным. Если сконцентрироваться на нем, то можно обнаружить, что иногда из груди словно сам собой вырывается глубокий вздох.
Когда мы испытываем такое переживание? Мы тоскуем по каким-то людям, животным, местам, которые далеко от нас или потеряны навсегда. Тоскующий похож на скучающего по кому-то, но, когда мы скучаем по человеку, есть надежда с ним увидеться или же душевная рана уже затянулась. А тоска — как незаживающая рана на месте чего-то очень важного, вырванного из нашей души. То есть для этого переживания необходимо, чтобы то, что мы потеряли, имело для нас большую ценность. Впрочем, можно тосковать и по тому, чего в реальности у нас никогда не было, но что мы представляем в своих фантазиях и мечтах. Например, по островам Тихого океана, которые у нас ассоциируются с желанной безмятежностью и беззаботностью. Можно тосковать так же и по любви, которой у нас не было, — мы ощущаем, что она должна быть в нашей жизни, но, увы, только ноющая пустота в груди там, где должно быть тепло от участия и нежности.
О чем тоскует человек, испытывающий сильное одиночество? Он тоскует по общению с людьми, но не любому, а тому, которое его питает, дает силы, восполняет все имеющиеся потребности. Это может быть тоска по изначальному психологическому слиянию младенца с мамой (кроме нее, ему никто и не нужен). Для него мама — весь его мир, она дает ему абсолютно всё, в чем он нуждается. Это ее тихий, нежный голос, который напевает или шепчет что-то успокаивающее, ее прикосновения, запах, ее глаза и улыбка, ее молоко — все, что обеспечивает младенцу безопасность, защиту от непонятного внешнего мира.
Когда ребенок чувствует себя в безопасности, он обретает храбрость, необходимую для того, чтобы следовать второму своему стремлению, противоположному: исследовать окружающий мир. Тылы прикрыты, мама всегда рядом (а в более старшем возрасте и папа и другие близкие родственники), может подстраховать и защитить. В нас буквально впечатана эта сохранившаяся с младенчества тяга к такому блаженному состоянию: «Ты здесь, мама, и ты — мой щит от угроз этого мира, от его холодного космоса и мрака». Разумеется, во взрослом возрасте эта тяга уже не ощущается как стремление к маме — это именно тоска по любви и по той безопасности, которую мы обретаем рядом с близкими нам людьми в лучшие моменты нашей жизни, и эта тоска особенно остро ощущается, когда нас отвергли или мы долгое время находимся в изоляции.
Но не только тоска может быть «сердцевиной одиночества» (таковой она является чаще всего у людей, которые когда-то чувствовали себя в безопасности под защитой близких людей). Есть и другое центральное переживание. Представьте, что вы — ребенок, увлекшийся исследованием соседней комнаты и вдруг обнаруживший, что мама исчезла. И вы остались один. Вы кричите, зовете ее, но никто не отзывается, ваш крик просто отражается от стен эхом. И тут вас охватывает ужас, потому что сами позаботиться о себе вы еще не можете и об этом мире почти ничего не знаете. Единственное, что в вашей власти, снова и снова звать и кричать. И хорошо, если мама появится, — тогда вы постепенно успокоитесь в ее объятиях, и связь восстановится. А если нет, то по вашим ощущениям вам попросту грозит смерть…
У таких людей, брошенных (эмоционально или оставленных физически) в раннем детстве, «сердцем» одиночества может быть ужас (сильный страх, доходящий до оцепенения), а не тоска. И поведение тогда строится не вокруг тоски, а страха того, что близкие люди крайне ненадежны в плане привязанности к нам, могут взять и бросить (причем нам не будет понятно, из-за чего это произошло).
Что произойдет, если мама — не заботливая защитница, а холодная и строгая мать? Да, кормит-одевает, но всегда демонстрирует, что не слишком за вас беспокоится, не сильно вам рада или же просто очень занята своей жизнью, настолько, что вам приходится почти со всем справляться самим? Вы можете научиться со всем справляться сами, если такой кризис произойдет не в раннем возрасте. Таковы самостоятельные и подавляющие в себе нужду в других люди, потому что это очень больно — обнаруживать равнодушие там, где ожидаешь встретить любовь и принятие. Лучше уж совсем без отношений.
Или если мама постоянно сигнализирует: «Я холодна с тобой потому, что ты плохой, недостаточно хороший». Тогда вы можете научиться угождать, заслуживать одобрение мамы (тут мы снова имеем дело с ложным «я»). Я уже не говорю о том случае, когда близкий родственник страдает каким-либо психическим заболеванием и из-за непредсказуемости, перепадов его настроения невозможно угадать, каким он будет сегодня. Тогда у ребенка, кроме ужаса, может возникнуть даже ненависть — к нему или к себе. Скучать по этому человеку он, может, и не будет, но глубоко спрятанная тоска по близости и теплому, заботливому присутствию рядом все равно сохранится. Но спрятана она будет очень глубоко, потому что постоянно надеяться и раз за разом терять надежду невероятно тяжело.
Подобные состояния и то, как они влияют на способность выстраивать близкие отношения, подробно описывает теория привязанности Боулби. Эта тема настолько важна, что я рекомендую вам прочитать книги, которые о ней рассказывают (например, «Тайная опора: Привязанность в жизни ребенка» Л. В. Петрановской). А здесь я просто отмечу, что одиночество — это изоляция, отсутствие близости с другим человеком, когда обмен мыслями, чувствами и даже телесным теплом затруднен или вовсе отсутствует. Это состояние порождает такие переживания, как тоска или ужас, в зависимости от опыта отношений человека с близкими людьми (не только с мамой).
