Текст: ГодЛитературы.РФ
Главная героиня дебютного романа итальянской писательницы Франчески Джанноне Анна — молодая женщина с севера Италии, в 1934 году переехавшая вместе с семьей на юг страны, на родину мужа. Став первой женщиной-почтальоном в Лиццанелло, Анна бросает вызов патриархальным устоям общества. Более 20 лет, сначала пешком, а затем на велосипеде, она доставляет жителям важную корреспонденцию — это и письма солдат с фронта, и открытки от тех, кто навсегда покинул Италию, и послания тайных любовников. Анна читает письма неграмотным и даже учит их читать и писать. Сама того не замечая, смелая «чужачка» с севера многое изменит в южном городке и серьезно повлияет на положение женщин в нем.
Роман основан на истории прабабушки автора. В Италии он стал литературной сенсацией — раскуплено уже более 580 000 экземпляров, а права на издание проданы 37 странам.
Почтальонша / Франческа Джанноне [пер. с итал. Юлии Гармашовой]. — М.: Бель Летр (Альпина нон-фикшн), 2024. — 592 с.
***
Карло сидел за одним из столиков перед баром «Кастелло» с Роберто на коленях и сигарой в руке и пил довольно паршивое красное вино, которое подавали в этом заведении. И тем не менее как же приятно было сидеть здесь и наблюдать за воскресной утренней суетой: кто-то выходил из церкви, кто-то, зайдя в пекарню, появлялся с подносом пирожных, кто-то протягивал монеты мальчишке, продающему газеты, и шел дальше с La Gazzetta del Mezzogiorno под мышкой.
Карло приподнимал шляпу, с улыбкой приветствуя прохожих: он знал тут всех, и казалось, что все знают его, словно за последние десять лет он и не вставал из-за этого столика.
— Привет, чужак, — раздался голос у него за спиной.
Тот самый голос. Кармела. Он знал, что рано или поздно встретится с ней. Даже странно, что они до сих пор не пересекались. После переезда он был слишком занят: надо было разобрать чемоданы, привести в порядок дом, подписать бумаги у нотариуса, осмотреть унаследованные земли… но в городке проживало лишь шесть тысяч жителей, и все друг про друга знали, так что ничей приезд или отъезд не мог остаться незамеченным.
Карло отодвинул стоящий рядом стул и, слегка улыбнувшись, жестом пригласил ее присесть.
— Я слышала, что ты вернулся. Видела тебя сегодня в церкви, — продолжая стоять, она опустила на плечи черную шаль, покрывавшую ее волосы.
Кармела превратилась в настоящую женщину. В ее шестнадцать, когда она только расцвела, между местными мальчишками началось что-то вроде соревнования — кто первый потрогает ее за грудь. Они ухаживали за ней толпой, словно армия, осаждающая крепость: подавали ей руку, толкались, чтобы сесть рядом во время мессы, кто-то покупал ей булочки с повидлом, кто-то провожал до дома.
Карло знал ее с детства — они выросли на одной улице, в нескольких метрах друг от друга. Он не раз видел, как она кричала и плакала, получая оплеухи от матери, разбивала коленки, играя в догонялки, и вытирала нос рукой. Поэтому в тот год, вернувшись из летнего лагеря в Санта-Мария-ди-Леука и обнаружив ее неожиданно повзрослевшей, уверенной в себе и настолько красивой, что перехватывало дыхание, он вдруг смутился и с некоторой долей раздражения перестал с ней разговаривать. Лишь смотрел на нее издалека, изучая, будто она была каким-то новым непостижимым явлением. Дожидался, когда она встретится с ним взглядом, и тут же отводил глаза. В конце концов именно так, игнорируя ее, он и смог ее завоевать. Два года он трогал ее за грудь и страстно целовал украдкой, пока не пришло время уезжать: став сотрудником финансовой гвардии, он был командирован в Пьемонт, в Алессандрию. Но он собирался вскоре вернуться и жениться на ней. Так он ей и сказал.
— А это, должно быть, Роберто.
— Да! — воскликнул Карло, целуя сына в лоб.
— Какие глазищи…
— Их, к счастью, он унаследовал от мамы.
Кармела бросила взгляд на площадь, которая постепенно пустела. Чистильщик обуви Марио — здоровяк со сросшимися бровями, угловатыми чертами лица и зачесанными на один бок волосами, сидел, скрестив руки на груди, на скамейке между пальмой и фонтаном и не сводил с нее глаз.
Она кивнула ему в знак приветствия, потом опустила глаза и снова накинула шаль на голову. У нее такие же красивые и изящные руки, как и прежде, подумал Карло, глядя на длинные тонкие пальцы с ногтями, покрытыми красным лаком.
— А у тебя есть дети? — спросил он.
Кармела помедлила.
— Да, сын. Его зовут Даниэле. В декабре ему исполнится десять лет.
— А знаешь, ты прекрасно выглядишь, — пробормотал Карло. — Еще красивее, чем прежде.
Она устремила на него пронизывающий взгляд темных глаз.
— Но все же я оказалась недостаточно хороша, чтобы заставить тебя вернуться.
Он сделал глоток вина и не смог сдержать гримасу: мамма миа, ну и кислятина, хоть салат заправляй вместо уксуса.
— Ты же знаешь, я писал тебе об этом, — сказал он, опуская стакан на стол.
— Да, да, я знаю, — ответила она, махнув рукой, словно отгоняя назойливую муху.
— Однако кольцо на палец тебе успел надеть кто-то другой, как я погляжу.
Кармела прикоснулась к кольцу.
— Ну, если бы я дожидалась тебя, то умерла бы старой девой.
— Ты бы ни за что не умерла старой девой. Только не ты.
— А что же твоя синьора? Ее почти не видно. Почему? Ей не по нраву наш городок?
— С чего ты взяла? Ей просто нужно время, чтобы освоиться. Слишком много всего на нее свалилось в последнее время. Клаудия, переезд. Вот увидишь, потихоньку…
— Да, я слышала про девочку. Какое несчастье.
— Да, — он сжал губы… И выпил еще глоток.
— Боже, ну и гадость это вино, — вырвалось у него.
Кармела рассмеялась.
— Конечно, это же не то вино, что делал мой отец. Вот оно тебе нравилось.
— Вино дона Чиччо! Кто ж его забудет. Он все еще его делает?
— Больше нет. Стало слишком тяжело. Сорвал спину.
— Жаль. Я с удовольствием выпил бы стаканчик.
— У меня дома еще осталось несколько бутылок. — Она бросила взгляд на часы на городской ратуше и на Марио, который все еще смотрел на нее. — Мне пора идти, — сказала она наконец.
— Может быть, я как-нибудь зайду, — воскликнул Карло. — Выпить вина, я имею в виду, — тут же добавил он смутившись.
Кармела натянуто улыбнулась, попрощалась и, повернувшись к нему спиной, зашагала прочь, уверенная, что он смотрит ей вслед.
***
Лоренца распахнула входную дверь и с порога закричала:
— Мама, смотри, мы с тетей Анной сделали песто!
И помчалась на кухню показать стеклянную баночку, которую крепко сжимала в руках.
— Я уже приготовила поесть, — резко оборвала ее Агата.
Улыбка на личике Лоренцы мгновенно погасла. Антонио, тяжело вздохнув, подошел к ней и попытался утешить.
— Оставим песто на завтра, — сказал он, гладя дочь по голове.
— Не нравится мне эта штука. Не наше это, — проворчала Агата, продолжая греметь кастрюлями.
Антонио уже знал, что песто испортится и в итоге его придется выбросить. Анна ведь сказала им съесть его в тот же день…
— Иди сюда, Лоренца. Помоги мне накрыть на стол, — сказал он мягко, забирая у нее из рук баночку и ставя на буфет.
— Правильно, идите в гостиную, — закончила разговор Агата, вытирая руки о фартук.
***
— А вот и мы!
Карло вошел на кухню со спящим Роберто на руках: по дороге домой мальчика сморил сон.
— Это месса так на него повлияла, — иронично заметила Анна, осторожно забирая ребенка из рук мужа. Карло, расхохотавшись, попытался обнять ее сзади и поцеловать.
Анна, смеясь, попросила его прекратить, чтобы не разбудить Роберто. Но, уложив сына в кроватку, она сама крепко обняла Карло и подарила ему долгий поцелуй — за всю жизнь так целовала его только она.
Дымящиеся трофье с песто уже стояли на столе, но в это воскресенье им пришлось есть их остывшими.
***
На Феррагосто жара стояла с самого утра. Анна проснулась вся в поту и сдвинула на лоб черную шелковую маску, которая закрывала ей глаза. Карло в постели уже не было.
Через мгновение она услышала, как он напевает что-то за закрытой дверью ванной — он всегда так делал, когда брился. Она поднялась с кровати, села у туалетного столика, взяла с мраморной столешницы щетку и расчесала волосы, глядя в большое овальное зеркало в раме из красного дерева. Потом погладила по щеке сына, безмятежно спящего в своей кроватке, и спустилась на кухню. Налила в ковшик молока и слегка подогрела его — недолго, всего минуту, чтобы оно стало слегка теплым, как она любила.
Налила его в чашку и вышла с ней в садик. Устроившись на скамейке в тени гранатового дерева, Анна подобрала хлопковую белую ночную рубашку, поджала коленки к груди, обнажив тонкие розовые лодыжки, и перебросила на один бок длинные распущенные волосы. Крепко держа чашку обеими руками, она задумчиво сделала первый маленький глоток. Где она была в прошлом году в этот день?
Роберто было всего несколько месяцев, и Карло вывез их троих на пикник в окрестностях Пиньи. Они пообедали, сидя на расстеленном покрывале в лесной прохладе, которую она так любила, где не слышно было ни звука, кроме стрекотания сверчков и щебетания птиц. Потом Карло достал из бумажного пакета пишаделу — ее любимый вид фокаччи — и они разделили ее пополам.
Анна провела рукой по мокрой от пота шее. Невероятно, сказала она себе, я продолжаю потеть даже в тени… Она со вздохом откинулась на спинку скамейки и сделала еще глоток молока. Агата не появлялась уже несколько дней, подумала она. Не то чтобы ее это огорчало, ни в коем случае.
В определенном смысле она даже испытывала облегчение из-за того, что невестка ослабила хватку. Но уж очень внезапно она исчезла. Может, обиделась на то, как Анна ей тогда ответила? Но ей самой ее слова вовсе не показались грубыми. Неделей ранее Агата заявилась к обеду и принесла фриттату с сухарями и мятой.
— Агата, спасибо тебе большое. Это очень мило с твоей стороны. Но я хотела бы сама готовить для своей семьи, — сказала она ей.
Что в этом было плохого? Она не сказала ничего обидного!
— Доброе утро, любовь моя, готова ехать на море? — В сад вышел Карло, благоухая мятным бальзамом после бритья. Он наклонился, чтобы поцеловать жену, и провел рукой по ее волосам.
— На море? Но у меня даже купальника нет, — запротестовала она.
— Ничего страшного! Что-нибудь придумаем. Не будем же мы сидеть здесь, умирая от жары, — весело ответил он.
— И как же мы туда доберемся, позволь спросить?
— На автобусе. Он отправляется ровно через пятьдесят минут, — объяснил он. — Антонио, Агата и Лоренца ждут нас на площади.
— Ты уже все организовал… А почему я ничего об этом не знала? — напряглась Анна.
— Потому что я хотел сделать тебе сюрприз! Будет весело, вот увидишь. Заканчивай спокойно свой завтрак, а я соберу Роберто.
Автобус отъехал от площади Кастелло с получасовым опозданием: желающих уехать было так много, что они отталкивали друг друга, пытаясь попасть внутрь. Бурное возмущение со стороны тех, кому не хватило места, заставило водителя пообещать, что он сразу же вернется за второй партией пассажиров.
— В баре для каждого из вас оплачено по стаканчику лимонада, — объявил Карло тем, кому предстояло остаться. — Освежитесь немного, пока ждете следующий рейс.
И под восторженные возгласы поднялся в автобус.
— Ты слышал? Этот синьор угощает нас лимонадом, — сказала какая-то молодая женщина сынишке, который капризничал из-за жары, сидя у нее на руках.
— Я не поняла — ты что, за всех заплатил? — спросила Анна.
— Именно, — ответил Карло, усаживаясь рядом с ней.
И с улыбкой помахал ребенку в окно.
Она посмотрела на него в замешательстве.
— Но зачем?
— Как зачем? Это проявление любезности. Этим беднягам ведь придется ждать под солнцем.
— Да, но тебе-то какое дело? Они что, сами не могли купить себе лимонад?
Карло пожал плечами.
— У нас тут так принято. Мы всегда так делаем.
— Может быть. Как по мне, это довольно глупый способ выбрасывать деньги на ветер.
— О деньгах не беспокойся, любимая, — успокоил он Анну, коснувшись ее колена. — Их у нас достаточно.
— Но это не повод их транжирить, — возразила она.
— Тетя, я хочу сидеть рядом с тобой, — вмешалась Лоренца, высунувшись с сиденья позади них.
Карло потрепал ее по щеке.
— Ну хорошо, — сказал он поднимаясь. — Но только в этот раз, ладно?
И, подмигнув племяннице, пересел на ее место рядом с Агатой, которая обмахивалась черным кружевным веером.
Антонио, с головой погруженный в книгу, сидел в другом ряду рядом с парнем, который смотрел в окно, прижавшись носом к стеклу.
