Текст: Фёдор Косичкин
Самый известный поэтический сборник Киплинга, собственно, заложивший основу его славы и приведший всего через 15 лет после выхода 42-летнего поэта и репортёра к Нобелевской премии по литературе (неприлично рано на фоне маститых белобородых старцев, получавших эту премию до и после него), называется Barrack-Room Ballads. В буквальном переводе получаются «барачные баллады». Что было бы не лишено горького смысла для СССР, отправившего немало своих первоклассных поэтов в бараки, но не очень «бьётся» с викторианской Англией. Что и не удивительно, потому что такой буквальный перевод – типичный «ложный друг переводчика». Но и правильный перевод озадачивает: «казарменные баллады». На наш современный слух это кажется оксюмороном: «баллады» – это что-то из области фэнтези, средневековых легенд, нежноголосых юношей с гитарами и дев с веночками на головах. Ничего общего с прямым брутальным духом казармы. Но для Редьярда Киплинга противоречия здесь не было. Он действительно воспевал казарму, с её грубоватым языком, и небезосновательно считал её основой той великой империи, в которой родился и которой истово служил пером – раз уж по близорукости не довелось послужить штыком.
Существует остроумное наблюдение, что, мол, если бы Британская империя в послевоенные 1940-е годы не распалась, то не было бы никаких «Битлз»: толковый и харизматичный ливерпульский паренёк Джон нашёл бы себя в качестве чиновника колониальной администрации. Судьба Киплинга подтверждает и опровергает это парадоксальное замечание. Он по рождению принадлежал к этой самой колониальной элите, его отец был профессором архитектуры (и от него Редьярд унаследовал любовь и навык рисования), но нашёл себя он все-таки в метрополии. И при этом сохранил верность той колониальной Индии, что канула вместе с империей. Да: тот самый дух казармы – в смысле строгой дисциплины и верности прямо понимаемому долгу. Неудивительно, что им, несмотря на откровенный антикоммунизм, восторгался, скажем, такой чуткий к дутому пафосу и восприимчивый к истинной патетике поэт, как Константин Симонов. А «Пыль, песню шагающих батальонов» – «День — ночь — день — ночь — мы идём по Африке, День — ночь — день — ночь — всё по той же Африке» – распевали советские туристы-шестидесятники в пеших походах под тяжёлыми рюкзаками – правда, в конгениальном переводе Оношкович-Яцыны.
Родная Индия и ввела «певца империи» в историю – но совсем не тем образом, которым он, возможно, сам предполагал. К 160-летию со дня рождения Редьярда Киплинга его некогда громкая слава свелась к двум пикам. Но к пикам запредельным. Это экзотический и многозначительный «Маугли», в которой вообще-то речь шла об очень многих вещах, помимо мальчика, воспитанного волками, умело выстриженный редакторами из пёстрой «Книги джунглей», с его жёстким «законом стаи» – а также добродушным Балу, свирепым Шерханом, коварным Каа, подлым Табаки, легковерными бандерлогами e tutti quanti. И короткое энергичное стихотворение If, «Eсли», которое с восторгом цитировали в оригинале и в переводах на многочисленные языки люди, ценности казармы отнюдь не разделяющие. Книги имеют свою судьбу, и судьба эта порой удивительна.
В качестве иллюстрации мы, с любезного разрешения издательства, приводим несколько рисунков Редьярда Киплинга с его же пояснениями из книги Ксении Атаровой:
Писатели рисуют. Палитра талантов английских писателей. Теккерей. Лир. Киплинг. Честертон (М: Бослен, 2015)
"Золотом меня не купишь"
Это увлекательная карта Мутной Амазонки, нарисованная черным и красным. Она не имеет отношения к этой истории, если не считать, что на ней есть два броненосца – у самого верха. Самое увлекательное здесь – приключения, которые ожидают тех, кто движется вдоль дороги, помеченной красным. Когда я начал рисовать карту, я сначала хотел нарисовать броненосцев, а потом морских коров, паукообразных обезьян, больших змей и много-много ягуаров, но увлекательнее было сделать карту с отважными приключениями, отмеченными красным. Начинать надо с нижнего левого угла и двигаться по стрелкам. А потом, сделав круг, после всех приключений вернуться домой на корабле под названием «Королевский тигр». Это самая приключенческая картинка, и все приключения еще и описаны, так что ты не сможешь перепутать – где приключение, а где дерево или лодка.
Это рисунок Кошки, которая гуляет сама дикая и одинокая, помахивая своим диким хвостом, по сырому и дикому лесу. На картинке больше нет ничего, кроме нескольких мухоморов. Они не могли не вырасти там – ведь в лесу было сыро. А пятно на низкой ветке, похожее на комок, – это не птица. Это мох, который там вырос, потому что так сыро было в лесу. Под главной картинкой изображена уютная пещера, где стали жить Мужчина и Женщина, когда у них родился Ребенок. Это была летняя пещера, и они посеяли перед нею пшеницу. Мужчина едет на лошади искать корову и привести ее обратно в пещеру, чтобы можно было ее подоить. Он поднял руку – зовет собаку, которая в погоне за кроликами переплыла на другой берег.
КАК БЫЛО НАПИСАНО ПЕРВОЕ ПИСЬМО
Это история Тэффимай Металлумай, вырезанная Древними людьми на старом бивне много-много лет назад. Если ты читал мою сказку или если ее тебе читали, ты можешь видеть, что все это написано на бивне. Бивень был частью старого племенного барабана, что принадлежал племени Тегумай. Картинки нацарапывались ногтем или еще чем-нибудь, а потом царапины заполнялись черным воском, но разделительные линии и пять маленьких кружочков внизу заполнялись красным воском. Когда-то на бивне было нечто вроде каймы на одном из концов из бусин, ракушек и драгоценных камней; но позже всё это обсыпалось и потерялось – всё, кроме маленького кусочка, который ты видишь. Буквы вокруг бивня волшебные – магические руны, – и если ты сможешь их прочесть, ты обнаружишь кое-что новое для себя. Бивень сделан из слоновой кости – очень желтый и весь исцарапанный. Он два фута в длину, два фута в окружности и весит одиннадцать фунтов и девять унций.
СЛОНЕНОК
Это Слоненок, которого Крокодил тащит за нос. Он удивлен, огорошен, ему больно, он говорит в нос: «Пусдите бедя, бде очедь больдо!» Он тянет изо всех сил. Но Крокодил тоже тянет. А Двуцветный Питон Скалистый Змей торопливо плывет помочь Слоненку. Все эти черные пятна – берега великой серозелено-грязной Лимпопо (но мне не позволи-ли раскрасить эту картинку). А внизу – силуэты африканских животных, идущих к африканскому Ноеву ковчегу. Здесь два льва, два страуса, два быка, два верблюда, две овцы. И еще парочка, похожая на крыс, но я думаю, это были горные кролики. К сказке они отношения не имеют. Я нарисовал их, потому что они очень красивые. Они получились бы очень здорово, если б мне разрешили их раскрасить.
