Текст: Дмитрий Шеваров
- А время течёт в темноту,
- Подвержено чудному бегу,
- Невидимое на свету, –
- Вослед уходящему снегу,
- Прозренью и тайне – вослед,
- Навстречу весне и капели...
- Константин Шакарян
Пожалуй, впервые я пишу в «Календаре поэзии» о поэте, родившемся на самом пороге ХХI века – в 2000 году.
Костя появился на свет в Москве, а с восьми лет живет в Ереване, где окончил факультет русской филологии университета.
- Россия и Армения...
- Две дали,
- Две матери, две жизни, две земли...
- В Москве ли, в Ереване – я в печали:
- На родине – от родины вдали…
Расти под южным солнцем, в окружении древней культуры, впитать в себя армянскую традицию любви к Слову и Книге – какая это счастливая, а быть может, и спасительная прививка для русского поэта.
Вспоминаю строки Веры Звягинцевой, русской поэтессы и блистательной переводчицы армянской поэзии:
- Когда напев армянской «Розы»,
- Врываясь в пиршественный чин,
- Тревожит сонный мрак долин,
- Шепчу и я, глотая слезы:
- «Сирун вардын, кармир вардын»…
Недавно у Константина вышла книга стихов «Новый день». Название связано с тем, что Костя, как и многие другие молодые поэты, пишет стихи по ночам, даже ближе к утру. Стихами он встречает новый день.
И конечно, часто это стихи о любви. Костя пишет о любви весенним звенящим слогом и при этом без всякой сладкой патоки, без наигранной страстности. В его стихах о любви есть редкий для нынешней поэзии мотив – мотив заботы, тревоги и волнения за любимую. Поэзия вслед за окружающей нас жизнью черствеет, в ней все меньше жалости и сострадания. Поэты все реже пишут о родных людях, о невестах, матерях и женах, а все больше воспевают самих себя. Верю, что Костя избежит этого самообольщения и его муза всегда будет оставаться милосердной, открытой навстречу людям.
Константин Шакарян печатается в толстых литературных журналах и как филолог, внося в жесткие дискуссии ноту доброжелательности и миролюбия. Статьи молодого критика посвящены тем поэтам советского времени, которых в недавние годы сбрасывали с корабля современности. Свои исследования, очень свежие по осмыслению, Константин Шакарян посвятил Николаю Тихонову и Илье Сельвинскому, а о Глебе Горбовском он и вовсе написал целую книгу*. «Однажды, – рассказывает Костя, – я ради интереса взял да подсчитал, сколько стихов Горбовского я знаю наизусть — от первой до последней строчки. Оказалось, около трехсот. С такими «результатами» грех было не написать о нём...»
Бережное и непредвзятое прочтение своих предшественников, советских поэтов, – вот что прежде всего отличает Шакаряна от поколения 30-40-летних поэтов, которые входили в литературу налегке, не зная толком тех, кто жил и творил до них.
А Константин не просто знает, он любит поэтов, сострадает им, защищает (так в недавном номере «Нового мира» в статье «Итоги большого периода» он заступается за Н. Асеева, Я. Смелякова, А. Прокофьева).
Русская Муза благодарно отзывается на Костины труды – дарит ему вдохновение, легкость и ясность слога, уберегает от пафоса, с одной стороны, и от цинизма – с другой.
В конце ХIХ века Иннокентий Анненский замечательно сказал о Тургеневе, что красота его прозы не в стиле, «не в том, где, может быть, видел он её сам», а в том, что «Тургенев – отрицание цинизма».
Вот и Константин Шакарян – и как человек, и как литератор – отрицание цинизма.
- Не надо ничего придумывать на свете,
- Во всём искать секрет, изнанку и подвох.
- Достаточно судьбы, которая в ответе
- За каждую строку, за выдох и за вдох.
- *Константин Шакарян. Есть высшая доля. Москва, «Наш современник», 2023.
Нечто вроде автобиографии
Родился я в 2000 году в Москве. Через несколько лет мы переехали в подмосковный городок Реутов, где я пошёл в школу.
Семья вскоре дала трещину, и нас с мамой отнесло по течению к югу, в Ереван.
Поэзия началась для меня в четырнадцать лет. Всё происходило подспудно, глубинно, неявно. Некая влюблённость, ветерок волнения — и вот ветерком этим продувает твою речь, слова рвутся за ним в какой-то новой последовательности и... становятся стихами. Сперва ты просто пишешь как живёшь, а потом, верный этому принципу, вдруг замечаешь, что живёшь как пишешь — точнее, как уже написал, как поэтически прочувствовал наперёд.
Печататься я начал в 16 лет — первым моим журналом была «Литературная Армения», возглавляемая вот уже без малого сорок лет замечательным человеком, выдающимся переводчиком и уникальным редактором Альбертом Налбандяном.
Мои учителя в поэзии — поэты, живые и ушедшие, чьими стихами я окружён. Перечислять их здесь не хватило бы места. Поэты — мои самые близкие люди, самые верные друзья, старшие товарищи и наставники — пускай и большинство из них ушло в мир иной ещё до моего рождения.
Стихи Константина Шакаряна
* * *
В.С.
- Ты вся из чуда состоишь.
- Сосуд прозрачный, светом полный.
- В тебе и гром, и вспышки молний,
- И лета солнечная тишь.
- Как луч, в оконце занесён,
- Всё озаряет робким светом,
- Ты отражаешься во всём,
- Сама не ведая об этом.
- Откуда столько теплоты,
- Рассветной свежести – откуда?
- Как ветерок, повеешь ты,
- И всё преображаешь в чудо…
Сказка
- Исповедуюсь юному веку
- И, тоскуя незнамо о ком,
- Стерегу свою душу, как реку,
- Что прихвачена первым ледком.
- Избегая с неведомым встречи,
- Уношу её, зябкую, прочь,
- От насущного мира далече –
- В непочатую зимнюю ночь…
- Превращается в тыкву карета,
- Сигарета – в потухший бычок.
- Меркнет всё. Лишь, подобранный где-то,
- Остаётся любви башмачок.
- То шутя, то всерьёз,
- понемножку,
- Обретений страшась и потерь,
- Я искал к нему нужную ножку,
- И нашёл её – только теперь.
- Ножка найдена – вновь примеряю
- Заповедный хрусталь на твою…
- В башмачке ты ходила по краю,
- Как по ниточке – по острию,
- Обивала чужие пороги...
- Грязь месивший, по шпильку в пыли,
- Он, печальный, лежал на дороге,
- Чуть поблескивая издали…
- Вновь сияет – красивый, хрустальный,
- С бездорожьями жизни знаком...
- А дальнейшее сковано тайной –
- Нерасколотым свежим ледком.
* * *
- Ты стала мне дочерью милой,
- Сестрицей любезной моей.
- Люблю тебя с новою силой:
- Нежней, беспокойней, полней…
- Тропой, что на солнышке вьётся,
- Идёшь по своей стороне,
- И каждый твой шаг отдаётся –
- Теплом или болью – во мне.
- Всё то, что когда-то случалось,
- Что было на свете с тобой,
- В беспамятства даль не умчалось,
- Но общею стало судьбой.
- Увидены, встречены, слиты...
- И нету вопроса уже:
- Какие несли нас орбиты?
- Сошлись на каком рубеже?..
- Небесна любви подоплёка –
- Родительской, братской, мужской...
- Но здесь, на земле – ты далёко,
- Идёшь – не достанешь рукой.
- Вдали от тебя не живётся –
- Шагается вдоль по тропе,
- И каждый мой шаг отдаётся –
- О, лишь бы не болью! – в тебе…
* * *
- Не «до завтра» скажу – «до сегодня».
- (Скоро ль завтрашний день обретём?)
- «До сегодня!» – и время свободно
- Потечёт календарным путём…
- Вот и день разгорается новый.
- Неизменный – единственный – наш.
- Проживём под счастливой подковой,
- Взяты временем на карандаш.
- Проживём – от полуночи к полдню,
- Проживём – от луча до звезды.
- Всё я помню, любимая, помню.
- Ничего не забыла и ты.
- Закруглиться ли нашей подкове?
- Под шальные ли ноги упасть?..
- Не обрубятся на полуслове
- Ни любовь, ни забота, ни страсть.
- Воля случая – воля Господня.
- Нет доверия календарю.
- – До сегодня, – шепчу. – До сегодня! –
- Как молитву над нами творю.
