Текст: ГодЛитературы.РФ
Сага о ведьмаке — пожалуй, самый успешный пример экспансии славянского фэнтези. Пан Сапковский действительно смастерил настолько универсальную историю, берущую не только сюжетом и мрачной атмосферой: в своих книгах он не чурается ни постмодернистской игры, ни отсылок к рыцарскому эпосу, ни разговоров о расизме и ксенофобии.
Журналист Виктор Кашкевич предлагает разобраться, что скрывается за фасадом увлекательной истории. В своей книге он не только по кирпичикам разбирает внутреннюю мифологию вселенной «Ведьмака», но и анализирует спрятавшиеся культурные отсылки и размышляет о символической «подкладке» книжных персонажей.
Из черт каких эпических героев сшит образ Геральта? Какие страны стали прототипами Нильфгаарда, Ковира или Туссента? Чем эльфы Сапковского напоминают польских националистов? Что, в конце концов, насчет Йеннифэр?
Предлагаем прочитать фрагмент.
Мифология «Ведьмака». От Геральта и Йеннифэр до Дикой охоты и Сопряжения сфер / Виктор Кашкевич. — Москва: МИФ, 2025. — 208 с.
Глава 7. Йеннифэр
Если образ Геральта — это авторская комбинация черт короля Артура и сэра Ланселота, то образ Йеннифэр на самом деле сри сован с королевы Гвиневры — супруги одного и возлюбленной другого.
Разбирая этот образ, нам придется развеять одно заблуждение. фанатское сообщество «Ведьмака» склонно придавать чрезвычайно большое значение связи Геральта и Йеннифэр. Ведь это любовная история, а что, как не любовь, движет сюжет и вообще всю нашу жизнь?
К сожалению или к счастью, в рамках реализации авторской сверхзадачи дуэт Геральта и Цириллы играет куда более важную роль, чем пара ведьмак — чародейка. Безусловно, образ Йеннифэр важен — но только в контексте ее связи с Белоголовым и девочкой-Предназначением. В отношениях с волшебницей подсвечиваются те или иные черты основных героев. Например, преемственность образа Геральта относительно персонажей артурианы. Чтобы это обосновать, необходимо вновь обратиться к публицистике пана Сапковского и вывести на передний план несколько цитат из саги.
Йеннифэр — одна из ярчайших проводниц концепции божественного женского начала в творчестве Сапковского, которая пронизывает художественную ткань романа. В пятой главе мы говорили о культе Великой Богини, о женской божественной триаде. В ней Йеннифэр играла роль Богини Матери, и тем интереснее, что стать матерью в прямом смысле этого слова — самой выносить и родить ребенка — у чародейки не было ни малейшего шанса.
— Она волшебница. Как у большинства магичек, у нее атрофированные, совершенно непроизводительные гонады, и это необратимо. У нее никогда не будет ребенка.
«Последнее желание»
В то же время Йеннифэр считала это своей высшей целью. Чего только она не делала во имя нее! Однако обрела счастье материнства совсем не так, как ожидала, — обретя Цири.
Впрочем, Сапковский не был бы собой, если бы не вложил в образ главной волшебницы более богатый багаж символов.
В валлийских легендах она выступает под именем Гвенвифар, Белый Призрак, при этом у Артура было три супруги с одинаковыми именами. Обратите внимание как на количество Артуровых жен, так и на их имена. Три Гвенвифар — три Белых Призрака. Иначе говоря — одна Великая, Белая, Тройственная. Гвиневера из самой ранней легенды об Арту ре — это не кто иная, как Великая Богиня.
Эссе «Мир короля Артура»
О том же, что Йеннифэр — авторски переработанный образ Гвиневры, в первую очередь свидетельствует само имя героини. В тексте романа на это даже есть прямое указание:
— Истории о твоих похождениях разыгрывают в кукольных театриках. В том числе и историю о тебе и чародейке по имени Гвиневера.
— Йеннифэр, — вполголоса поправил Эмиель Регис.
«Крещение огнем»
Образ прописан в полном соответствии с требованием куль та Богини: Йеннифэр мудра, отважна, чарующе красива. Кроме того, героиня заимствует некоторые черты Морганы, которой Сапковский в своем эссе дает такую характеристику:
Моргана (Morgaine, Moigian, Morgan la Fee — le Fay) была чародейкой. Чародейкой злой. Имя, которое она носит в легенде… легко выводится от жуткой Морриган, богини войны, крови и смерти, той самой, которая в ирландских преданиях невзлюбила храброго Кухулина.
Эссе «Мир короля Артура»
Такова и Йеннифэр — вспыльчивая и ужасная в гневе, коварная и расчетливая. В цикле хватает описаний и сюжетных элементов, лишающих чародейку ореола великодушного благородства.
Но вернемся к королеве Гвиневре из легенды о короле Артуре. Чтобы понять, как образ был реализован в романе «Ведьмак», нам нужно узнать, каково авторское восприятие этого персонажа. Для этого снова погрузимся в эссе Сапковского, посвященное артуриане.
Итак, писатель отмечает мифологическое происхождение этой героини и выводит ее прототип — Эссильт Финвеп, жену короля Марха, у которой был роман с Тристаном, сыном Туллуха. И именно эта валлийская легенда послужила основой повести о Тристане, Изольде и короле Марке. Мотив неверной жены, по его словам, «основан на верованиях, обычаях и самой природе кельтов»:
Жена кельтского короля во время церемонии обручения (и позже) символизирует Землю, которой управляет король. Следовательно, «соблазнение жены» представляет собой факт, не только подрывающий авторитет короля как мужчины… но и ставящий под сомнение его способность осуществлять власть. <…>
Схема любовных историй такого типа в кельтских преданиях всегда тройная… и имеет вид треугольника: «старый король — королева — юный претендент». Двое мужчин борются за женщину. <…> Артур — Гвиневера — Ланселот. Марк — Изольда — Тристан. <…>
…Среди кельтов женщина — а в особенности королева — была полноправна и пользовалась теми же привилегиями, что и мужчина. Не могло быть и речи о какой-либо дискриминации. Как и король- мужчина, кельтская королева могла позволить себе промискуитет. <…> Королева персонифицировала собой Великую Богиню, а поведение богинь не обсуждают.
Эссе «Мир короля Артура»
Этот мотив неверности отразился в образе Йеннифэр. В рас сказе «Осколок льда» из сборника «Меч Предназначения» выясняется, что у чародейки одновременно были отношения с двумя мужчинами: Геральтом и чародеем Истреддом. это и есть тот любовный треугольник, традиционный для кельтской мифологии. А понимание полной свободы женщины, в частности в вопросах любви и постели, обнаруживается в финале рассказа. После того как мужчины договорились выяснить отношения между собой, оказывается, что Йеннифэр приняла решение сама: оставила их обоих и ушла.
Кстати, в любовном союзе с Ланселотом именно Гвиневра играет первую скрипку: она одаривает рыцаря своей благо склонностью и она же принимает решение, что эти отношения пора прекращать.
О связи Йеннифэр с королевой Камелота говорит и то, что во многих версиях легенды Гвиневру называют феей — женщиной, сведущей в магии и колдовстве. Вероятно, когда создавался об раз возлюбленной для Геральта, все ключевые характеристики сами собой подтянулись за именем.
Интересным образом перекликается поход Ланселота за Гвиневрой с миссией Геральта.
В ту пору, когда противостояние Камелота с силами Хаоса вышло на финишную прямую, злые недруги похитили королеву и увезли ее на край света. Артур и рад бы отправиться спасать супругу, но темные полчища уже собрались у горы Бадон, и если их не остановить, то зло захватит весь мир. Поэтому король во главе дружины отправляется рубить врагов.
Разумеется, он рассчитывает на активное участие Ланселота — а зря. У сэра Озерного свои приоритеты: покинув короля в самый трудный момент, он отправляется спасать возлюбленную. По пути коварные разбойники убивают под ним коня, и благородный рыцарь вынужден продолжать путь на телеге, как простолюдин (в этот момент придворным средневековых монархов полагалось падать в обморок).
Преодолев все трудности и зарубив сотни врагов, Ланселот наконец- то освобождает Гвиневру… чтобы услышать от нее, что их порочная связь поставила королевство на край гибели и потому она, королева, ее прекращает и уходит в монастырь. Ланселот же волен поступать как ему вздумается — и он, не успев отряхнуться от дорожной пыли и вражеской крови, тоже уходит в монастырь. Куртуазная любовь как она есть! То, что Ланселот любит настолько сильно, что даже не думает перечить возлюбленной, — отдельная тема для беседы. А вот что Гвиневра решает все за двоих — это, знаете ли, показатель. Особенно когда дело происходит в условном Средневековье.
Что же касается самого спасительного похода Геральта, то здесь Сапковский в характерной для себя манере демонстрирует сложносоставную переработку сюжета: поход за Гвиневрой и поход за Йеннифэр перекликаются. Если cэр Озерный изначально отправляется спасать королеву, то Геральт до последнего был уверен, что его цель — спасти Цири, но в замке Стигг, куда он с соратниками пришел после всех злоключений, в плену находится не княжна, а измученная Йеннифэр. И не кто-нибудь, а сам ведьмак в итоге освобождает чародейку.
…Йеннифэр кинулась Геральту на шею.
— Я знала, что ты придешь за мной, — мурлыкала она, оты скивая губами его губы. — Что ты придешь в любом случае.
«Владычица Озера»
Нашел свое место в походе Геральта и мотив утраты коня, причем сразу в двух аспектах. В куртуазном романе это был чрезвычайно важный психологический момент: для средневекового рыцаря потеря боевого коня едва ли не хуже, чем потеря обеих ног. Пеший рыцарь — это лишь полрыцаря. А уж обратиться за помощью к простолюдину, чтобы продолжить путь на его телеге… Средневековая аристократия расценивала такие действия как величайшее самопожертвование во имя любви. Самопожертвование на грани безумия.
А теперь поищем нечто подобное в истории Геральта. Свой спасительный поход ведьмак начал после стычки с Вильгефорцем на Танедде. В результате этой схватки у Белоголового оказывается безнадежно повреждено колено. Стараниями брокилонских дриад целостность сустава и тканей восстановилась, но вот в нервных окончаниях произошла маленькая революция. Из- за этого весь дальнейший путь Геральт испытывает существенные трудности с ногой. Недолеченный сустав ограничивает подвижность и сводит конечность судорогой в самые неподходящие моменты.
Потерю коня нельзя в полной мере сопоставить с раненой ногой, но перекличка получилась явной: в обоих случаях воины столкнулись с вынужденным снижением мобильности.
А самопожертвование Геральта выразилось в принятии по мощи от соратников. В том, что соратники ему нужны, ведьмака убеждали все разом. И Лютик с лучницей Мильвой, и вампир Регис:
— Советы тебе не нужны, союзники тебе не нужны, без спутников ты тоже обойдешься. Ведь цель твоего похода — цель личная и особая, больше того, характер цели требует, чтобы ты реализовал ее самолично. Риск, опасность, труд, борьба с сомнениями должны лечь на тебя. Только и исключительно. Ибо все это элементы покаяния, искупления вины, которое ты стремишься совершить. Этакое, сказал бы я, испытание, крещение огнем. Ты пройдешь сквозь опаляющее, но и очищающее пламя. Сам, в одиночку. Потому что если кто-нибудь тебя в этом поддержит, поможет, возьмет на себя хотя бы частичку этого огненного крещения, этой боли, этого покаяния, то тем самым как бы обеднит тебя, урвет у тебя ту часть искупления, которая достанется ему. Твой, это только твой долг и ничей больше. Долг, который надобно заплатить, и ты не хочешь расплачиваться за него, одновременно одалживаясь у других кредиторов. <…> Совет же я все-таки тебе дам. Потребность в искуплении, очищающем крещении огнем, ощущение вины — это не то, на что ты можешь иметь исключительное право. Жизнь отличается от банковского дела тем, что ей знакомы долги, которые можно заплатить, только задолжав другим.
«Крещение огнем»
При этом вампиров ведьмакам надлежит истреблять, а Кагыра Геральт и вовсе неоднократно грозился прирезать за то, что юноше не посчастливилось стать источником детских кошмаров Цири. В чем- то эта жертва даже серьезнее, чем поездка на телеге.
