Текст: Екатерина Коновалова
29 апреля 1805 года, ровно 220 лет назад, в Париже родился Огюст Барбье (Henri-Auguste Barbier) - «поэт Парижской революции 1830 года», по определению Осипа Мандельштама. Дебютный сборник стихов Барбье «Ямбы» (Iambes, 1831) пользовался огромной популярностью не только во Франции, но и в России, в особенной мере среди поэтов-петрашевцев.
Поэт, петрашевец-фурьерист Александр Милюков писал, что Барбье - это автор, «выставляющий на позорище общества гной душевных ран его, с неумолимым проклятием к эгоизму золота, с железным словом грозной сатиры и энергическим, могучим стихом...». Вероятно, что Михаил Лермонтов согласился бы с таким определением, поскольку к своему стихотворению «Не верь себе», резко критикующему общество, он в качестве эпиграфа выбрал четверостишие из Барбье:
- Que nous font aprés tout les vulgaires abois
- De tous ces charlatans, qui donnent de la voix,
- Les marchands de pathos et les faiseurs d’emphase
- Et tous les baladins qui dansent sur la phrase?
Русский подстрочник: «Какое нам, в конце концов, дело до грубого крика всех этих шарлатанов, торговцев пафосом, мастеров напыщенности и всех плясунов, танцующих на фразе?»
Первым и самым усердным переводчиком Барбье стал поэт-петрашевец Сергей Дуров. Пламенная поэзия французского романтика помогала Дурову выразить собственный революционный настрой, он был очарован идей освобождения родины. С этим согласуется его выразительный перевод поэмы «Киайя» (Chiaia) Барбье, в которой изображены страдания итальянского художника Сальватора Розы, изгнанного из родной страны «ненавистными пришельцами».
Огюст Барбье. Фрагмент поэмы «Киайя» (перевод - Сергей Дуров)
Сальватор
- Не знаешь ты, как тягостна для сердца
- Живая мысль, не вылитая явно.
- Ты плакал бы, как я, когда бы то же
- Мог испытать; но, человек простой
- И добрый, ты не можешь разгадать
- Моей тоски, моих страданий едких,
- Отчаянья, которое рождает
- Та мысль, что я, рожденный быть на солнце,
- Во мраке дни мои окончить должен.
- Не знаешь ты, как больно для души
- Иметь крыло и быть в позорной клетке.
- А между тем что день, то смерть к нам
- ближе,
- Что день, то меч, врученный нам от бога,
- Снедается обыкновенной ржавой.
- Мы чувствуем, что в нас, от недостатка
- Возвышенной и благородной пищи,
- С дня на день огнь душевный тратит силу,
- Что тело в нас живет за счет души,
- И гений наш, затерянный в пустыне,
- Гниет, как кладь в закрытом сундуке.
- <...>
Сергей Дуров в одном из своих посланий некоему или некоей К*** (адресат не установлен), возвысил французского-романтика надо всеми другими поэтами, сравнив его с палачом, разящим порок:
- Вот вам Барбье, — его стихи
- Облиты желчью непритворной,
- Он современные грехи
- Рисует краской самой черной;
- Он не умеет так, как мы,
- Льстецы слепые мнений века,
- Хвалить развратные умы
- И заблужденья человека.
- Богобоязненный пророк,
- Не подкупной ничем свидетель,
- Он как палач разит порок,
- Как гений ценит добродетель.
Поэт-публицист и сатирик демократического направления Дмитрий Минаев был плодовитым переводчиком. В 1861 году он перевел стихотворение Барбье «Пролог» (Prologue), в котором сконцентрирована тема противостояния поэта и общества.
Огюст Барбье. «Пролог» (перевод - Дмитрий Минаев)
- Пусть риторы кричат, что резкий стих мой зол,
- Что желчь вскипает в нем и ненависти пена,
- Что пред кумирами увенчанными шел
- Я без смущения, с бесстыдством Диогена,
- Не ползал нищенски у золотых тельцов
- И грязь бросал к подножью истукана, —
- Я в вакханалии предателей-льстецов
- Руки не оскверню трещоткой шарлатана.
- Какое дело мне? Пусть, пафосом не раз
- Торгуя по грошам, все плачут о разврате
- И пляшут в мишуре, на поле звонких фраз,
- В толпе, как гаеры на вздернутом канате...
- Да, стих мой груб, и несдержим разбег
- Слов проклинающих и слез негодованья, —
- Но тем моим слезам рыданьем вторит век,
- С моими воплями слились его страданья!..
- Вот почему порой мутит так гнев и кровь
- Мой желчный, резкий стих, все разорвавший узы.
- А между тем — не злость, а кроткая любовь
- Дрожит в рыданиях моей суровой Музы.
Литератор Виктор Буренин (1841 - 1926), в 60-е годы регулярно печатавшийся в демократическом журнале «Искра», оставил несколько переводов, главным образом из французской и итальянской поэзии. Известен его перевод фрагмента поэмы Барбье «Варшава» (Varsovie).
Огюст Барбье. Фрагмент поэмы «Варшава» (перевод - Виктор Буренин)
- Был славный город... С диким гунном
- Промчался я в его стенах
- И раздробил огнем чугунным
- Твердыни гордые во прах!
- Я вскачь коней разгоряченных
- Пустил по камням звонким плит,
- И трупы женщин обнаженных
- Хрустели под шипом копыт!
- На прах, где кровь струей бежала,
- Я зверски юных дев простер
- И с волосатой груди сало
- О перси нежные отер!
- Я в город ввел пожар... И с ревом
- Носился страшный исполин
- И языком лизал багровым
- Потоки крови меж руин!..
- Ура! Я смял мятеж ногами,
- Я раздавил его чело!
- Позор, наложенный веками,
- Я смыл, меж мертвыми телами
- В крови купаясь по седло!
- Всё кончено! И меч мой ныне
- Висит без пользы у бедра;
- Хранят разбитые твердыни
- Следы огня, следы ядра.
- И воют псы худые всюду:
- Им крови больше не лизать,
- И мох покрыл развалин груду,
- И степь кругом!.. О смерть, о мать!
- Скажи мне, где теперь я буду
- С мечом кровавым пировать? ..
Писатель Константин Бабиков в 60-е годы опубликовал в «Отечественных записках» переводы «Ямбов» Барбье. Лучшим признается перевод стихотворения «Лев» (Le Lion).
ОгюстБарбье. Фрагмент стихотворения «Лев» (перевод - Константин Бабиков)
- Я видел, как скакал и прыгал предо мной
- В великом городе по звонкой мостовой
- Три дня* народный лев, великим полон гневом.
- Я видел, как потом, с раскрытым страшно зевом,
- Он бил себя хвостом и гриву разметал,
- Как каждый нерв его от ярости дрожал,
- Как раскалялся глаз, как жилы раздувались,
- Как грозно он рычал, как когти простирались,
- Как он утих потом среди толпы густой,
- Там, где неслась картечь и дым пороховой —
- У Луврского дворца... Облитый кровью алой,
- Он тяжело дышал, от битвы той усталый;
- Открыта пасть была, и красен был язык...
- Гигантским телом он на бортах там приник
- И завалил тогда своим величьем рыжим
- Весь трон, повергнутый взволнованным Парижем.
*«Три дня» — имеются в виду революционные события 27-29 июля 1830 г. в Париже.
Осип Мандельштам в статье «Огюст Барбье», рассуждая о влиянии этого «поэта Парижской революции 1830 года» на русскую поэзию, дает весьма интересную характеристику его лирики, выделяет «почти пушкинскую черту»:
В 1924 году Мандельштам перевел стихотворение «Мятеж» (L’Emeute) Барбье.
Огюст Барбье. «Мятеж» (перевод - Осип Мандельштам)
- Как будто ураган верхи дерев нагнул,
- Летит предместьями глухой и низкий гул:
- Дверные молотки бьют в бронзовые доски,
- Страх бьет без промаху. И женщин, и детей
- Простоволосый плач до старческих ушей
- Добрался. Все дрожат. Еще одна минута,
- И каждый добежит до своего закута.
- Попрятались, и вдруг колючая метла
- Весь многолюдный сор на улице смела.
- Тогда мятеж, мятеж на каблуках дерзанья
- Народный гонит вал, в ладоши бьет восстанье.
- В щетине криков весь, сам тысяча голов,
- Сверяет мощь своих набухнувших рядов
- И набережных вдоль, на каменной постели,
- Кричит, как женщина, тяжелая от хмеля.
