Текст: Андрей Мягков
Книга, выросшая из первоапрельского розыгрыша — и такое бывает. В 2020 году издательство МИФ включило в свою шутливую подборку книгу «Искусство материть», но пранк вышел из-под контроля: читатели принялись выпытывать, когда же она наконец выйдет, так что пришлось издавать.
Книга теперь называется «Запретные слова», а написали ее не абы кто, а два доктора филологических наук: Анатолий Баранов и Дмитрий Добровольский без купюр рассказывают все, что вы хотели узнать насчет обсценной лексики, но стеснялись сформулировать.
Как крепкое словцо менялось под влиянием времени, литературы и законов, почему одни ругательства оказываются табуированными, а другие становятся безобидными эвфемизмами, как срабатывают (или не срабатывают) запреты на мат в эпоху интернета и почему наконец Пушкину можно было материться, а нам с вами нельзя? Авторы на все это методично отвечают, а заодно демонстрируют, почему мат, как к нему ни относись — это неотъемлемая часть русского языка.
На всякий случай предупреждаем, что книга предназначена строго для совершеннолетних читателей, всячески осуждаем — и предлагаем одним глазком в нее заглянуть.
Запретные слова. Заметки лингвистов о русском мате / Анатолий Баранов, Дмитрий Добровольский ; [науч. ред. К. Киселева]. — Москва : МИФ, 2025. — 240 с. : ил.
Глава 2. Мат в русской литературе
Согласно распространенному поверью, употребление мата портит русский язык. Факты использования мата классиками русской литературы существуют в каком-то параллельном мире. Это двоемыслие вполне характерно для русской культуры и художественно осмыслено, например, в романе «Маскировка» Юза Алешковского. Герои этого произведения злоупотребляют алкоголем, ведут антиобщественный образ жизни исключительно для того, чтобы ввести в заблуждение пиндосов (слово из современной эпохи) относительно великих дел, которые вершатся в СССР. Впрочем, это не исключительная особенность русской картины мира. Феномен двоемыслия универсален — достаточно вспомнить роман Джорджа Оруэлла «1984».
На филологической почве двоемыслие хорошо иллюстрируется сентенцией, приписываемой Ивану Александровичу Бодуэну де Куртенэ, относительно отсутствия в словарях слова жопа: «Жопа есть, а слова нет», что уже упоминалось выше.
Начнем с «нашего всего» — с Александра Сергеевича Пушкина. «А наш француз / Свой хвалит вкус / И матерщину порет» — сообщалось в одной из лицейских песен про Пушкина. Многие эпиграммы Александра Сергеевича содержат нехорошие слова, что вполне отвечает стилю этого поэтического жанра, в котором основная идея должна быть выражена кратко и хлестко:
- В Академии наук
- Заседает князь Дундук.
- Говорят, не подобает
- Дундуку такая честь;
- Почему ж он заседает?
- Потому что жопа есть.
- Александр Пушкин. Эпиграмма на Дондукова-Корсакова
Эпиграмма двусмысленна. Неподготовленный читатель поймет этот краткий текст в том смысле, что Дундук глуповат и единственная причина его участия в работе Академии наук — это способность сидеть. Такая интерпретация хорошо вписывается в систему образов, свойственную русскому языку. Жопа легко осмысляется в языковом сознании носителя как нечто связанное с глупостью, идиотизмом, как что-то неправильное, ошибочное и тому подобное. Сравните: делать все через жопу; думать жопой; у кого-либо одна извилина — и та на жопе; у кого-либо жопа вместо головы.
Современники легко считывали еще более неприличный и очень обидный для Дундука и Уварова смысл. Известно, что после появления эпиграммы министр просвещения и одновременно президент Петербургской академии наук Сергей Семенович Уваров вызвал Пушкина для объяснений, задав прямой вопрос об авторстве эпиграммы, ходившей в списках. Пушкин формально ответил, что признает авторство только тех стихов, под которыми указано его имя. Столь болезненная реакция Уварова связана с другим пониманием этого текста. Дело в том, что молва приписывала успех академической карьеры Дондукова-Корсакова его интимной близости с Уваровым*. Отметим, что и это понимание жопы как сексуального объекта поддерживается образной системой русского языка: <...>.
К кратким поэтическим формам принадлежат и эпитафии, которые обычно сочинялись в высоком стиле и предполагали восхваление усопшего. Пушкин и здесь остается верен себе, привнося в этот жанр новый взгляд. В эпитафии самому себе он пишет:
- О слава тщетная! о тленья грозный вид —
- *** твердый Пушкина здесь в первый раз лежит.
Для тех читателей, которые не знают ни ***, поясним: Александр Сергеевич отдавал должное любовным утехам. Та же тема, но с другой стороны представлена в эпиграмме на генерала Михаила Федоровича Орлова:
- Орлов с Истоминой** в постеле
- В убогой наготе лежал.
- Не отличился в жарком деле
- Непостоянный генерал.
- Не думав милого обидеть,
- Взяла Лаиса микроскоп
- И говорит: «Позволь увидеть,
- Чем ты меня, мой милый, ***».
Кроме малых форм, нехорошие слова встречаются у Пушкина и в произведениях более значительных по объему, например в балладе «Тень Баркова». Авторство этого текста вызывает у некоторых пушкинистов сомнения, однако многие авторитетные исследователи с уверенностью приписывают «Тень Баркова» Пушкину. В 2002 году появилось издание этого произведения с академическими комментариями. Приведем пример в старой орфографии.
- Кто всѣхъ задорнѣе ***?
- Чей *** средь битвы рьяной
- *** курчавую деретъ,
- Горя какъ столбъ багряной?
- О землемѣръ и *** и жопъ,
- *** трудолюбивой!
- Хвала тебѣ, разстрига попъ,
- Пріапа жрецъ ретивой!
Отметим, что Пушкин придерживается фигурного употребления нецензурных слов, то есть обсценные выражения выступают не как фон — слова, которые могут быть без ущерба для смысла и связности текста опущены, — а как полнозначный компонент текста. Сравните фоновое употребление идиомы *** мать в стихотворении Ивана Семеновича Баркова:
- — Эй, *** мать, возница, —
- Гаркнул он, и колесница,
- Подняв пыль над мостовой,
- Понесла его стрелой.
- Иван Барков. Пров Кузмич
Фоновое употребление нехороших слов распространено и в современной поэзии. Характерный пример такого рода обнаруживается в песне Александра Лаэртского «Rolling Stones — это славно!»:
- Я люблю вокзалы очень,
- Мне б уехать, ***, отсюда.
- только денег, сука, нету,
- Я вообще интеллигентный,
- даже чересчур, пожалуй,
- И от этого страдаю —
- то ли дело пролетарий,
- Молодой крестьянин с плугом,
- бороной он землю пашет,
- Плугом сеет он пшеницу,
- Я же, ***, интеллигентный,
- Я вам, ***, не чукча сраный,
- Я привык носки менять, ***,
- И не реже раза в месяц.
Характерная особенность поэзии Лаэртского состоит в художественном преломлении сознания и речевых практик полуграмотного человека, наслышанного о феноменах культуры, музыки, искусства, но совершенно лишенного элементарных знаний о мире: лирический герой приведенного стихотворения не знает, например, что плугом не сеют пшеницу. Он, будучи совершенно уверен в своей интеллигентности, полагает, что настоящий интеллигент меняет носки не реже раза в месяц и этим отличается от пролетариев, крестьян и чукчей. Фоновое употребление мата характерно для полуязычия — неспособности использовать полнозначную лексику для выражения своих мыслей и чувств (подробнее о полуязычии — в главе 3).
Появление мата в художественных текстах часто сопровождается языковой игрой. Малые поэтические формы типа эпиграммы основаны на игровом коммуникативном режиме (подробнее о коммуникативных режимах использования обсценной лексики — в главе 3). Однако и в других жанрах нехорошие слова естественны в игровом контексте, поскольку игра как культурный феномен ослабляет запрет на появление в речи мата, ругани, брани и прочих нецензурных элементов.
Сергей Донатович Довлатов, рассказывая о своем детстве, вспоминает в одной из глав книги «Наши» своего деда по материнской линии, который был суров и в минуты раздражения употреблял загадочное слово абанамат. Как пишет Довлатов: «Это таинственное слово буквально парализовало окружающих. Внушало им мистический ужас». Герой рассказа, лишь учась в университете, догадался, что это ругательство *** мать, изменившееся почти до неузнаваемости в речи грузина, говорившего по-русски с сильным акцентом. Юмористический эффект основан здесь на неожиданном узнавании матерного ругательства в речи человека, от которого никто не ожидал подобного. Языковая игра и в этом случае позволяет снизить табуированность обсценной лексики.
- * «Международное движение ЛГБТ» признано экстремистской организацией и запрещено в РФ
- **Речь идет об известной в XIX веке балерине Авдотье Ильиничне Истоминой.
