Текст: Максим Васюнов/ РГ
Вологда, улица Октябрьская, дом 10… Обычная пятиэтажка. Если бы не мемориальная табличка, то прошел бы мимо, даже не оглянувшись. Еще одна табличка у подъезда — чтобы поклонники не блуждали по двору и не стучались во все двери. Набираю на домофоне код, поднимаюсь на второй этаж — и вот я в гостях у создателя "Привычного дела", "Лада", "Плотницких рассказов"… Повод зайти есть — нынче музею-квартире Василия Белова десять лет.
А почему это у "деревенщика" музей в городе, спросят скептики. А как же знаменитая беловская Тимониха, о которой он так много написал и в окрестностях которой похоронен? Я был в Тимонихе несколько лет назад. Из Вологды мы ехали туда часов пять, по пути остановились перевести дух в одном из сел — бездорожье сильно выматывает. А когда прибыли в ладную деревню, то не застали там ни души. Не было там Ивана Африкановича с его конем: "Перме-ен? ...Замерз?" И жены его Катерины не было. И других героев беловских повестей и рассказов тоже след простыл. Остались одни холмы, восстановленная Беловым церквушка, кладбище, где, как заметил еще сам Василий Иванович, не лежат мужчины: не вернулись с войн…
И дома — ровесники Белова, кое-где остались, хоть и дышат на ладан. И бани по-черному… Это сегодня всех, с кем не смогли договориться, отправляют в бан, а раньше — шли с человеком в баню, там все свои.
В музее-квартире Белова в Вологде тоже баня есть… Хорошо, не баня — сауна. Писатель ее сам сделал в небольшой нише в просторной ванной. Раньше гостей сюда не пускали. Так — есть и есть, этой информации посетителям было достаточно. Но потом решили — без парилки образ Белова будет неполным. Друг писателя, Анатолий Заболоцкий, принес веничек, которым Василий Иванович выбивал "коросты повседневности".
…Эту квартиру на Октябрьской писатель получил после долгих скитаний по вологодским квартирам, в 1987 году. До этого на этих 144 квадратных метрах тоже жил не абы кто, первый секретарь Вологодского обкома КПСС (губернатор по-нашему) Анатолий Дрыгин. Он писателям благоволил, как мог поддерживал, при нем литературная "вологодская школа" расцвела и больше уже никогда такого подъема не знала. Виктора Астафьева, приехавшего в Вологду на житье-бытье, Дрыгин лично встретил на вокзале, где сразу вручил ключи от квартиры.
Любимого Белова он тоже не мог обделить…
В гостиной у Белова — телевизор, "видик", пианино "Десна", но тут же эпоху советско-перестроечную поджимает та, другая, в которой жил "оккупант его сердца и головы" Пушкин… Чего стоит только люстра в стиле ампир. Или вот Библия — современница все того же Александра Сергеевича.
Из более близких к Белову эпох в квартире коллекция грампластинок. Когда на любимом патефоне сломалась иголка, писатель расстроился. Подарили музыкальный центр, но "искусственный звук" писатель не признал.
Идем в святая святых писателя. В его кабинет. На большом письменном столе, выкупленном в одной из редакций, следы огня. Белов сжег здесь пьесу о грехопадении первых людей. Однако спустя время еще один вариант рукописи был обнаружен в той же квартире, называется "Не спи на заре" (другой вариант — "Не спи на закате", существенная, если вдуматься, разница). Исследователи могут ее прочитать, а вот издавать родственники Белова не разрешают — если рукописи в руках автора горят, значит, есть на то причины.
В том же кабинете — иконы. Всего их в коллекции музея 13.
Белов не думал никогда их собирать, но однажды нашел в сарае образ с "печальными глазами", принес домой. Дальше иконы уже знали, где их не обидят… Ему отдавали почерневшие доски, а он их реставрировал. Даже когда еще не вернулся к Богу — чувствовал, что в этих красках, в этих взглядах — корневая связь с той страной, которую он не знал, но по которой тосковал…
В правом углу кабинета — образ "Введение во храм Пресвятой Богородицы". Василий Иванович сам его туда поставил. И под ним же скончался 4 декабря 2012 года, в день, когда Церковь вспоминает событие, изображенное на иконе.
Что еще цепляет взгляд в его кабинете? Телефон. Какой номер, спрашиваю, как позвонить в квартиру Белова? Говорят — никак, уже отключен, но даже спустя много лет после смерти писателя кто-нибудь нет-нет да звонил и спрашивал его… Кто звонил? С какой деревни? С какого света?
Книги. Разве не они — самые ценные экспонаты в музеях писателей? Какой гость откажет себе в любопытстве пробежать глазами по книжным корешкам или даже открыть одну, другую… В музейной библиотеке Белова более четырех тысяч изданий XIX-XXI веков, и почти тысяча из них — с дарственными надписями.
Автографы еще одного "деревенщика", Валентина Распутина — отдельная песня дружбы и любви к своей земле. Открываем одну из его книжек, "На родине", разбираем мелкий почерк: "На совместной нашей с Василием Ивановичем Родине — от Вологды до холодного океана в Сибири и с доказательством нашей родственности. Да было так. В. Распутин, март 2007". Или вот на книге своего избранного: "…на добрую память о тех временах (30 лет), когда мы жили-дружили… И еще поживем".
Они и живут. А мы приходим к ним в гости. И не хотим уходить. Потому что из гостей вдруг превращаемся в близких родственников.
За десять лет, что работает квартира-музей, здесь побывали более одиннадцати тысяч человек. Не ахти какая большая цифра, если по столичным меркам, но все свои.
