Прашкевич: «Надо работать, писать, читать!»

Текст и фото: Наталья Решетникова/РГ, Новосибирск

Кому как не ему — обладателю многочисленных литературных премий, члену Союза писателей РФ, Союза журналистов России — знать, чем сегодня живут, дышат, о чем думают и пишут писатели в России. Своими мыслями Геннадий Прашкевич поделился с корреспондентом «Российской газеты» Натальей Решетниковой.

НЕТ ТАКОЙ ПРОФЕССИИ "ПИСАТЕЛЬ"

Этот год объявлен Годом литературы в России, и, казалось, — ожидай каких-то радостей, писатель. Может, повысят гонорары, позволят писательским организациям выпускать свои альманахи. Но что мы имеем? Писателю живется все труднее, ему сложно, иногда попросту негде «печататься», ему мало платят, а многим вообще не платят. Я, к счастью, отношусь к писателям, которые приняты читателями. Выходят мои книги. Только в этом году увидели свет несколько томов «Собрания сочинений», биографии Станислава Лема и Д. Р. Р. Толкина (серия «Жизнь замечательных людей»), повесть в «Знамени», повесть в Болгарии, статьи в Германии, но это не означает, что я не сталкиваюсь с трудностями. Каждый день. Вот, к примеру, мы говорим о Годе литературы, а в Общероссийском классификаторе профессий нет такой профессии - писатель. Когда выйдет закон о тунеядстве, «писателей» можно будет отправлять мести улицы. А ведь репутация, авторитет писателя зависит не только от того, что он издает. Люди уважают статус, подтвержденный государством.

ИЗДАТЕЛЬ И ПИСАТЕЛЬ

Я сотрудничаю со многими крупными издательствами России. Пару месяцев назад получаю письмо: «Геннадий Мартович, мы считаем нынешний экономический кризис форс-мажором». И далее предложение издателя зафиксировать гонорар на определенном уровне, более низком, чем прежде. Я так прикинул: деньги издательство платит, прямо скажем, невеликие, но сказал «хорошо». В трудное время все должны жить одними заботами. Но к хорошему быстро привыкают. Через некоторое время снова приходит письмо: «Геннадий Мартович, форс-мажор продолжается». Пришлось напомнить о действующем договоре… Но это я, а как быть молодым? Как им утверждаться, где печататься? Без молодых начинающих культура резко беднеет. В итоге издательская погоня за прибылью наносит ощутимый вред литературе.

Часто издатели вообще отказывают писателю в гонораре. Мол, напечатаешься, это уже хорошо. Но это опасная игра. На встречах с коллегами я не устаю повторять: «Не позволяйте издавать ваши книги бесплатно. Работа должна оплачиваться. Мы живем в стране, в которой должны работать законы. Не потворствуйте издателям». Мне возражают: «Ну, почему не издать книжку за свой счет, а потом уже развиваться? Вот Марина Ивановна Цветаева тоже начинала с книжки, изданной за свой счет». Да, отвечаю я, в самом начале творческого пути она издала 150 экземпляров своей первой книги. Точнее - издал папа. Марина Цветаева была умной девушкой и разослала большую часть поэтам и прозаикам. Ей ответили всего два человека. Но каких! Это были Максимилиан Волошин и Валерий Брюсов. Они написали о ней, и биография поэтессы начала складываться…

Коли уж мы заговорили о Годе литературы, нет у меня однозначной оценки происходящего. Есть горечь, которую снимает лишь ощущение того, что ты занимаешься прекрасным интересным трудом. Я, к счастью, пока не потерял интереса к профессии, много пишу. Но когда встречаюсь с издателями, то я, убеленный сединами человек, начинаю теряться. Издатели хотят денег, поиски литературные им не интересны. Это противоречие ужасно. Ведь, в конце концов, успех издателям приносят писатели…

НАДО РАБОТАТЬ!

Надо писать, работать, читать друг друга, чтобы войти в литературный процесс.

Увы, чем дальше, тем с этим хуже. Вот вам простой пример. В одном из лучших на сегодня российском журнале «Знамя» вышла в прошлом году моя повесть «Иванов-48». Она посвящена Новосибирску, в ней описан город, его люди. В числе персонажей - известные писатели, которых я хорошо знал, многие их знали. Там рассказана история рукописи, которой заинтересовались в КГБ. Вполне реальная история. Я был уверен, что в Новосибирске повесть заметят. Скажут: «Ну, что ты такое сочинил!» Или: «Какой ты молодец, таких людей вспомнил». Но никакого эффекта! Были рецензии в Москве, в Санкт-Петербурге, но в Новосибирске молчание. Это подтверждает отсутствие нормального литературного процесса, к сожалению…

ПОМОЧЬ ЧИТАТЕЛЮ

В сентябре в Новосибирске состоялся литературный фестиваль «Сибирская книга». Он хорош уже тем, что на его мероприятиях можно встретить настоящего живого писателя. Профессии нет, а писатель есть. На мой взгляд, очень интересной получилась дискуссия на круглом столе, для участия в которой пригласили писателей, книгоиздателей, книготорговцев, работников культуры. Организаторы поставили вопрос: что сейчас происходит в культуре? Почему, несмотря на возможность говорить обо всем, что волнует людей, так мало острых произведений. (Опять не могу удержаться. В шестом номере журнала «Знамя» за этот год вышла моя повесть «ЗК-5», как раз о тех процессах, что идут в нынешней литературе. Но в Новосибирске и на эту повесть никакой реакции нет.)

Перед фестивалем на улицах новосибирцам задавали вопрос: «Каких новосибирских писателей вы знаете, любите?». Я оказался в самом конце списка, правда, рядом с А. С. Пушкиным. Впереди нас множество фамилий мне, к сожалению, неизвестных. О чем это говорит? Да все о том же: литературой сегодня считают ту книгу, которая каким-то образом оказалась у тебя в руках или которая упоминается в телевизионных сериалах.

Что же надо сделать, чтобы вернуть интерес к книге? Кому помочь? Писателю, издателю, книготорговцу, читателю?

Писатели говорят - нам, писателям. Мне это кажется странным. Когда писатели говорят: дайте нам денег, и мы сразу начнем писать прекрасные книги, я этому не верю. Если человек хочет рассказать о чем-то важном, он расскажет об этом в любой ситуации. Но писательским организациям надо помогать - это несомненно.

Дальше. Помогать издателю? Выборочно, в реализации качественных культурных программ. Остальное он заработает сам.

Книготорговцам, книгораспространителям - безусловно! Нужно хотя бы понизить арендную плату для владельцев книжных магазинов. Вспомните, какая система распространения была в советское время. Книга выходила в Магадане, на следующей неделе ее можно было купить в Москве и в Калининграде. Сейчас - где книга вышла, там и лежит.

Все же, я думаю, по-настоящему помогать надо читателю!

Вот заходит человек в прекрасный книжный магазин. Бесчисленные ряды книг. Что читать? Что выбрать? На первом месте модные имена, вот и берут то, что на слуху. Начинает казаться, что в современной России все кончается с выходом книги. Она уходит в пустоту. Некому о ней сказать - нет критики. Некому довести книгу до ума - нет профессиональных редакторов. У нас погублен сам так называемый литературный процесс. Его действительно нет. Писатель рано или поздно приносит свою рукопись в издательство. А чего сейчас ждут в издательстве? Того, что может быть продано быстро, того, что сразу принесет доход. Прекрасная книга, не получившая рекламы, ложится на пыльные полки. О ней никто не знает. Нет Писаревых, Чернышевских, нет критики! Имена авторов модных романов не составляют даже большей части того, что является литературой.

Подтолкнуть к чтению, к осознанному чтению, может многое. Иногда даже случайность. В школьные годы я подружился с великим ученым, писателем-фантастом Иваном Антоновичем Ефремовым. Называйте это как хотите: судьба, удача, везение. Живя на железнодорожной станции Тайга в Кемеровской области, я написал ему письмо и он ответил, присылал книги, приглашал в научные экспедиции. В 1957 году после Очерской палеонтологической экспедиции меня взяли в Москву. Там я, кстати, жил в палеонтологическом музее. Бросал спальный мешок рядом со скелетом 20-метрового диплодока и видел счастливые сны. А вечерами Иван Антонович брал меня на прогулку. И время от времени задавал странные, как мне казалось, вопросы. Чем, например, закончилось дело в доме Карениных? Я бодро отвечал (в школе проходили): Анна Аркадьевна бросилась под паровоз, старенький муж ее занялся вопросами образования и все такое прочее. «Ты, правда, думаешь, что Толстой написал именно об этом?» И вот я вернулся домой, внимательно (и, наконец, с интересом!) перечитал «Анну Каренину» и до меня дошло, что написал Толстой огромный свой роман ради последней, восьмой, совсем небольшой части. Перечитайте, и вы поймете, ради чего роман написан.

Но настоящих знатоков становится все меньше, и сегодня натолкнуться на своего Ефремова - дело весьма трудное…

ТОЛКИН, ФАНТАСТИКА И СКАЗКИ

Научной фантастики в России практически нет, она умерла, она убита безграмотными текстами, хлынувшими в жанр в 90-х годах. Написал кто-то про чудище с шестью ушами или говорящего на языке жителей Сириуса, вот и научная фантастика. В итоге фантастика ушла в основном в фэнтези. Мечи, драконы, принцессы…

У меня вышло шесть биографических книг про писателей, которые меня всегда интересовали. Они совершенно не похожи друг на друга. Это Жюль Верн, Герберт Уэллс, Рэй Брэдбери, Станислав Лем, Джон Толкин и братья Стругацкие, с которыми я дружил.

Толкин привлек меня в последние годы. Сотни тысяч «толкинистов» бродят по всему миру, занимаются ролевыми играми. Но почему именно Толкин вызывал к жизни весь этот поток? Почему так велика слава человека, который, в общем-то, и не думал быть писателем?  Я начал с этим разбираться вместе со своим соавтором, писателем и математиком Сергеем Соловьевым, живущим во Франции, работавшим в Англии. Работу обычно начинаешь с того, что читаешь интересующего тебя писателя. Родился Толкин в Южной Африке в викторианское время, после смерти мужа мать Толкина вернулась в Англию. Двух своих сыновей отдала в католическую школу. Джон с детства любил языки, был рожден для того, чтобы их изучать. В школе читал даже на мертвом готском, а самым любимым был у него финский. Всю жизнь он мечтал создать эпос для Англии, которая, кроме короля Артура, ничего особенно не имела. Рядом Франция, Греция, Италия - у всех глубокая мифология, а в Англии…

Толкин начал с языка. Он создал эльфийский язык. Получилась динамичная языковая система, но этого было мало. Есть же эсперанто, но кто им пользуется? А эльфийский гораздо сложней. Постепенно Толкин пришел к мысли, что любой живой язык должен опираться на язык ему предшествующий, и создал еще один язык - сандарин, праязык. Система ожила, но дальше что? И Толкин понял, что у любого языка должны быть его носители. Гоблины, орки, эльфы, хоббиты, тролли, неважно кто, главное, они должны общаться. И все-таки Толкин чувствовал, что и сейчас чего-то не хватало. И он понял - чего. Истории! У носителей языка должна быть своя история. Так появился «Хоббит», а за ним «Властелин колец» - действительно огромный новый мир. А ведь параллельно ему тянулся нескончаемый, так и незаконченный писателем «Сильмариллион»…

К чему я веду? Нынешние писатели, пишущие фэнтези, отталкиваются от того, что уже создано, в том числе Толкиным. Обращаясь к фэнтези, они берут героев из чужих мифологий, а ведь рядом лежит наше потрясающее Заполярье - от Чукотки до Белого моря. И какая там мифология! Юкагиры, ламуты, чукчи, коряки, кереки, долгане, шоромбойские мужики - все они жили и живут в своем особенном мире. Работая над историческими романами о прошлом Сибири, я параллельно написал книжку «Сендушные сказки» (сендуха - значит тундра). В этих сказках - невероятные миры. И они чрезвычайно близки нам. Твори, выдумывай, пробуй! Но нет, сила инерции велика, и русские фэнтези опять и опять рождаются из чужих эпосов…

ЖИТЬ ИНТЕРЕСНО

Геннадий Мартович, вы ведете семинары для молодых начинающих писателей. Есть потенциал?

Геннадий Прашкевич: Огромный! Много талантливых людей живет в Новосибирске. Оля Римша стала лауреатом российского конкурса «Дебют». Замечательные книги вышли у Тани Злыгостевой, Тани Сапрыкиной, Алексея Гребенникова. Мы выпустили два больших сборника под грифом издательства «Белый мамонт» - «Среда обитания» и «Куумба». Готовим книгу Анны Гречко. Начали сотрудничать с обновленным журналом «Сибирские огни».

Вы много ездите по миру. А где лучше всего работается?

Геннадий Прашкевич: Работать можно где угодно - в Египте, в Греции, в Турции, во Вьетнаме, в Китае… Но это вхождение в работу, это обдумывание… Настоящая работа всегда дома, за столом. Книги, кот, компьютер, любящая жена - что еще нужно писателю, чтобы спокойно встретить старость?! Каждый день в течение многих-многих лет я встаю в пять утра. Это приносит результаты.

В следующем году вы будете отмечать юбилей. Какие планы?

Геннадий Прашкевич: Дадут господь или природа, завершу историческую повесть из петровских времен - «Русский хор». В планах - книга фантастическая, еще одна повесть из жизни, книга биографическая, много-много еще чего. Готов повторить: я еще не разлюбил свое дело. Но, конечно, Он лучше знает, что нам надо.

Посоветуйте что-нибудь почитать. 

Геннадий Прашкевич: Александр Етоев, Дмитрий Быков, Борис Штерн, Сергей Довлатов, Венечка Дорофеев. Вернитесь к классике. Иван Бунин, Алексей Толстой, Сергей Аксаков. Много хорошего, много прекрасного. И главное, великая поэзия русская - она на все времена. У каждого свое, но упомянутое мною - надолго! Доброго всем чтения!

Ссылка по теме:

«Библиотека должна быть легкой и радостной…» - ГодЛитературы.РФ, 04.08.2015