Текст: Михаил Визель
Коллаж: ГодЛитературы.РФ
Евгений Войскунский. «Балтийская сага»
М.: Этерна, 2018
Евгений Войскунский известен с шестидесятых годов как звезда правоверной советской фантастики - с непременной пользой народному хозяйству от самых невероятных изобретений. Но с пришествием новейших времен, справедливо рассудив, что никакой научной фантастике за реальностью не угнаться, переключился на сугубый реализм. И небезуспешно. Его роман «Румянцевский сквер» (2007), посвященный судьбам ветеранов Великой отечественной в перестроечные и послеперестроечные времена, был номинирован на «Русского Букера» - что тогда что-то значило.
Новейший его роман полностью отвечает своему названию - это действительно семейная сага, и действительно балтийская. В ней повествуется о трех поколениях двух ленинградских семей, моряков и корабелов Плещеевых и гуманитариев-интеллектуалов Виленских, которые на глазах читателей проходят со своей страной путь от Кронштадтского мятежа 1921 года до конца девяностых, причем к концу этого долгого пути повествование принимает отчетливо автобиографический характер. Но бóльшая часть 680-страничной книги посвящена Великой отечественной на Балтике - Ленинград, Кронштадт, Таллин, Либава, Калининград… Что и неудивительно: Евгений Войскунский - 1922 года рождения. То есть на момент выхода книги ему исполнилось 96 лет. Кажется, он последним из русских писателей может в 2018 году писать от первого лица:
«Длинная очередь к магазину. Знаю, что введены карточки на продовольствие. Ну, а очереди - когда их не было? До тринадцатого года? Тьфу, странная какая мысль... Трамвай! Господи, ну прямо как до войны, идет, звонит, красный, глазастый, с прицепным вагоном. И вот же удача - останавливается у хвоста нашей колонны. И мы, с одобрительными криками и свистом, набиваемся в оба вагона».
Роберто Пацци. «В поисках императора»
Перевод с итал. А. Эбель
М.: Алетейя, 2018
Итальянец Роберто Пацци - настоящий писатель-пророк, писатель-визионер. В 2001 году, когда Иоанн Павел II был еще жив (хотя уже не очень здоров), он выпустил роман «Конклав», посвященный выбору нового папы - и выхода его русского перевода пришлось ждать до 2005 года, когда папа действительно умер.
Этому же роману пришлось ждать еще дольше. Это дебют Пацци в романистике, он появился на языке оригинала аж в 1985 году, а император, о котором идет речь в заглавии, - не кто иной, как Николай II. Казалось бы - перестройка, гласность, отчего бы сразу не перевести? Но мистический монархизм феррарского автора с древней аристократической фамилией (см. «Заговор Пацци») показался тогда чрезмерным. А его грёзы, действительно странные для русского читателя, о том, как Преображенский полк, посланный государем с началом Первой мировой войны на китайскую границу (?!), пробирается под водительством своего сурового командира полковника Ипсиланти (?!) лесными дорогами в Тобольск, чтобы освободить государя (который на самом деле уже предается раздумьям в Екатеринбурге) и с триумфом привести его в Петербург, - несвоевременными. Только в 1996 году, на волне разговоров об обнаружении и перезахоронении царских останков, его удалось издать символическим тиражом в екатеринбургском издательстве «Ладъ» - что называется, под окнами Ипатьевского дома, где половина действия разворачивается.
И вот сейчас - новое издание, приуроченное к участию Италии в ярмарке Нон/Фикшн в качестве почетного гостя. Перевод заново пересмотрен, но это по-прежнему итальянская книга о России: автор не различает термины «городской голова» и «губернатор», убежден, что Тамерлан ходил на Русь, что Сибирь - это безлюдная пустыня, в которой можно пропасть, как в Тихом океане, а все русские думают только о том, как выпить больше водки. Кроме, разумеется, государя, который думал только о спасении России, но, увы, оказался слаб и полностью подпал под влияние своей сварливой жены и сибирского старца.
Что ж, так представляли себе в Европе драматические события новейшей русской истории до начала перестройки. Насколько изменились эти предоставления за прошедшие тридцать лет? Роберто Пацци в 2011 году пропутешествовал по Транссибирской магистрали и, хочется надеяться, ознакомился с предметом. А сейчас приедет на Нон/Фикшн и сможет ответить на этот вопрос лично.
"Павел Петрович Бажов. Письма 1911—1950"
М. - Екатеринбург: Кабинетный ученый, 2018
Мы помним Павла Бажова только как автора «Малахитовой шкатулки», и это жестоко, но справедливо - все остальные его, не такие уж малочисленные произведения представляют интерес разве только для историков литературы. Письма — несколько друге дело. Они — живой скол (воспользуемся к месту терминологией горного дела) той эпохи, точнее, нескольких эпох, которые Бажову довелось прожить. Вот он описывает (в зашифрованном письме!), как спекулянты в 1919 году берут штурмом поезд:
«Вот стал слышен вдали шум паровоза; по всей линии от начала до конца началась сутолока, от которой жутко и смешно становится, звереют, оскал даже какой-то волчий делается, и кажется, что скоро они по-старому начнут грызть друг друга, схватятся и сольются в общий клубок, оглашая звериным ревом и визгом воздух. Да так оно почти и происходит. Вообще картина эпохи доисторической. Окровавленные физиономии, выбитые зубы, поломанные руки и ноги — не редкость, они перестали уже кого-нибудь удивлять, все к этому привыкли и перестали говорить о таких пустяках, когда дело идет о поездках на Восток. Они вот — эти поездки — не игрушки, а штуки серьезные, на рубль-десять нажить можно, о зубах поэтому и не приходится тужить».
А вот описывает в 1945 году, как на 67-м году жизни осваивает пишущую машинку, и получается настоящее «автометаописание», на зависть Ролану Барту:
«…самая большая трудность, оказывается, в том, что при печатании как-то необыкновенно быстро забываешь только что употребленное слово и ставишь его чуть не рядом, а это при работе моего типа никуда не годится. Есть и светлое пятнышко: кусочки, которые сразу «лягут» (тоже термин!), можно вырезывать и пускать в дальнейший путь без дополнительной переписки. Словом, занят пока освоением».
Многие письма публикуются впервые.
Может возникнуть вопрос: а где же письма зятю, Тимуру Гайдару? Увы, дочь Бажова познакомилась с сыном Аркадия Гайдара уже после смерти отца, и тот так и не узнал, как «стасовалась колода».
Павел Крусанов. «Хождение по буквам»
М.: Флюид Фрифлай. «Книжная полка Вадима Левенталя», 2018
Павел Крусанов - петербургский писатель, автор более дюжины романов, относимых к «петербургскому фундаментализму» (что он сам охотно признаёт, что бы это ни значило). В этой книге собраны его внутренние рецензии на конкретные книги (в основном - для премии «Национальной бестселлер», с которым у Крусанова отношения почти семейственные) и эссе о великих предшественниках и современниках, предположительно - не менее великих. В принципе, все эти тексты уже публиковались и могут быть найдены в Сети, но автор заклинает этого не делать, в своей фундаменталистской манере:
«…эти статьи и рецензии пообтёрлись, привыкли друг к другу и пришли к согласию относительно обретения общего дома. И я их в этом решении поддерживаю, поскольку испытываю недоверие, а зачастую и эстетическое отвращение к открытым площадкам безответственного высказывания, которыми заполнен интернет и вообще всё вокруг. А именно там, на этих площадках, в среде невнимательной, злонамеренной и агрессивной, приходится коротать дни этим текстам — по большей части в разрозненном и зачастую случайном виде. Другое дело книга — она по-прежнему, несмотря на козни беспардонных технологий, остаётся надёжным убежищем (иллюзионом/хранилищем/лабиринтом), куда заходит тот, кому это действительно для чего-то нужно».
Энди Уорнер. «Краткие истории обычных вещей. Комикс-версия»
Перевод с англ. А. Савиных
М.: LiveBook, 2019
«Добро пожаловать в первый ряд, - дружески приглашает аннотация этой книги, - вы увидите тысячелетия великой истории человечества с точки зрения зубочистки, бумаги и микроволновки». Несмотря на очевидный сарказм редакторов, такой подход имеет почтенную научную историю и называется, в двух словах, «школой анналов» - от названия группы французских историков, убежденных, что колебания цены на соль и вообще бытовые мелочи могут больше рассказать о той или иной эпохе, чем биография великого короля и описание великой битвы. Американский комиксист переносит такой подход на современность. Зубная щетка и кошачий лоток, английская булавка и скрепка, ролики и велосипед (да-да, его тоже кто-то изобрел!) - мы пользуемся ими каждый день, не задумываясь. И зря, уверяет нас эта книга.
