«Мы избавлены от неврозов невысокой отдачи»

Интервью: Альбина Гимранова для "Года литературы"

Фото из фейсбучных альбомов Фёдора Еремеева (слева) и Владимира Харитонова (справа)

XXI век не только породил феномен безбумажных книг, но и изменил лицо книгоиздания бумажного. Всеобщая компьютеризация и интернетизация сделала возможным появление и, главное, выживание мелких и мельчайших нишевых издательств — часто существующих виртуально, но чутко реагирующих на запросы реальных читателей.

ГодЛитературы.РФ решил исследовать этот новый феномен.

Наш первый герой - «Кабинетный ученый». Это независимое издательство из Екатеринбурга, выпускающее литературу широкого спектра: от мемуаров до деловой литературы, от философии до поэзии. В 2014 году под брендом «Кабинетного ученого» вышло 25 книг с тиражами от 300 до 600 экземпляров. Это может показаться смехотворным любому «нормальному» издательству — но «нормальный» маркетинговый отдел не смог бы распродать и десятой части этих книг. А «Кабинетный ученый» распродает — и даже допечатывает. «Хитом продаж» стало 900-страничное исследование Алексея Ракитина «Перевал Дятлова», выдержавшее несколько изданий. Мы расспросили о работе издательства его основателей — Фёдора Еремеева и Владимира Харитонова.

В 2006 году вы основали «Фабрику комиксов» — специализированное издательство, успешное и сегодня. А в 2011 году сделали крутой разворот и запустили издательский проект «Кабинетный ученый». Что вас к этому подтолкнуло?

FE: Тут следовало бы обратиться к фактам личной биографии: в 1990–1994 я занимался коммерческими книгами, а с 1994 по 2008 работал в университетском издательстве. В 2011 понял, что соскучился по серьезным книгам и вернулся.

ВХ: Это вряд ли было бизнес-решением. На академической литературе могут заработать только большие издательства, хорошо организовавшие поток — часто платный — профессорских публикаций. Это не наш случай.

Есть ли взаимосвязь между этими двумя издательствами? Или это два независимых друг от друга проекта?

FE: Связи нет, в основе лежат разные идеи, структурно это разные редакции, работают разные люди. Впрочем, на уровне склада коробки книг могут «пересекаться».

У вас на сайте написано, что издательство выпускает «книги, которые нужны немногим». То есть вы изначально ориентируетесь на узкую аудиторию. С чем связан такой выбор?

FE: Мы не ставим коммерческих задач и избавлены от неврозов «невысокой отдачи», «медленной оборачиваемости» и пр. и пр. За читателя не сражаемся, конкурентной средой не обеспокоены. У нас с Володей лабораторное отношение к проекту, умиротворенное.

ВХ: Ну, мы сами выросли на книгах, которые были нужны немногим. Никакой особой элитарности здесь нет. Сплошная социология. И привычка к литературе, с которой нужно думать, к книгам, которые совершают работу в мозгу читателей. Хотя бы некоторых.

Среди изданных вами книг философские труды соседствуют с деловой литературой, а краеведческие работы — с современной поэзией. Настоящая эклектика. По каким критериям вы отбираете книги для публикации? Как формируется ваш издательский портфель?

FE: Маркетолог бы такой подход осудил, но заостряться на одной теме и тем более тянуть многолетние серии не хочется. Издательство «колеблется вместе с партией», реагирует не только на дух времени, но и на злобу дня. Еще такой аспект: поскольку на 2/3 редакция находится в Екатеринбурге, то приличия требуют соответствовать месту, быть краеведческой площадкой. И конечно издавать местных авторов, по мере сил «выводить» их в столицы. Это приятный аспект работы.

Жизнь маленьких независимых издательств нелегка. Одни вынуждены влезать в долги, чтобы покрыть расходы. Вторые делают ставку на разовые коммерчески успешные проекты. Третьи стараются просто избежать провалов и избегают рискованных проектов. А вы? Что позволяет вам держаться на плаву?

FE: Если не снимать офис, не платить себе больших зарплат и не забивать склад раздутыми тиражами, то расходы сильно снижаются. Многое стало возможно в нулевые годы - с появлением цифровых типографий. Это спасение для небольших редакций.

Что вы точно не станете издавать ни при каких условиях?

FE: Я так апофатически не умею мыслить. Не знаю, что ответить.

ВХ: Фёдор скромничает. Мы не будем издавать ничего, что лучше нас могут издать большие издательства. Они не смогут издать первую книгу Мейясу. Им, собственно, и в голову не придет. Да и мы то с трудом, но, надеемся, получится. Или «Метакритику чистого разума» Гердера.

Какие из ваших книг оказались самыми успешными с точки зрения продаж? Было ли это для вас неожиданностью?

FE: Вышла небольшая допечатка - издатель радуется, вышла вторая - повод для осторожного ликования. Наши книги под non/fiction-2014 (Джеймисон, Смирнов фон Раух, Деланда) «доросли» до допечаток - хороший знак.

FE: Если права позволяют, Володя организует электронную публикацию. Я в этом мало смыслю, полностью доверяю опыту товарища.

ВХ: Бумажное книгоиздание — дело затратное, да. Но и электронное — пока не слишком прибыльное. А значит, надо заниматься и тем, и другим. В меру.

FE: Самое яркое - это 2-томник переписки Бриков и 3-томная хрестоматия «Русский формализм». Еще надеюсь успеть издать три несоветских учебника по истории России.

FE: Не доверяю статистике, особенно по части «читающего СССР» и «нечитающей России». Своим ощущениям тоже не доверяю: я из читающей среды, среди моего окружения все тонут в книгах, поголовно. Другого мира не знаю и - по обстоятельствам возраста - уже не узнаю. Не думаю, что читающему классу что-то грозит, измор его не берет, доказано. Это инвариант давным-давно сложившейся греко-латино-славянской культуры. Значит нам, беспокойным издателям, найдется работа.

ВХ: Тут я более скептичен. С прогнозами все именно так. К этому я бы еще добавил сокращение количества книжных магазинов, которое, кажется, никто уже не способен остановить. Но дело не в надежде на что-то, а в твердом понимании того, что книга будет меняться, вместе с ней будет меняться книгоиздание, а его будущее в России во многом именно за такими издательствами, как «Кабинетный ученый». Это как после падения известного метеорита — симпатичные грустные динозавры вымерли, мелкие теплокровные выжили.