Текст: ГодЛитературы.РФ

Фрагмент книги предоставлен издательством «Синдбад»

Поездки на дачу (свою, съемную или приятельскую) - неотъемлемая часть летней жизни современного российского горожанина. Причем "современного" в широком смысле - так повелось еще со времен Чехова, когда и появилось выражение "дачный муж" - работник, вывезший свою семью на дачу и навещающий ее по выходным. Нынешние дачные мужья (и, разумеется, жены) все чаще предпочитают, как во времена Чехова, выбираться на природу в пригородных поездах - благо они все-таки стали существенно комфортнее. Во-первых, это позволяет избежать чудовищных автомобильных пробок, а во-вторых - спокойно посвятить час-полтора какому-нибудь расслабляющему занятию. Например, чтению хорошей книги.

Мы решили спросить у профессионалов книжного дела - писателей, издателей, литературоведов, - а что они

читают в электричках?

Первая на наш вопрос ответила Алина Дальская - создательница детского издательства "Настя и Никита".

И ответила весьма развернуто.

Главный редактор детского издательства «Настя и Никита» Алина Дальская: Читаю третий том «неаполитанского квартета» Элены Ферранте «Те, кто уходит, и те, кто остается».

Ничего не читала столь же прекрасно щемящего со времен «Жены

путешественника во времени». Не хочу, чтобы книжка заканчивалась! Ферранте написала захватывающую сагу — жизнь двух подруг из нищего квартала Неаполя Лену и Лилы проходит на фоне драматических событий итальянской истории: фашисты, коммунисты, профсоюзы, мафия, расцветающий феминизм и прочие радости и горести бурного XX века.

Но они, конечно, здесь далеко не главные. А главные — две девочки, девушки, женщины, которые ищут свое место в жизни, пытаются понять, какие они на самом деле, борются, ошибаются, совершают глупости и подвиги — они живые, настоящие. Книги прекрасны тем, что это всегда совместная работа писателя и читателя. И, как известно, каждый читает и видит в любой книге только то, что важно именно ему. Кому-то у Ферранте будет интересно отражение исторических событий в жизни обычных людей, кому-то бытовые подробности и взаимоотношения в другой культуре — итальянцы намного эмоциональнее большинства из нас, и там, где у нас скорее всего только пожмут плечами, они уже бьют морды.

Для меня книги Ферранте прежде всего о том, что время и страны могут быть разные, что все проходит и меняется, остаются только личные истории, и именно они самые захватывающие. Невероятное счастье иметь такую подругу — с которой вы знаете друг друга с детства, которую любишь всей душой, с которой соперничаешь, которая поддерживает тебя, но за которой не заржавеет и лупануть тебе в лицо какую-нибудь обидную гадость, как ледяной душ очищающую твои собственные мысли и сердце. Ты злишься на нее, называешь дурой, клянешься порвать навсегда, но спустя какое-то время понимаешь, что вместе с нею ушло и вдохновение - ведь часть того, что ты делаешь, ты делаешь только для того, чтобы доказать ей, а даже не себе самой, что ты чего-то стоишь, потому что каждая из вас в глубине душе считает, что другая лучше и прекраснее тебя самой. Лену и Лила идут каждая своей дорогой, то сближаясь, то расставаясь на долгие годы, они слишком разные, но им невозможно друг без друга, как невозможно быть человеку без отражения в зеркале — ведь как иначе ты в полной мере узнаешь себя.

Эта история о том, что достигнутые цели часто оказываются иллюзией, а ужасающие провалы вдруг оборачиваются удачей. Что внешне благополучная канва жизни нередко не приносит счастья, а маленькая грязная квартирка вдруг оказывается раем, потому что неважно, что обои ободраны, важно, что в ней ты стала наконец сама собой.

Действие третьей части "неаполитанского квартета", уже названного «лучшей литературной эпопеей современности», происходит в конце 1960-х и в 1970-е годы. История дружбы Лену Греко и Лилы Черулло продолжается на бурном историческом фоне: студенческие протесты, уличные столкновения, растущее профсоюзное движение... Лила после расставания с мужем переехала с маленьким сыном в район новостроек и работает на колбасном заводе. Лену уехала из Неаполя, окончила элитный колледж, опубликовала книгу, готовится выйти замуж и стать членом влиятельного семейства. Жизнь разводит их все дальше, они становятся друг для друга лишь голосами на другом конце провода. Выдержат ли их отношения испытание переменами?

Элена Ферранте «Те, кто уходит, и те, кто остается».

Книга третья. «Моя гениальная подруга»

Издательство «Синдбад», 2017

МОЛОДОСТЬ

…Мы проходили мимо начальной школы, когда нас обогнал незнакомый парень и на бегу крикнул Лиле, что на клумбе возле церкви нашли труп женщины. Мы поспешили в сторону парка, и Лила, работая локтями, втащила меня в толпу зевак, запрудивших всю улицу. Женщина, невероятно толстая, одетая в старомодный темно-зеленый непро-мокаемый плащ, лежала на боку. Лила узнала ее сразу, а я нет. Это была подруга нашего детства Джильола Спаньюоло, бывшая жена Микеле Солары.

Я не видела ее несколько десятков лет. От ее прежней красоты не осталось и следа: лицо было одутловатым, ноги распухшими. Волосы, некогда каштановые, а теперь выкрашенные в огненно-красный цвет, такие же длинные, как в детстве, но теперь совсем редкие, рассыпались по рыхлой земле. Одна нога была в поношенной туфле на низком каблуке, вторая – в сером шерстяном носке с дырой на большом пальце. Туфля валялась в метре от тела, как будто, перед тем как упасть, Джильола пыталась ногой оттолкнуть от себя боль или страх. Я заплакала, и Лила смерила меня недовольным взглядом.

Мы сели на скамейку неподалеку и стали молча ждать, когда Джильолу унесут. Что с ней случилось, отчего она умерла – мы не имели об этом понятия. Потом мы пошли к Лиле, в старую тесную квартиру ее родителей, где теперь она жила с сыном Рино. Мы вспоминали умершую подругу, и Лила наговорила о ней всяких гадостей, осуждая ее за тщеславие и подлость. Но на сей раз уже мне не удавалось сосредоточиться на ее словах: перед глазами все еще стояло мертвое лицо, разметавшиеся по земле длинные волосы, белесые проплешины на затылке. Сколько наших ровесниц уже ушли из жизни, исчезли с лица земли, унесенные болезнями или горем; их души не выдержали, истерлись о несчастья, как о наждачную бумагу. А сколько умерли насильственной смертью! Мы долго сидели на кухне, не решаясь подняться и убрать со стола, но потом снова вышли на улицу.

Под лучами зимнего солнца наш старый квартал выглядел тихим и спокойным. В отличие от нас он совсем не изменился. Все те же старые серые дома, тот же двор, в котором мы когда-то играли, то же шоссе, уходящее в черную пасть туннеля, и то же насилие – все здесь осталось прежним. Зато пейзаж вокруг стало не узнать. Исчезли подернутые зеленоватой ряской пруды, исчезла консервная фабрика. На их месте символом лучезарного будущего, которое вот-вот наступит и в которое на самом деле никто никогда не верил, возвышались стеклянные небоскребы. За этими переменами я наблюдала издалека – изредка с любопытством, чаще с безразличием. В детстве мне казалось, что Неаполь за пределами нашего квартала полон чудес. Помню, как много десятков лет назад меня поразило строительство небоскреба на площади возле центрального вокзала, – он постепенно, этаж за этажом, рос у нас на глазах и по сравнению с нашей железнодорожной станцией казался мне громадой. Каждый раз, проходя по пьяцца Гарибальди, я восхищенно ахала и восклицала: «Нет, вы только посмотрите, вот это высота!» – обращаясь к Лиле, Кармен, Паскуале, Аде или Антонио, моим друзьям тех времен, когда мы вместе ходили к морю или прогуливались неподалеку от богатых кварталов. Наверное, там, на самом верху, откуда открывается вид на весь город, живут ангелы, говорила я себе. Как мне хотелось подняться туда, на вершину. Это был наш небоскреб, хоть и стоял он за пределами квартала. Потом стройку заморозили. Позднее, когда я уже училась в Пизе и возвращалась домой только на каникулы, мне наконец перестал мерещиться в нем символ общественного обновления;

я поняла, что это всего лишь очередная убыточная стройка.

В те годы я начала осознавать, что остальной Неаполь не слишком отличается от нашего квартала: повсюду, расползаясь все шире, царила одна и та же бедность. Возвращаясь

домой, я каждый раз с удивлением обнаруживала, что еще что-то пришло в упадок: город буквально крошился, будто слепленный из песочного теста, он не выдерживал смены времен года, жары, холода и особенно гроз. То наводнением затопило вокзал на пьяцца Гарибальди, то обрушилась Галерея напротив Археологического музея, то случился оползень и в большинстве районов отключили электричество.

В памяти остались полные опасностей темные улицы, все более беспорядочное движение на дорогах, разбитые мостовые, огромные лужи. Канализационные трубы не справля-

лись с нагрузкой, и на улицы выплескивались потоки воды с нечистотами и мусором, кишащие всеми мыслимыми и немыслимыми паразитами, с холмов, застроенных хлипкими дешевыми многоэтажками, они стекали в море или уходили в почву, размывая нижнюю часть города. Люди умирали от антисанитарии, коррупции и произвола, но продолжали послушно голосовать за политиков, превративших их жизнь в

кошмар. Сойдя с поезда, я ловила себя на мысли, что с опаской передвигаюсь по тем местам, где выросла, и стараюсь изъясняться исключительно на диалекте, как бы давая окружающим понять: «Я своя, не причиняйте мне зла!»

Когда я закончила учебу и написала повесть, которая неожиданно для меня через несколько месяцев стала книгой, во мне окрепло убеждение, что породивший меня мир катится в пропасть. В Пизе и Милане мне было хорошо, временами я бывала там даже счастлива, зато каждый приезд в родной город оборачивался пыткой. Меня не покидал

страх, что случится что-нибудь такое, из-за чего я навсегда застряну здесь и потеряю все, чего успела добиться. Я боялась, что больше не увижусь с Пьетро, за которого соби-

ралась замуж, что больше никогда не попаду в чудный мир издательства и не встречусь с прекрасной Аделе – моей будущей свекровью, матерью, какой у меня никогда не бы-

ло.