Закладки Шмидта. Карамзинская неделя (Часть 4)

Текст: Дмитрий Шеваров

На фото: памятник Николаю Карамзину в Бузулукском районе/vestirama.ru

К 250-летнему юбилею Николая Карамзина, 12 декабря, мы публикуем «карамзинский сериал», посвященный яркой, сложной и во многом таинственной личности автора «Истории государства Российского».

Закладки Шмидта

У легендарного профессора историко-архивного института Сигурда Оттовича Шмидта было четыре героя, о которых он мог говорить бесконечно: Алексей Адашев, Николай Карамзин, Василий Жуковский и любимый учитель академик Михаил Николаевич Тихомиров.

Чем больше я в этом году читал Карамзина и о Карамзине, тем чаще вспоминал Сигурда Оттовича Шмидта, ушедшего в мае 2013 года.

Как много, оказывается, общего может быть в характерах и душевном складе людей, живших так далеко друг от друга во времени!

Читая воспоминания о Карамзине, я порой видел перед собой не Николая Михайловича, а Сигурда Оттовича.

Происходило это невольно, само собой.

Кого-то, возможно, смутит то, что я поставил рядом с великим создателем «Истории государства Российского» нашего недавно ушедшего современника. Разве можно сравнивать масштаб? — скажут мне.

Но я ведь говорю не о масштабе деяний двух историков, а о сродстве их душ, об их неизменно светлом духе, который так благотворно влиял на окружающих.

• Добра не много на земле,
• Но есть оно — и тем милее
• Ему быть должно для сердец...

Эти еще не очень гладкие строки юного Карамзина мог бы с радостью подхватить и 90-летний Сигурд Оттович. Они выражали и его жизненную философию.

Будь жив Шмидт, нынешний юбилей Карамзина не прошел бы так скромно, глухо и провинциально.

Сигурд Оттович, как и Дмитрий Сергеевич Лихачев, был не только просветителем и энциклопедистом, но и прекрасным организатором научных и общественных событий. Он умел столь же корректно, сколь и убедительно общаться с высокими государственными чиновниками, и ему, несомненно, удалось бы придать Карамзинскому году общероссийский масштаб.

Шмидт не раз признавался, что по-настоящему прочитал Карамзина лишь в начале перестройки. Он изучил всю литературу о Николае Михайловиче и полюбил его как человека. И очень много сделал для того, чтобы Карамзина после почти столетнего перерыва стали вновь читать в России.

Одна из книг о Карамзине, которую Сигурд Оттович прочитал с карандашом в руках, — это знаменитый труд Михаила Погодина «Николай Михайлович Карамзин, по его сочинениям, письмам и отзывам современников» (в 2-х томах, 1866). Эта книга не только хранит карандашные пометки Шмидта, но и вся утыкана его закладками.

Пушкин считал, что «следить за мыслью великого человека есть наука самая занимательная». Следить за мыслями трех выдающихся историков: Карамзина, Погодина и Шмидта — наука и вовсе удивительная.

Перед вами именно те фрагменты труда Погодина, которые Сигурд Оттович подчеркнул или отметил галочкой на полях. Чаще всего это строки из писем Карамзина, иногда — из комментариев Погодина.

* * *

Карамзин: «Всякие насильственные потрясения гибельны, и каждый бунтовщик готовит себе эшафот. Предадим, друзья мои, предадим себя во власть Провидению: оно, конечно, имеет свой план; в его руке сердца государей — и довольно. Легкие умы думают, что все легко, мудрые знают опасность всякой перемены, и живут тихо…»

* * *

Сперанский, семинарист, увидел Французское законодательство, как Петр Первый Европу, очаровался, начал преобразовывать. Карамзин, пройдя тысячу лет беспримерного в Европейских летописях Русского терпения, и не находя по опыту ничего лучше, полезнее этого терпения.., боялся ступить шагу не по столбовой дороге, между тем Сперанский готов был по проселкам мчаться хоть на тройке.

* * *

К счастию — его (Карамзина. — Д. Ш.) чистая совесть, его кроткий характер, его способность углубляться в свой предмет, и забывать все окружающее, его преданность воле Провидения, послужили ему, как всегда, успокоением, ободрением.

* * *

Карамзин — брату, 1811: «Не хочу ни чинов, ни денег от Государя…»

«Время летит, а История моя ползет…»

«Странное время. Взяткобрательство сделалось общим, и справедливость, не подкрепленная деньгами, слаба как соломинка. Мне надо было действовать всеми батареями, чтобы одержать верх над самыми глупыми плутами. Вот чем занимался нынешним летом Историограф Российский! Не смотря на все мои связи, я, право, ни в чем не уверен, кроме того, что люблю добро и честь...»

Эти же слова — «люблю добро и честь» — Сигурд Оттович выписал на закладку.

* * *

Письмо Карамзина Михаилу Дмитриеву, 18 декабря 1812: «Склоняюсь к старости, несколько лет еще могу писать, пять, шесть, если Богу угодно; а там на покой, временный или вечный: следственно надо пользоваться днями и часами для совершения моего историографства...»

* * *

Из письма Карамзина Малиновскому 17 декабря 1812 года: «Читаю Монтеня и Тацита: они жили также в бурные времена... Радуюсь, что Синодальная библиотека цела, и не перестаю тужить о Пушкинской. История наша лишилась сокровища...»

* * *

Из письма Дмитриеву 20 мая 1812 года: «Думаю отправиться после и в Петербург и тем исполнить долг чести...»

* * *

Из письма Карамзина Тургеневу 8 августа 1813: «Я желал бы прочесть Миллера о Всемирной Истории...»

* * *

Из письма Карамзина Тургеневу 9 сентября 1815: «Управляюсь мало помалу с царем Иваном. Казань уже взята, Астрахань наша, Густав Ваза побит, и орден Меченосцев издыхает; но еще остается много дела: надобно говорить о злодействах, почти неслыханных. Калигула и Нерон были младенцы в сравнении с Иваном...»

* * *

Из письма Карамзина супруге: «Добрые люди на всякий случай дают мне мысль продать свою Историю тысяч за сто... Покупщик, может быть, найдется; но согласно ли это с достоинством Российской Империи, и с честью Историографства?..»

* * *

Из записки Карамзина для Государя, осень 1816: «Академики и профессоры не отдают своих сочинений в публичную цензуру. Государственный историограф имеет, мне кажется, право на такое же милостивое отличие. Он должен разуметь, что и как писать; собственная его ответственность не уступает цензорской; надеюсь, что в моей книге нет ничего против веры, Государя и нравственности; но быть может, что цензоры не позволят мне, например, говорить свободно о жестокости Царя Ивана Васильевича. — В таком случае что будет История?..»

P.S. Благодарю Андрея Мельникова (кандидата исторических наук, заведующего отделом археографии Института славяноведения РАН, ученика Сигурда Оттовича Шмидта) за возможность познакомиться с карамзинскими закладками С. О. Шмидта.

Ссылки по теме:

Советник Трона? Карамзинская неделя (Часть 3), 13.12.2016

Историк. Карамзинская неделя (Часть 1), 11.12.2016

А был ли другой Карамзин? Карамзинская неделя (Часть 2), 12.12.2016

Все статьи проекта «Актуальный Карамзин»

Карамзин научил уважать Историю, 24.08.2016

Письмо Николая Карамзина десятилетнему сыну, 16.08.2016

Влюбиться в Карамзина, 14.03.2016

Автограф. Рукопись Карамзина «История государства Российского», 21.06.2015

Трое в кибитке Петербург — Москва, 05.10.2016

Русские европейцы, 19.09.2016