САЙТ ГОДЛИТЕРАТУРЫ.РФ ФУНКЦИОНИРУЕТ ПРИ ФИНАНСОВОЙ ПОДДЕРЖКЕ МИНИСТЕРСТВА ЦИФРОВОГО РАЗВИТИЯ.

Рудченко Юлия «Рыба»

Публикуем работы, пришедшие на конкурс кулинарного рассказа «Есть!»

конкурс-кулинарного-рассказа
конкурс-кулинарного-рассказа

Фото: pixabay.com

Этот остров с золотистым песком, пожалуй, самый красивый в мире. Из воды возвышаются, будто лысые великаны, черные валуны. Брызги рассыпаются радугой. Волны накатывают на берег. Мелкая галька размером с кофейное зерно. Крабы лениво закапываются в песок. Желтое солнце. На горизонте белый парус. На скалистом утесе сотня говорливых птиц. Один крупный деловитый пеликан с поблескивающей на солнце рыбой в пасти приблизился к Оле. Оля разлеглась у воды – горячая сухая кожа, вкус соли на губах, немного спутавшиеся волосы. Пеликан долго глядел на нее, а потом проговорил:

— Детка, рыбку?

— Ага!

Пеликан не улетал. Он оставался серьезен. И даже подозрителен.

Вообще-то пеликаны не умеют разговаривать, но этого, похоже, никто не предупредил.

— Оля, а Оля-ля, рыбу будешь?

Морской лев, хихикнув, приподнялся на плавниках и скрылся в воде.

Пеликаны затихли, а потом и вовсе растворились в нежной морской дымке.

На Олю в цветастой широкополой шляпе смотрела ее любимая Бабушка. В Бабушке было весу сто кило (не меньше), под носом чернела еле видимая щеточка усов. Она говорила басом, но когда заходило дело о еде и внучке Оле, тембр голоса резко менялся. Вот как сейчас, например.

Дед и Бабушка тридцать второе лето подряд жили в небольшом дощатом домике на юге. Дом как дом. Бабушке, главное, чтобы юг. А Дедушке, главное, чтобы рыба. Это сильно их объединяло. И особенно объединяло, если на каникулы приезжала внучка Оля. Вот как сейчас, например.

Три раза в неделю дед, выходя к завтраку, говорил: «Я в море». Тогда наступал поистине главный день дома. Бабушка начинала ворчать, мол, все провоняет рыбой, и ничего не выветрится. И ведь странно, разве за эти тридцать два года она не привыкла к дедовским кулинарным пристрастиям?

— Оля, детка, у нас деда такой – его надо в ежовых рукавицах держать, — игриво говорила Бабушка басом. В той степени игриво, в какой вообще можно говорить игриво басом. Потом снова надевала свою широкополую (дурацкую — зачеркнуто) шляпу и отправлялась с внучкой на рынок.

Бабушка оценивала спелость дыни, сильно надавливая на нее всей ладонью. Презрительно отодвигала, а иногда даже и отшвыривала в сторону глянцевые куски мяса на прилавке. Сжимала крепко петрушку, отчего та безропотно шла к ней на поклон, а ее продавец кидался со словами «Женщина, а женщина, положьте петрушку!»

Надкусывала сочные абрикосы и ягоды вишни. Плевала косточки аккуратно в ладошку, но потом бесцеремонно их оставляла на стойке рядом.

Особо царственно Бабушка вела себя, когда подходила выбирать куриные окорока к одному и тому же торговцу. Она всегда их ощупывала, нюхала, но надменно отталкивала. Торговец приходил в бешенство. Завидев Бабушку на расстоянии, он закрывал окорока полиэтиленом и строил очень недовольную физиономию: «Опять она, кхерпиывиыврпырвпырпвр…».

В отделе специй, кстати, Бабушку очень любили. Она частенько покупала там приправы к рыбе. В количестве много.

Снизив все цены вдвое (Бабушка, видимо, была угрожающе прозорливой), Бабушка и Оля тащили домой четыре сумки, набитых фермерскими продуктами высочайшего качества: укроп – 6 пучков, петрушка – три пучка, куриный окорок – 3 кг; говядина – 2 кг; яйца – 2 дес., хлеб – три шт., ягоды – 3 кг. И еще дыня. Вот такая дыня!

Часа в три уже возвращался Дед с большим ящиком, который пах морем. Мелочевку, обваляв в муке, Бабушка жарила в большой сковороде. Больших окуней готовила на решетке в саду.

Рыбу предварительно мариновала: на 4 кг рыбы укроп – 100 г., лук репчатый – 4 шт, лимон – 2 шт, веточек розмарина – 10 шт., обязательно черного и красного перца, крупная соль и подсолнечное масло. Выложив все в эмалированный таз и натерев тушки рыбы пряностями, Бабушка оставляла это все в маринаде на пару часов. На сутки нельзя – передержишь. Рыба крошиться будет.

Потом вместе с кольцами лука Дед выкладывал рыбу на решетку. Густой дым валил по всей округе. Соседи, почувствовав запах, всегда предлагали «помочь», но Дед им не оставлял ни единого шанса. Только радостно кричал: «К нам Олька, наконец, приехала. Позже!»

На решетках обдуваемая южным ветром рыба будто похрустывала. Сероватая вздувшаяся кожица, разрисованная черным грифелем решетки, легко отставала от боков. Она млела от жара. Дед надрезал спинку рыбы, а та, сливочная на вкус, расслаивалась на множество лепестков.

Это был настоящий кулинарный апофеоз.

Позже к Деду и Бабушке приходили их хорошие соседи – друг на друга похожие —основательный нос размером с каминную вытяжку, а сами худосочные. Но поесть любили. И разговаривать тоже. Бабушки разговаривали, конечно, о дедушках, внуках и засолках. А дедушки разговаривали только о рыбе и машинах. Рыбы было много – обсуждали пистоны, утюги, чебурашки, мясорубки, блесну и прут.

Машины фырчали, пыхтели, садились, вставали, юзили на поворотах и чихали.

— Окунь – хорошая рыба, — говорил дедушка. – А если мелочевочку пожарить на сковородке, Оля, ммм, — пальчики оближешь. – Солененькая, хрустит…

То лето было солнечное, а если дождливое, как несколько лет назад, то ловить рыбу было не нужно. Воздух был настолько влажный, что рыбы сами, раздвинув плавники, могли проникнуть в дом через форточку или приоткрытую дверь.

Бабушка готовила из рыбы уху, жарила, варила, запекала (по-разному). Суши Бабушка не любила, хотя и пробовала в одном из ресторанов. Говорила, мол, не настолько я нетерпелива, чтобы сырую рыбу есть.

«Ты попробуй, Оленька, копченую дедовскую рыбу. Это его конек! Помню, отправились по молодости в лес, в поход, тащили на себе палатку размером с вагон-ресторан и еще кучу всего другого. Дедушка твой, как палатку разбили, — сразу айда на рыбалку. Сам наловил, сам приготовил, — этим меня и покорил. Именно тогда, Оля, подумала, такой мужик бабе с голоду не даст помереть».

Сейчас Оля пришла к выводу, что Бабушка Деда перехвалила. Даже очень. Ни к чему были эти ее зазывные окрики – давай-давай. Палец ее вверх. Дед, нанизывая двадцать шестого мотыля и тридцать восьмого червяка, изрядно вспотел, потому что к тому моменту наловил не одно ведро рыбы.

С тех пор Дед шутил, когда отправлялся в море: «Шесть ящиков рыбы – тряхнем стариной! Мир создан не для слабаков!»

*

Прошло вот уже восемнадцать лет, Бабушкин и Дедушкин дощатый домик давно продан и снесен под самое основание, Бабушки и Дедушки нет, соседи – те — тоже ушли.

А Оля по-прежнему ложится у кромки воды, запрокидывает голову и слушает, как шумит море. На черные валуны взбираются тюлени. Пеликаны окружают плотным кольцом. Кажется, еще мгновение, и они усядутся ей на голову или на шею.

Через несколько часов станет темно и тихо, а у маленького дощатого домика, что на острове на самом краю света, будет каждую ночь всходить большая луна, точно светящаяся рыба-еж, проглотившая все звезды. В сумерках она приплывет с неба к берегу и будет качаться с Олей на волнах.

— Детка, рыбку?