Текст: Андрей Васянин/РГ
Фото: Сергей Михеев/РГ
Мы живем в эпоху радикального обнажения чувств, когда твое переживание может стать достоянием тысяч. Мы делимся в Сети историями о несчастной любви в красках и картинках, в точках, тире и скобках, нашим собеседникам по другую сторону экрана понятно, что мы чувствуем и хотим этой точкой с запятой сказать. Организаторы выставки в филиале Гослитмузея в доме Остроухова решили напомнить о том, как это начиналось в нашей стране - и взяли в помощницы «Бедную Лизу» Карамзина.
Повесть 1792 года, чуть ли не первую вещь в русской литературе с попыткой выразить естественные чувства - восторг, удивление, смешанность и прямоту чувств - на бумаге. С помощью редких в словесности конца XVIII века тире, восклицательных знаков и многоточий. Каждому из вошедших тогда в наш обиход знаков препинания посвящен в экспозиции отдельный зал.
Выражать эмоции в литературе тогда было не принято. Классицизм диктовал строгость, безупречную правильность, точки и запятые делили фразы на смыслы, не более того. И вдруг - «Ах нет, матушка! У него такое доброе лицо, такой голос!..» Сколько же чувств разом прорвалось на бумагу через все эти восклицательные знаки! Чувств к человеку - а не к императору и всему русскому флоту разом. Лиза увидела Эраста! И продала ему свои ландыши! Наверное, похожие на вот эти, на стенке первого зала выставки, дошедшие до нас в виде гербариев под стеклом из-под рук девушек тех лет, делавших из них закладки. Из первого зала кураторы сделали «комнату Лизы», посвященную восклицательному знаку - и в нем все наполнено предметами восторга юных дев: веерами и бисерными кошелечками, «мушечницами», шкатулочками с портретами (коллекция Музея-усадьбы Останкино), изящной мебелью и украшениями интерьеров из дома-музея Толстого и Музея А. С. Пушкина). И конечно, книгами - от томиков Карамзина и подражателей ему до месяцесловов, полных советами для юных красавиц.
Выставка "Русский сентиментализм: знаки препинания"/Фото: Сергей Михеев
Следующий - зал знака вопроса. Откуда взялась Лиза, из чего она соткалась? Из из книг Гете и Стерна, из карамзинских «Писем русского путешественника». Европа была для ехавшего туда писателя белым листом - так и нам, входящим в небольшой белый зал, кажется, что экспонатов тут нет. А они есть: для этого надо открывать дверцы лайтбоксов и отдергивать занавески: вот дорожная шкатулка, бюро, которое клали на колени путешествующие, чтобы иметь возможность писать, карта Европы за белым тканевым флером, новые слова, введенные сентименталистами в язык. «Неловкость», «трогательность», «влюбленность» написано на дверцах маленьких ящичков - с темы сентиментальной дружбы в русском языке пошли существительные с суффиксом «ость», произошедшие от прилагательных, выражающих свойства внутреннего мира человека. Интересно, что за дверцей, задаем мы вопрос - а там цитата из «Бедной Лизы».
«Эраст чувствовал волнение в крови своей - никогда Лиза не казалась ему столь прелестною - никогда ласки ее не трогали его так сильно - никогда ее поцелуи не были столь пламенны». Сплошные тире, новый знак для русского синтаксиса, усиливающий восторги, помогающий читателю перевести дух, а герою решительно шагнуть к героине. Может, под этим дубом с пасторали Лангера (Музей-усадьба Остафьево) Карамзин и представлял себе влюбленных в одной из первых эротических сцен русской литературы.
А дальше - многоточия, пруд под Симоновым монастырем, а от Лизы, забывшей себя и помнящей только о любимом, вынужденном жениться по расчету, остались только круги по «воде», точнее, по отливающей серебром пленке, покрывающей пол в зале.
- В человеческом организме всегда больше чувств, чем разумной механики, и за столетия тут ничего не поменялось, как бы нам это ни казалось странным средь нынешнего информационного шума, - рассуждает главный художник выставки Филипп Виноградов, стоя в последнем, украшенном граффити, зале выставки перед монитором, по которому бегут ленты соцсетей с самодельными стишками.
Оригинал статьи: «Российская газета»
