Текст: Евгения Шафферт
Фото с сайта www.intelkot.ru
Несколько лет назад литературный критик Мария Скаф довольно категорично заявила о том, что детской литературы у нас вообще-то нет. Не в том смысле, что нет хороших новых книжек или современных талантливых писателей, а в том, что ее нет как института, объединяющего профессиональное сообщество, нет как исследовательского направления и, главное, нет как сложившегося корпуса текстов, входящих в круг чтения всех детей, говорящих по-русски. Тогда на Марию накинулись все специалисты. Оно и понятно:
никому же не хочется признавать, что тебя нет! Особенно в ситуации, когда новые детские книги, новые авторы и новые детские издательства растут, как грибы после дождя. Но потом, скрепя сердце, согласились: в самом деле, с экранов телевизора на нас теперь смотрят не герои книг, будь то новый Тимур или новый Чебурашка, а мультгерои, попадающие
«в ящик», минуя книгу; количество диссертаций, темы которых связаны с детской литературой, исчисляется единицами на десятилетие; до недавнего времени у нас не было ни одного специализированного научного и научно-популярного тематического издания на темы детлита (правда, в последние два года появился научный альманах «Детские чтения» и дружественный ему «Детский семинар», который регулярно проводится в Пушкинском доме), детские журналы, некогда массовые, выходят смешными тиражами. А самое главное — многие обычные мамы и папы ни о какой «новой детской литературе» вообще не знают.
Причем речь идет не о дремучих провинциалах, которые и книжку никогда в глаза не видели, потому что у них в их маленьких городках нет хороших библиотек, а книжные магазины предлагают исключительно ширпотреб. Нет, о существовании современных книжек для детей не подозревают вполне образованные люди. Например, в начале февраля этого года в «Учительской газете» появилась статья учителя начальных классов из Нижнего Новгорода с красноречивым названием «Книжный балаган: кто оглупляет наших детей и почему?». В ней утверждалось, что вся современные детские книги подчинены «цензуре упрощения, оболванивания и оглупления массы», издатели паразитируют на псевдопознавательных текстах и «горячих» темах, премии получают лишь произведения с «острыми» сюжетами, а заботливые мамы выбирают детям исключительно те книги, которые сами читали в детстве.
Статья эта, к сожалению, полна фактических ошибок и вопиющих «белых пятен», которые не могли не привести к неверным выводам, но очень показательна. Выходит, даже человек вполне интеллигентной
профессии, который работает с детьми (!), живет в городе-миллионнике, где есть детские библиотеки и хорошие книжные магазины, понятия не имеет о том, что в стране давно уже работают специализированные детские издательства, усилиями которых за последние годы переведено, переиздано и впервые опубликовано множество знаковых произведений, адресованных несовершеннолетним читателям, в области детской литературы проводятся регулярные конкурсы, а вокруг детских книг постоянно затеваются культурные события и необычные проекты. Дети получили статус «главного гостя» московской книжной ярмарки non/fiction прошлого года; для них ездит по европейской части России книжный автобус «Бампер»; уже пятый год подряд в самые дальние уголки России, включая
Мурманскую область и остров Сахалин, проникает «десант Книгуру»; книжные ярмарки с непременными мероприятиями для детской аудитории проходят в Санкт-Петербурге, Красноярске, Воронеже, а осенью 2015 года в Москве пройдет уже второй Фестиваль детской книги.
Все это есть — но все эти события проходят мимо большинства родителей, вроде бы заинтересованных в детской литературе. Именно эта категория взрослых особенно охотно выбирает для детского чтения привычных авторов. Для малышей — детские стихи Агнии Барто и Самуила Маршака, для подростков — Жюля Верна и Александра Дюма. Спору нет, это прекрасные, проверенные авторы, только вот почему-то именно эти родители зачастую жалуются, что дети нынче — увы! — не читают.
Огромное количество взрослых заранее уверено в том, что любая новая детская книга поверхностна и
бездарна, поэтому альтернативы старым (преимущественно советским), детским книгам просто нет. При этом многие родители слышали о современных авторах и новых издательствах, однако заранее настроены по отношению к ним негативно. Вот так, например, высказывается покупатель интернет-магазина «Лабиринт», автор почти пятисот отзывов на детские книги: «Есть много ярых поклонников всего, что выпускает Самокат. Это могут быть современные молодые родители, которым промыли мозг западными мыслями... А кто покупает книги Детгиза? В основном интеллигенция в хорошем смысле слова, эта "старая" интеллигенция в раздел самоката может и не заглядывать» (орфография и пунктуация автора сохранены).
Что это за «Самокат» такой? Речь идет о московском частном издательстве, возникшем в начале 2000-х гг., которое взялось переводить и издавать на русском языке те книги, которых наши читатели до сих пор в глаза не видели. Знаковая серия издательства «Лучшая новая книжка» задала новую интонацию разговора с подростком, основные характеристики которой: честность, непростые темы, отсутствие назидательности и уважение к личности собеседника. Вслед за этим издательством появились другие, представившие целую плеяду новых отечественных и зарубежных авторов: издательство «КомпасГид» предложило читателям-подросткам серию переводных книг «Поколение www» и ряд детских книг российских авторов, которые были отмечены литературными премиями, «Розовый жираф» адресует подросткам переводную серию «Вот это книга!», а «Аквилегия-М» - книги отечественных прозаиков «Современная проза».
Не то чтобы лучшие советские писатели говорили с подростком нечестно или выбирали только самые «безопасные» темы. Взять хотя бы повести Булата Окуджавы, Вадима Шефнера или даже Анатолия Рыбакова. Скорее, новые (или вновь представленные нам) авторы представляют коллизии под новым, порою непривычным углом, озвучивают иное отношение к ребенку. И как следствие — он, герой-ребенок, по-другому описывается. Этот ребенок не пытается быть честным пионером и хорошим товарищем, задает неудобные вопросы, не всегда говорит «высоким стилем» (скорее уж наоборот: автор намеренно отказывается олитературивать разговорную речь). Да, он хочет быть любимым и понятым — но из-за этого порою просто невыносим. Ничуть не лучше в этих книгах взрослые: они бывают растеряны, нередко ошибаются, порой не стесняются в выражениях, впадают в депрессию, разводятся и беззастенчиво лгут.
О новых книгах для подростков бесконечно спорят, ведь далеко не всякому взрослому хочется читать о ребенке, который спрашивает умеет ли бог пИсать (как Цацики в серии книг Мони Нильсон-Бернстрем), обзывает родную бабушку «дура!» и «жиртрест!» (как Фридер в серии книг Гудрун Мебс), вынужден слушать монолог собственной мамы о том, что у нее через несколько лет «сиськи обвиснут, как уши у спаниеля» (как немецкому мальчику Рико из детектива А. Штайнхёфеля «Рико, Оксар и тени темнее темного», продолжения которого «Самокат», к сожалению, так и не выпустил), или сообщает собственному дедушке, что он, дескать, «гей» (как подросток, герой книги Д. Вильке «Шутовской колпак»).
Собственно, добравшись до подобных эпизодов, многие взрослые просто теряют адекватность, и им становится вовсе бесполезно объяснять, что книги «совсем не про то». Ведь в одном случае речь идет о бабушке, которая демонстрирует чудеса любви и остроумия. Многие ли бабушки изобразят привидение, превратят взаимную ругань в придумывание «слов любви» и дадут возможность ребенку довести шалость до конца, чтобы он на собственном опыте мог убедиться в том, что затея очевидно плохая? Ни одна проказа неутомимого внука не заканчивается истерикой, нотацией и «дисциплинарным взысканием», однако в каждом случае Фридер понимает, что был не прав. Вполне действенная педагогика! В другом мы читаем о маме мальчика, которая удивительно тактично воспитывает своего «особого» ребенка. У Рико трудности с пространственной ориентацией и запоминанием слов, так что ему приходится «много думать», только думает он «медленнее, чем другие». Мама считает его «необычайно одаренным ребенком», а вот окружающие — «дурьей башкой» и «тормозом несчастным».
Кто-то ворчит, что, мол, нынче издают слишком много «проблемных» книг, а кто-то агрессивно убеждает, что подобным вещам вообще не место в детской литературе. Но даже если автор не касается «проблемных» тем, сам вид современной детской книги способен вызвать отторжение у излишне консервативного читателя. Ведь мы привыкли, что книга предполагает именно чтение, а картинки в ней — не более чем приятные необязательные виньетки, небольшие и непременно добротно-реалистические, как в советской «Библиотеке приключений». Многие родители и педагоги искренне убеждены, что книжки-картинки — для малышей, а правильный путь
читательского развития — это постепенный отказ от иллюстрированных изданий в пользу толстых томов с убористым шрифтом. По этой причине детские книжки-картинки не пользуются у нас таким успехом, как в других странах, ведь основную смысловую нагрузку в этом жанре несут на себе иллюстрации. И уж совсем немногие отваживаются предложить эти книжки не малышу, а школьнику. В числе этих немногих — «Враг» Давида Кали издательства «КомпасГид» или «Кит и охотник» Ибана Барренетксеа издательства «Поляндрия». Мировые бестселлеры этого жанра, регулярно выходящие в питерской «Поляндрии» или московской «Карьере-Пресс», читатели конечно хвалят, но при этом не забывают пенять, что на 32-х страницах (стандартный формат любой книжки-картинки) «читать нечего», проще говоря, там слишком мало букв, чтобы книга казалась выполняющей свою роль.
По устоявшимся у нас представлениям, чтение — дело полезное, а книга является непременным атрибутом обучения и воспитания. Нынче появилась масса книг, к которым традиционный вопрос «Чему учит эта книга?» трудно приложить. Юмористическая серия Николая Воронцова про кота Помпона предлагает читателям собрание коротких смешных историй, афоризмов и карикатур, сказка Григория Кружкова про Миклушу и Маклая представляет каскад филологических изысков, Григорий Остер продолжает иронизировать над родителями и другими взрослыми и никто, решительно никто из них не считает нужным вложить в уста героев важную мораль или показать, как плохой мальчик превратился в хорошего после того, как авторитетный взрослый рассказал ему проникновенный случай из собственной героической биографии. Эти легкомысленные на первый взгляд тексты провоцируют споры, в которых сторонники чтения «для радости» пытаются убедить тех, кто читает «для воспитания», привлекая в качестве бессменного аргумента эссе о детском чтении Даниеля Пеннака «Как роман» (выпущенного для российских читателей все тем же «Самокатом»).
Пеннак, в прошлом — учитель литературы, провозглашает «10 правил детского чтения», среди которых есть «право не дочитывать», «право молчать о прочитанном» и «право читать что попало». Похоже, именно последним правилом наши юные читатели пользуются особенно часто (хотя они едва ли читали французского автора), и
это подтверждает нам неумолимая ежегодная статистика Российской книжной палаты: по данным 2014 г., в первую двадцатку самых издаваемых авторов, помимо классиков, К. Чуковского, Н. Носова и А. Барто, входят авторы рифмованных книжек В. Степанов (955 тыс. экз. в год) и И. Гурина (776 тыс. экз. в год), а также «прозаик» Эрин Хантер (под этим псевдонимом скрываются четыре британских писательницы), годовой суммарный тираж серии книг которого приближается к 400 тыс. экземпляров. Эти цифры не дают оснований сетовать, что сегодня дети ничего не читают. Зато просто вопиют о другой проблеме: нынче читают такое, что, может быть, лучше бы вообще не читали! В младшем возрасте родители предлагают им чудовищного вида глянцевые «картонки» (именно для этого типа изданий пишет упомянутая выше Ирина Гурина такие, например, строчки: «Раскроем мы важный военный секрет: / Нужна установка для пуска ракет. / Вот с этой ракетной большой установки / Уставились в небо боеголовки»), а в отрочестве у них есть все возможности приобщиться к чтению серийного фэнтези самого разного качества, например, серии «Легенды ночных стражей» К. Ласки или какого-нибудь межавторского цикла, вроде «39 ключей».
Казалось бы, что плохого в потоке несложной увлекательной жанровой литературы? Казалось бы — главное, что вообще читают! А тематика даже в рамках жанровой литературы может быть самой разной. К сожалению, большинство нынешних «сериальных» книг для подростков пишутся по шаблонам, авторы эксплуатируют одни и те же темы и образы: «избранные» или дети с суперспособностями, которые неизменно спасают мир (или выживают в условиях постапокалипсиса) и примерно одинаково побеждают и грустят. Получается, что подростку есть чем развлечься в свободное время, но развлечение оказывается бесполезным: крайне редко подросток отвлекается от чтения таких книг в пользу литературы «первого ряда». Да и об эмоциональном развитии или обретении опыта тут вряд ли приходится говорить: слишком стандартны и отдалены от реальности герои, с которыми отождествляет себя читатель. Но именно эти книги под прицел суровых обличителей почему-то не попадают.
Вырисовывается парадоксальная ситуация: самые горячие споры и интересные разговоры взрослых вертятся вовсе не вокруг самых популярных у массового читателя книг, а вокруг книжного «андеграунда». Критики и члены читательских сообществ дискутируют по поводу упомянутых уже новых книг для подростков, качественных переизданий советских авторов, предлагаемых читателю издательствами «Речь», «ТриМаг» и «Мелик-Пашаев», спорных, но интересных «подарочных» проектов «ИД Мещерякова». Именно эти издания задают тон, развивают новые темы и демонстрируют высокие стандарты качества в современном литературном процессе, и все бы было хорошо, да только цифры говорят нам, что дети и подростки читают-то в основном
не их. Связано ли такое положение вещей с тем, что массовая жанровая литература по определению всегда будет обгонять литературу качественную, или все дело в пресловутых российских проблемах книгораспространения? Или же дело в том, что мы пока недостаточно хорошо научились рассказывать читателям о хорошей новой детской книге и взаимодействии с ней? Пока не очень понятно. Одно мы знаем точно: только активная популяризация и содержательные разговоры об интересном чтении среди юных читателей и их родителей смогут породить спрос на хорошие книги. И только в этом случае нынешний книжный андеграунд станет мейнстримом.
