Борис Фаликов, лекция «Революция, искусство и оккультизм»

Текст: Татьяна Шипилова

С одной стороны, конец XIX — начало XX века — это разговор о рационализме, о прогрессе, разуме. Но с другой стороны — это абсолютная мистификация времени. И получается, что мистика и разум всегда идут рука об руку.

О связи этих двух явлений рассказал Борис Фаликов, профессор РГГУ, представивший свою книгу «Величина качества. Оккультизм, религии Востока и искусство XX века».

Борис Фаликов рассказал о ярких деятелях искусства начала XX века: Елене Гуро, Велимире Хлебникове, Петре Успенском.

1913 год — умирает Елена Гуро, поэтесса и художница. Муж ее о ней писал следующее: «Ее саму, может быть, мало стесняли старые формы, но в молодом напоре новых она сразу узнала свое. Свое состояло в том, что она, возможно, острее остальных ощущала нереальность этого мира и понимала, что после него придет новый, настоящий».

Но сам этот новый мир прийти не мог. Его приход своим искусством должны были ускорить художники-авангардисты. Этот новый мир превосходит реальный, в нем нет капельного представления времени, в этом мире воскреснет все, даже вещи.

Елена Гуро, возможно, была знаком — знаком того, что приблизилось время, когда можно перейти границу мира трех измерений, чтобы открыть четвертое.

Эти идеи активно развивал Петр Успенский. Зарабатывая на жизнь международной журналистикой и увлекшись теософистскими трудами, в официальной религии и науке он разочаровался. Он мечтал о синтезе научных и мистических знаний. Теория его не интересовала, он жаждал практики, а потому много путешествовал.

В 1905 году издает Tertium Organum («Ключ к загадкам мира»), где продвигает идеи английского математика Хинтона, пишет о «Чувстве пространства» и его эволюции, развивает идею четвертого измерения.

Огромное значение Успенский придает художникам, потому что они достигают цели не только при помощи логики, но и посредством искусства, то есть душой.

«Оккультизм нужно изучать в искусстве, — говорит профессор и продолжает: — Художник должен быть ясновидящим, видеть то, что не видят другие, должен быть магом и заставлять видеть то, что другие не видят. Так считал Успенский, что очень нравилось кубофутуристам».

Вторым на эту тему писал Алексей Крученых. Вместе с Велимиром Хлебниковым он разрабатывал идею освобождения слова от оков реальности. Хлебников был гениальный поэт, а Крученых — гениальный экспериментатор. «Чтобы увидеть четвертое измерение, нужно использовать слово как инструмент». Идеи эти стремились к эсхатологической цели: подтолкнуть мир из третьего измерения резко в четвертое.

«Успенский же ушел в кладбищенский, потусторонний мир, и эти идеи уже нашли отражение в коммунистической утопии, и поэтому этот переход в сознании как бы предсказал революцию»,

— закончил свою лекцию Борис Фаликов.