Я читаю. Режиссер Игорь Масленников

Текст: Светлана Мазурова

Фото из личного архива Игоря Масленникова

В Петербурге вышла новая книга Игоря Масленникова - киноповесть «Пришла пора. К 30-летию сериала «Зимняя вишня». Режиссер рассказал «Году Литературы» о своих предпочтениях в литературе, об экранизации рассказов Конан Дойла и пьес Островского, а также произведений других писателей - российских и зарубежных.

Игорь Масленников: Разговор на тему «Я читаю» для меня болезненный, острый, то, о чем я думаю постоянно благодаря своему почтенному возрасту - девятый десяток идет. По образованию я филолог, в университетском дипломе написано: «специалист по русскому языку и литературе, литературный сотрудник газеты». Поэтому очень остро воспринимаю проблемы словесности.

Читать я начал, когда кино еще было немое и черно-белое, телевидения не было. А печатной книге, между прочим, уже 600 лет. Благодаря Гутенбергу, изобретателю книгопечатания, человечество накопило гигантское количество книг. Я начинал свою жизнь как книжный человек, я все время читал. И собрал большую библиотеку. Но прочитать все, что у меня стоит на полках по всей квартире, невозможно. Зрение слабеет, мне все труднее читать. И я не умею читать быстро. У меня был друг - книгочей, с которым мы в школьные годы ходили в литературную студию Дворца пионеров, а потом учились на филфаке, он очень быстро проглатывал любую толстую книгу (схватывал сразу по полстраницы), я этому не верил, проверял его. Но так получаешь от книги только смысл, а мне этого мало. Для меня литература имеет прежде всего духовное значение, важны атмосфера, настроение, интонация.

Какие книги ХХ столетия вы считаете великими?

Игорь Масленников: «Сто лет одиночества» Маркеса и «Мастер и Маргарита» Булгакова. Литература непростая, мистический реализм. Так писал и замечательный сербский писатель Милорад Павич, создатель так называемой нелинейной прозы третьего тысячелетия. Ирония и желание преподать нравственный урок.

Я не люблю угрюмую литературу (как и угрюмое кино).

Поэтому довольно равнодушен к Достоевскому, Толстому. Конечно, я их знаю, читал и ценю, но это не мое.

А что, например, «ваше»?

Игорь Масленников: В школьные годы во время войны в эвакуации в Челябинске я прочитал полное собрание сочинений Диккенса (приложение к журналу «Нива»).

Получил вирус «англичанства», оценил его и сохранил. Для меня английская литература имела большое значение. Она, в основной своей массе, иронична. Диккенс, Джонатан Свифт, Филдинг, Ивлин Во, Даниэль Дефо, Бернард Шоу, Роальд Даль, Вудхаус… - очень близкая мне литературная среда.

Ирония, насмешка, но это не значит, что свожу все к юмористике. У американцев ироничны Майн Рид, Джек Лондон, Фенимор Купер. А какой замечательный

Сэлинджер! Мне нравится в литературе присутствие «специй», придающих произведению вкус.

Конан Дойл - ваш самый любимый автор? Ведь вы создатель цикла фильмов по его рассказам. Восемь лет занимались этим, получили кинопремию «За вклад в развитие детективного жанра».

Игорь Масленников: Для меня Конан Дойл - один из самых скучных писателей. Почему я взялся за его детективы? Два замечательных драматурга Дунский и Фрид предложили «Ленфильму» сценарий. Они оживили лишенную характера фигуру доктора Уотсона, от лица которого писатель вел повествование. Уравняли героев, сделав из них пару. Этого не было в предыдущих экранизациях, Уотсона не замечали. И только Дунский и Фрид поняли, что короля сыграть в одиночку невозможно. А уж когда мы нашли на роль Ватсона (нашего человека) Соломина!.. Виталий очень ироничный человек и внес в наше дело иронию. Я подхватил интонацию, и мы сняли… комедию! Именно поэтому фильмы так долго живут, востребованы. Ведь комедии живут долго, вспомните Гайдая.

Ливанов в роли Холмса - железное, стопроцентное попадание в типаж. Долихоцефал («длинноголовый». - Ред.), позер, говорун, франт. Католик. Такой Холмс - для меня - у автора.

Вы же не только Конан Дойла и Островского экранизировали…

Игорь Масленников: У меня немало экранизаций. Начиная с «Завтра, третьего апреля…» (1969 год) - по мотивам рассказов Ильи Зверева. Потом «Лето в Бережках» по рассказу ленинградского писателя Сергея Воронина «Просто рабочий». «Под каменным небом» - норвежская повесть, сценаристы Юрий Нагибин и Сигбьёрн Хёлмебак. «Сентиментальный роман» - это Вера Панова. Дальше пошли Холмсы-Ватсоны, Конан Дойл. В 1982 году была «Пиковая дама», которую считаю одной из лучших своих картин, идеалом экранизации - мы познакомили зрителя с подлинным текстом Пушкина, ибо большинство знает содержание «Пиковой дамы» по опере Чайковского. Но между этими произведениями мало общего. Оперная постановка - это мистический спектакль, действие происходит в ХVIII веке. А у Пушкина - уже в начале ХIХ века, прозаическая история петербургского немчика, военного инженера по фамилии Германн, он даже имени ему не дал.

Александр Сергеевич никогда не был мистиком.

Яркий, солнечный человек. За неделю он написал в Болдине пародию на шведский роман, высмеял немцев, на треть заселяющих Петербург, каких презирал. Я учел совет пушкиниста Бориса Томашевского (Пушкин не мистик, сделал из «Пиковой дамы» пародию). Все было сделано точь-в-точь как у Пушкина, вплоть до французских эпиграфов к каждой главе. Даже Дашкевича (мы всегда работали вместе) не стали приглашать для написания музыки, а использовали музыку Бортнянского. Текст от автора читает Алла Демидова. Одиннадцать сцен, которые написаны в виде диалогов, сыграли замечательные актеры. Нашу экранизацию оценил Булат Окуджава.

Потом был «Филипп Траум» - это повесть «Таинственный незнакомец» Марка Твена. «Тьма» - рассказ Леонида Андреева. Чеховские рассказы - «Театр Чехон-ТВ» (после чего мне вручили Золотую Пушкинскую медаль «За вклад в развитие, сохранение и приумножение традиций отечественной культуры»). Сериал «Что сказал покойник» - по мотивам романа польской писательницы Иоанны Хмелевской, автора иронических детективов. А дальше - Островский, трилогия «Русские деньги», «Взятки гладки», «Банкрот».  По мотивам комедий  «Волки и овцы», «Доходное место», «Свои люди - сочтемся». Кстати, все эти пьесы постоянно ставят театры, но ни разу они не были сняты в кино.

Почему я взялся за эту трилогию? Если раньше стеснялись говорить о деньгах, то теперь народ только об этом и говорит - начинает разговор с этого и заканчивает.

Островский еще в середине ХIХ века написал замечательные пьесы о том, как капитализм стал разъедать русскую культуру.

И это повторяется в наше время.

Что вы сейчас читаете?

Игорь Масленников: Себя, свои дневники. С девятого класса веду. Сначала писал в тетрадочках, потом пошли ежедневники. Вон они - штук 50 - рядами стоят в шкафу. Одно время писал подробно, когда-то - бегло, деловые заметки. Но, в принципе, это замечательное чтение, всем рекомендую вести дневники. На старости лет так интересно читать их! Это ваша жизнь.

Я создал в интернете сайт «Хронограф» и сейчас перекатываю туда из дневников все самое существенное. Открывается удивительная панорама жизни, выясняются поразительные вещи.

Я сунулся в современную литературу и понял, что мне не хочется ее читать. Мы живем в драматическое время.

Слом эпох. Сочинительство стало ширпотребом. Не думая, пишут (стучат по клавиатуре) о том, что приходит в голову.

В рукописную эпоху главным было религиозное содержание тех манускриптов. В эпоху Гутенберга в книги пришла мораль, поучение, духовность, человеческие чувства... Нам с вами выпала судьба быть свидетелями «великого перелома». На наших глазах рушится книжная культура. Возникает монстр электроника. А с ней и политика. Расплодилась журналистика, множатся политологи. В культуру стало проникать позерство, авторское тщеславие, верхоглядство и непотребство. Я наблюдаю это не только в литературе, но и в пластике, в кино, в театрах. Выделиться, «срубить бабки», матюгнуться...

Смотрят кино на телефоне! И это искусство? И вот такая теперь литература. Редко попадается что-то настоящее. Огорчает то, что сегодня практически все выпускают книги. И я в том числе. Оказывается, писать совсем не трудно. СМИ называют Даниила Гранина «великим писателем». А на мой взгляд - хороший. Но не великий. 

Литература должна интересоваться жизнью людей. Мне нравится «мелкотемье». Я снял более 40 картин - и всю жизнь занимался «мелкотемьем». Не люблю истории глобальные, эпохальные, блокбастерные, как теперь говорят в кино. Возьмите роман в стихах «Евгений Онегин». Девушка, выросшая в деревне, влюбилась в пижона из Петербурга, написала ему письмо. Но она ему неинтересна. А спустя два года «завсегдатай балов» вдруг обнаружил, что Татьяна превратилась в светскую даму, у нее муж - генерал. Мелкотемье! Но роман назван «энциклопедией русской жизни», великим, вершиной творчества Пушкина. А как Гоголь описывает русскую жизнь. Или Чехов, его юмористические рассказы, пьесы - уж совсем мелкотемье.

За литературными премиями следите?

Игорь Масленников: Нет. У меня много еще не прочитано в своей библиотеке.

Всем советую читать Гончарова, Лескова. Я уж не говорю о Чехове. Если не пошла книжка - ничего страшного, не казните себя, что не дочитали, значит, не для вас написана, не влияет на вашу душу.

Главное, для чего существует литература, как и вообще культура, искусство - тренировать душу, учить человека быть добрым, внимательным, понимать жизненные тонкости.

Расскажите про свою новую книгу «Пришла пора».

Игорь Масленников: Хочу снять вместе со своими учениками новую картину под названием «Зимняя вишня - продолжение». «Семейную сагу» по кинороману Владимира Валуцкого снимал на протяжении 15 лет. Это 30 лет жизни героев и нашей страны. Валуцкий ушел из жизни, и мне пришлось взяться за перо. Я написал новый сценарий, финал фамильной саги. Что произошло с героями тех «вишен», кем стали их теперь уже взрослые дети? Затрагиваю разные темы - исламизацию Европы, Среднюю Азию. А страсти? Страсти кипят вокруг недвижимости.

В книге много стихов. Во времена моей молодости молодежь увлекалась поэзией. Поэты - Евтушенко, Вознесенский, Ахмадулина, Рождественский - выступали на стадионах, в институтах, и народ ломился! Многие из нас писали стихи. Я - с юности, меня привадила к этому Ирина Всеволодовна Мейерхольд, дочь великого Мейерхольда, она устраивала дома вечера, где царил дух творчества (а мы жили одной большой семьей у друга моего отца - актера Василия Меркурьева и его жены Ирины Мейерхольд, когда вернулись после эвакуации в Ленинград). И сейчас по ночам ко мне приходят новые стихи, записываю их.

Мне хочется привить молодым зрителям вкус к поэзии. Малые стихотворные формы вполне съедобны для тех, кто любит быстро все поглощать. Молодежи близок рэп. Будем снимать кино - сделаю своего молодого героя Ивана Петрова, сочиняющего стихи, рэпером.