Текст: Петр Моисеев
Фото обложки с сайта издательства
На взгляд автора — да, безусловно. На взгляд читателя… впрочем, обо всем по порядку.
«Гении сыска» посвящены, как уже было сказано, реально существовавшим сыщикам. Имена некоторых из них — тех же Видока, Уичера и Пинкертона — на слуху. Другие известны гораздо меньше. Фигура Игнациуса Поллаки, столь подробно обрисованная Клугером, и вовсе открытие для русского читателя. Даже если вы не полный профан в истории сыскного дела, то сможете почерпнуть из книги много нового. Автор отнюдь не ограничивается пересказом общеизвестных фактов, напротив — рассматривает всем известные истории (например, о провокаторе Азефе) под неожиданным углом зрения.
Другое дело — концептуальная сторона книги. Здесь возникают вопросы. Вопрос первый: если работа посвящена сыщикам, стоило ли включать в нее главы о Джонатане Уайльде и Ваньке Каине? Автор осторожно называет соответствующий раздел «Предтечи» — но даже на предшественников Видока эти двое не тянут. Уайльд и Ванька Каин были преступниками (и их криминальные деяния в книге освещены подробно), которые, пользуясь своими связями с миром закона, периодически выдавали своих же сообщников или уничтожали преступников-конкурентов. Вот и вся их «сыскная» работа. Поэтому главы об Уайльде и Каине — не менее познавательные, чем все остальные — смотрятся все же в этой книге несколько чужеродным телом.
Вопрос второй связан с желанием Даниэля Клугера найти в реальных сыщиках черты сыщиков литературных. Иногда это удается. Например, Диккенс особенно и не скрывал, что инспектор Баккет из «Холодного дома» списан с инспектора Филда. Сходство сыщика Каффа из «Лунного камня» Уилки Коллинза с инспектором Уичером тоже особых сомнений не вызывает. Даже Лекок Эмиля Габорио напоминает Эжена Видока постольку, поскольку оба они были гениями маскировки. Но — и только. На этом все по-настоящему правдоподобные сопоставления заканчиваются. Дюпена у Эдгара По с Видоком объединяет только то, что оба они французы. Не случайно ведь Дюпен говорит: «Парижская полиция берет только хитростью, ее хваленая догадливость — чистейшая басня. В ее действиях нет системы, если не считать системой обыкновение хвататься за первое, что подскажет минута». Если и есть в дюпеновской трилогии намеки на Видока — то они скорее в такого рода пассажах, а также в образе префекта Г. (предшественника Лестрейда).
Точно так же и Холмс — это не столько Игнациус Поллаки, сколько анти-Поллаки. И даже Лекок перестает напоминать Видока, как только начинает восстанавливать картину произошедшего по мельчайшим следам, оставленным на месте преступления. Ничего не поделаешь — действительность ниже воображения, а детектив — жанр, заведомо далекий от реальности. И книгу Клугера можно прочитать не только как богатый источник интересных сведений по истории полицейского и частного сыска, но и как иллюстрацию того факта, что главный нерв детектива находится где-то очень далеко от мира преступлений, тем более реальных.
Интересно, что, несмотря на желание провести как можно больше параллелей между своими героями и литературными персонажами, по крайней мере одну из этих параллелей автор то ли опускает, то ли упускает. Джонатан Уайльд — почти несомненный прототип не только Пичема из «Оперы нищего», но и Феджина из «Оливера Твиста». (Кстати, не вдохновлен ли и образ Билла Сайкса из того же «Оливера» фигурой помощника Уайльда Джеймса Сайкса по прозвищу Ад-и-Ярость? Впрочем, здесь я могу и ошибаться.)
Однако, как бы ни были натянуты некоторые сравнения, тема «литература и жизнь» все же в одном отношении вполне уместна при разговоре о «Гениях сыска». Даниэль Клугер в первую очередь литератор, а не литературовед; и, читая его книгу, временами наблюдаешь рождение сюжетов, ситуаций, героев… Пусть многие предположения (например, относительно роли греческого оратора Лисия в убийстве Эратосфена или возможной шпионской карьеры Видока) слишком смелы с научной точки зрения — зато как сюжет для небольшого рассказа — романа — дилогии — самое то.
