Текст: Наталья Пупкова
Фото: Макс Поляновский
Текст предоставлен в рамках информационного партнерства «Российской газеты» с изданием "Крымская правда" (Симферополь).
Вначале - «не впечатлило»
Это сегодня имя и отчество «Владимир Владимирович» у нас ассоциируются исключительно с президентом страны, а в былые времена все знали - это Маяковский: бунтарь, своеобразный лирик и «поэт революции». В грузинском селе Багдати в семье лесничего Владимира Константиновича и кубанской казачки Александры Алексеевны сын Владимир появился на свет в 1893 году. Впрочем, некоторые исследователи утверждают, что у человека, которого мы привыкли считать поэтом Маяковским, имя и год рождения иные - Константин и 1888-й. Ссылаются на автобиографию поэта «Я сам», где в главе «Партия» он пишет, что в начале 1908 года вступил в РСДРП (большевиков), где его звали «товарищ Константин» - мол, в 14 лет это сомнительно. Ещё ссылаются на документы охранки о нём, после революции изъятые чекистами: там и врач Хорошевский, осматривавший 27 мая 1908 года арестованного Маяковского, и следователь Руднев, ведущий дело, ставили под сомнение названный юным большевиком возраст - парень был старше. Предполагают, что на самом деле первенца, рождённого в 1888-м, и якобы будущего поэта, родители назвали Константином в честь запорожского казака Константина Константиновича - деда по отцовской линии. А уже потом, когда парень стал на путь революционной деятельности, подменили ему метрику, дав документ младшего сына Владимира, родившегося в 1893 году и умершего спустя три года от скарлатины. Но поэт Маяковский был настоящий: учил детей, «что такое хорошо и что такое плохо», помогал гордиться тем, что «гражданин Советского Союза», любил, мечтал, жил.
В Крым Маяковский впервые приехал более 100 лет назад, в декабре 1913-го, в рамках, как сам назвал, Олимпиады российского футуризма - турне поэтов по городам империи. Жил в Симферополе на улице Долгоруковской (Карла Либкнехта), 17, в доме организатора турне Владимира Сидорова (поэта Вадима Баяна, в честь которого в 1904 году был назван синематограф, ныне кинотеатр имени Шевченко). Владимир Сидоров вспоминал о его выступлении в Дворянском театре (ныне русский драмтеатр), где присутствовал и Таврический губернатор Николай Лавриновский: «Первым на сцену вышел Маяковский, одетый в чёрный сюртук, с трудом найденный на его огромную фигуру в костюмерных города, с хлыстом в руке - и в зале наступила абсолютная и почтительная тишина. Когда из его уст упала последняя фраза, в зале началось что-то похожее на землетрясение, на сцену полетели букеты цветов, которые Маяковский демонстративно швырял за кулисы». Полуостров поэта тогда не впечатлил. О Ялте сказал: «Скушно, как у эскимоса в желудке», а о Бахчисарае - «Давайте удирать из этого склепа!». И даже поклялся, что никогда не вернётся сюда.
«Тропики» для газеты
Но вернулся уже главный поэт страны через десять лет, а с 1926-го по 1929-й приезжал каждый год, выступая по городам Крыма. В Ялте, кстати, закончил поэму «Хорошо!», которую сразу отправил в Госиздат. Говорил: «Сюда съезжаются со всего Советского Союза, тебя слушают одновременно рабочие, крестьяне, интеллигенты из таких мест, куда в жизни не попадёшь». Крестьянам, отдыхавшим в санатории «Ливадия» - в бывшем царском дворце, посвятил стихотворение «Чудеса». О столь не понравившейся ранее Ялте теперь писал восторженно: «Я езжу по Южному берегу Крыма - / Не Крым, а копия древнего рая! / Какая фауна, флора и климат! / Пою, восторгаясь и озирая!». А о полуострове в целом: «И глупо звать его «Красная Ницца», / И скушно звать «Всесоюзная здравница». / Нашему Крыму с чем сравниться? / Не с чем нашему Крыму сравниваться!» А помните из детства: «Эта книжечка моя про моря и про маяк - наверху фонарище - яркий, как пожарище. / Виден он во все моря, нету ярче фонаря»? Это о нашем Ай-Тодорском старинном, 1835 года, маяке - на нём поэт побывал, выступая в санатории «Харакс». Вообще он старался выступать везде: в санаториях, на открытых сценах курзалов, в любом помещении, где можно собрать мало-мальски много людей. «Его слушали все, кто был в это время на крымских курортах. Мы, актёры, приглашённые для работы на ЮБК, работали повсюду. Нас навалом грузили в полуторки - пианистов и певцов, чтецов и балерин - и возили по всему побережью, но каждый старался попасть на вечер Маяковского. Мне казалось, что спокойствие, которым дышало всё его выступление, спокойствие и храбрость были как бы начинены изнутри тревогой, страхом, неуверенностью, как у дрессировщика в клетке с тиграми. Среди людей, купивших билеты на вечер, были и шакалы, и барышни, и хулиганы (хулиганство на литературных вечерах тогда считалось модным, как наличие собственного мнения о какой-нибудь литературной школе)», - вспоминала актриса Рина Зелёная, также бывавшая в это время в Крыму. А завпредставительством Госиздата РСФСР на Южном берегу Крыма Григорий Фидлер вспоминал, как Маяковский в ялтинском курзале читал стихотворение «Товарищу Нетте, пароходу и человеку». «В тот вечер, когда Владимир Владимирович произнёс: «В порт, горящий, как расплавленное лето, разворачивался и входил товарищ «Теодор Нетте» - до нас донёсся судовой гудок. Пароход входил в Ялту. Маяковский прервал чтение, прислушался, немного побледнев от неожиданности и волнения, повысив голос, продолжал: «Это - он. / Я узнаю его в блюдечках-очках спасательных кругов. / - Здравствуй, Нетте! / Как я рад, что ты живой…».
В день, когда поэту, как он сам говорил, «по старому стилю исполнилось 33», Владимир Маяковский побывал в редакции нашей газеты. Накануне, 6 июля, у него было запланировано выступление в Севастополе - в газете «Маяк коммуны» (ныне «Слава Севастополя») было объявление: «Сегодня в клубе имени Шмидта состоится в 1-й раз в Севастополе вечер поэта Вл. Маяковского». Возможно, планировал поэт посетить и редакцию, но по каким-то причинам это не удалось и выступление не состоялось. На следующий день поэт был уже в Симферополе, где местом встречи с почитателями выбрали Дом работников просвещения обкома партии на улице Пушкина, 8 (нынешний Дом офицеров). Но за несколько часов до этого поэт всё же пришёл в газету - «Красный Крым», как раньше называлось наше издание, став её первым творческим гостем. Заметку о встрече написал редактор Аркадий Шпаер, а фото сделал будущий соавтор книги «Улица младшего сына» Макс Поляновский. «Он пришёл в редакцию (она находилась тогда на улице Троцкого, 6 (Карла Маркса, Екатерининской) накануне своего выступления в Доме работников просвещения. Пришёл сам, не дожидаясь провожающего, - вспоминал Макс Поляновский. - «Маяковский у нас! Уже прошёл к редактору!» - шептались сотрудники газеты. И вот он сидит в глубоком кресле, коротко остриженный, сильно загоревший, в шёлковой рубашке. С каждым заходившим сотрудником Маяковский знакомился, привставал с кресла и крепко пожимал руку. В общем, вёл себя совсем не как полагалось в нашем понимании знаменитости Всесоюзного масштаба. Беседуя с нами, легко переходил с одной темы на другую. Кто-то спросил, как он пишет стихи? «Иногда наизусть - когда строфа стихотворения складывается в уме уже полностью, я тут же перевожу её на бумагу. И только потом кромсаю, правлю, меняю слова или целые строки. С каждым годом работать над стихами мне становится всё труднее. Поэтому, должно быть, немного пишу в последнее время». Вспоминал коллега и о том, как делал фотоснимок поэта. «У меня была жалкая камера со слабой оптикой и малочувствительной пластинкой. Комната оказалась далеко не светлой. Снять моментально не мог, а просить Владимира Владимировича позировать казалось неудобным. Заметив мою растерянность, он сам сказал: «Если нужна выдержка, я шевелиться не буду. Отсижу смирно. Снимайте!» Выдержка была нужна очень большая - в полминуты. Столько высидеть не шевелясь - трудно, но Маяковский высидел, не шелохнувшись. Снимок с газетой в руках получился». 11 июля в газете появилось и самое новое стихотворение Маяковского - «Тропики»: «Смотрю: вот это - тропики. / Всю жизнь вдыхаю наново я. / А поезд прёт торопкий / сквозь пальмы, сквозь банановые». Стихотворение-впечатление от совершённой год назад поездки по Америке Владимир Владимирович написал буквально перед посещением редакции «Красного Крыма» и подарил его нашим коллегам, попросившим «что-то для воскресного номера». «Нигде ещё не печаталось, - сказал поэт. - Оно у меня здесь, в памяти. Надо будет переписать». И на следующее утро принёс в редакцию оригинал. Уже потом в сборниках появится ссылка под стихотворением: «черновой автограф в записной книжке 1926 г., газ. «Красный Крым».
Кстати
На крымском материале Владимир Маяковский написал три киносценария. Первый в 1926 году - о ребятах из пионерского лагеря «Артек», спустя два года снят фильм «Дети». В 1927-м совместно с Виктором Шкловским написал сценарий и тексты для немого фильма. «Евреи на земле», о заселении ими Джанкойского района. Спустя год появилась комедия на ялтинском материале - «Слон и Спичка» - о зажиревших на государственных хлебах завтрестами.
Оригинал статьи: «Крымская правда»
