Текст: Борис Кутенков
Фото: pixbay.com
Литературный мир скорбит об утрате Льва Аннинского. Критик Ольга Балла пишет об ощущении от личности Льва Александровича: «Нет, мы с ЛА не были по-настоящему знакомы, по существу и вовсе не были, просто несколько раз здоровались в "Дружбе народов". Но ведь никакого личного знакомства тут и не нужно, достаточно самого присутствия человека в культуре и в жизни, а он был огромный человек. Просто вот жаль – не “интеллектуально” даже (написанное им осталось и останется), а человечески: жизни стало меньше. Дело даже не в том, “моей” или не “моей”: жизни вообще. Жаль самой жизни, жизни как таковой: в нём она была ярчайше воплощена. Я только теперь, на ФБ, увидела в комментариях к чьей-то записи, на фотографиях, его почерк, – чистое пламя». Редактор отдела поэзии «Дружбы народов» Галина Климова вспоминает: «Аннинский ещё и народный любимец - со времён известного фильма “Подкидыш”, где он сыграл роль мальчика из детского сада, мечтавшего стать танкистом или пограничной собакой. Льва Александровича узнавали в лицо продавщицы и, отдавая честь, улыбались гаишники…» Профессор МГУ, писатель Вл. Новиков размещает на своей странице ссылку на телепередачу «Игра в бисер», состоявшуюся совсем недавно, уже в период болезни Аннинского, посвящённую осмыслению его роли в литературной критике: «Артистов провожают в последний путь аплодисментами. Вот наши искренние аплодисменты мастеру, учителю и человеку-артисту…»
На «Свободной прессе» – статья Сергея Шаргунова
Главный редактор «Знамени» Сергей Чупринин предполагает: «Не начало ли перемены?», встречая, однако, скептическую реакцию своих подписчиков.
Резонанс вызвало высказывание поэта и культуртрегера Александра Петрушкина в «Литературной России», полное отрицательных оценок журнального и премиального литпроцесса. Об утрате “Журнальным Залом” своих позиций после многомесячной паузы: «”Журнальный Зал”, возродившийся через 6–7–8 месяцев, после своего существования в рамках “Русского журнала”, как мне кажется, растерял свою аудиторию, свой вес, кропотливо наращиваемый прежние 20 лет, и если долгое время он был единственным над (то есть максимально весомым в условной иерархии, авторов) – теперь стал одним из. Часть изданий, материалы которых можно было встретить только на страницах ЖЗ, теперь проявляются и на других территориях: Интелрос, Журнальный мир, Читальный зал. Первенство (в том числе и моральное) утеряно, поскольку пауза была слишком затянута. В наше время скорость всё же имеет значение. На пустовавшее первое полугодие пошли “злые и молодые”».
Петрушкину развёрнуто возражает поэт, редактор журнала «Формаслов» Анна Маркина, подробно изучившая статистику посещаемости литературных проектов: «Также почему-то Александр Петрушкин не удосужился проанализировать посещаемость нового ЖЗ, который в совокупности набирает больше миллиона просмотров в месяц (при этом средняя аудитория "Мегалита" и отдельных журналов составляет 30 тысяч человек), по-прежнему является самым посещаемым литературным профессиональным ресурсом и загибаться совсем не собирается». В одном можно согласиться с позицией Петрушкина – в необходимости дистанцированности от литпроцесса в пользу творчеству: «Остаётся понимание, что в коммуналке иначе и не бывает, что жить и главное – писать, надо на максимальной дистанции от всей литературной стаи. И при этом продолжать жить с нормальными людьми, а не в миру, где разница между авторами и их (живущими в них тварями) персонажами стёрта».
Обсуждают в соцсетях и доклад эссеиста и прозаика Александра Чанцева о «внешнем» состоянии современной поэзии, прочитанный на конгрессе в Белграде и опубликованный на Rara Avis. В целом получилось здравое описание ситуации для «начинающего» – описаны самые общие вещи: конфликт между «модернистами» и «охранителями», отсутствие государственной поддержки и т.д. и т.п. В комментариях к ФБ-публикации с Чанцевым дискутирует литературтрегер Дмитрий Кузьмин и обращает внимание на ряд неточностей: «“Журналы-флагманы обоих лагерей – «Вавилон» и «Арион» – закрылись” – окей, только один закрылся в 2001-м, а другой в 2019-м», на ключевую проблему статьи – идентификацию «кризиса письма» и «кризиса менеджмента». Заметим также, что отождествляются «Вавилон» и «Воздух», весьма различные по своим эстетическим установкам, а рецепция поэзии сводится к московскому сообществу – если приведённое ниже описание и актуально, то, к примеру, не на Урале: «Жидкая, как поэтическая лысина, горстка поэтов придет после настойчивых призывов на презентацию сочинителя, который потом ответно посетит их презентации – картина эта стала настолько обычной, что не вызывает даже комментариев…» И главное, из чанцевских выводов не следует, что поэзия сегодня «меньше, чем поэзия» – для тех, кто, как Петрушкин и автор этих строк, продолжает жёстко разграничивать стихи и литпроцесс.
Textura публикует первую часть стенограммы круглого стола «Редактирование поэтического текста: насилие или помощь?», который состоялся в июне в литературном клубе Людмилы Вязмитиновой «Личный взгляд». В рамках дискуссии скрестились мнения экс-редактора журнала «Арион» Алексея Алёхина, поэта и редактора Вадима Муратханова, критика Анны Голубковой, критика и поэта Льва Оборина, литературоведа Василия Геронимуса и других. Лев Оборин о том, почему полезно размещать стихи в соцсетях: «Мы не можем требовать невозможного, но любой адекватный автор хотя бы отдалённо должен понимать, получается у него или нет, работает он “на волне” или чтобы заполнить пустое место между двумя интересными соображениями. В связи с этим любопытна практика моментальной репрезентации текста. Большинство знакомых мне авторов практически сразу после написания вывешивают свои стихи в соцсети. Стихотворение моментально обрастает комментариями, итерациями. Комментатор может указать, например, на неправильное ударение. И стихотворение меняется прямо на ходу. Более того, публикация в ФБ позволяет сравнить разные редакции одного текста, что даёт материал для будущих текстологов». Алексей Алёхин о случае удачного редактирования поэтического сборника: «У меня был такой случай. Один автор, не буду называть его имени, сейчас он один из самых ярких, а тогда совсем молодой и талантливый, выиграл в номинации «Рукопись неопубликованной поэтической книги» на Волошинском конкурсе, а призом было – издание сборника. Я был председателем жюри. Так вот, эта рукопись была очень сырой. Я честно сказал тогда этому автору: “Ты выиграл, потому что твоя рукопись лучшая, тем не менее, это ещё не книга”.
Книга по этой рукописи вышла в “Воймеге” – там её довели до ума. Она не стала великой, но она стала хорошей первой книгой молодого провинциального автора. Вот вам пример отличной редактуры. При этом серьёзного вмешательства в текст я не заметил, а я читал и книгу, и исходную рукопись. Вот это и есть профессиональная редактура…» Вадим Муратханов обращает внимание на низкую оплату редакторского труда – и снижение квалификации: «Что касается нынешней ситуации – авторитет редактора заметно упал. Притом что хороших редакторов сейчас совсем не много. Умный автор и сегодня готов потратиться на такого редактора, то есть профессиональный поэт всегда оценит помощь профессионального редактора и будет благодарен за неё. Но тенденция в последние несколько лет такова, что художественная редактура перестаёт быть профессией, прежде всего в литературной периодике. А когда работа редактора не оплачивается и его профессионализм не ценится – он, естественно, переключается на другой вид деятельности. В итоге качество печатной продукции снижается».
Дискуссии продолжаются, а талантливая поэзия появляется вне зависимости от них. На «Прочтении» – дебютная подборка Ростислава Ярцева. Ярцев, преодолевая биографические напластования для появления истинной (назовём её метареалистической) суггестии, как мало кто из молодых поэтов умеет вернуться к обезоруживающей простоте и биографической безыскусности. В результате появляются шедевры лирики, задействующие тонкие интертекстуальные ходы:
оставайся вечно неприкаян
и живи беспомощно как все
богом неиспробованных тайн
ужасом на встречной полосе
заливая певчую тревогу
ласковым безумием во рту
пустота выходит на дорогу
человек уходит в пустоту
музыка стихает растекаясь
мыслию по древнему пути
я Тебя расслышать не пытаюсь
Ты меня заранее прости
но еще успей во мне разлиться
кроткий свет на темных образах
небеса оплакивают лица
и дороги тают на глазах
Сolta пишет о выставке, посвящённой 150-летию Зинаиды Гиппиус, открывающейся 8 ноября в Музее Серебряного века: «Значительное место в экспозиции будет отведено фотографиям и тиражной графике.
Также на выставке будут представлены прижизненные издания Гиппиус, шаржи на литераторов и других деятелей культуры первой трети XX века. Среди портретов современников Гиппиус, которые войдут в экспозицию, портреты Василия Розанова, Петра Струве, Алексея Суворина, Петра Боборыкина работы Ивана Пархоменко, портреты Владислава Ходасевича, Корнея Чуковского, Акима Волынского, Федора Сологуба работы Юрия Анненкова, портрет Максима Горького работы Василия Шухаева…» В «Учительской газете» поэт и литературовед Марина Кудимова задаётся вопросом о репутации «литературной женщины-вамп, диктатора и салонной законодательницы мод»: «”Стихи я всегда пишу, как молюсь”, – говорила Зинаида Николаевна. Сама же раздала себя ближним и тем, кто притворялся ближними. Она была безоглядно щедра, но не смогла создать цельный образ Поэта, а не “декадентки”, “белой дьяволицы” и “недоброго критика”. Между тем Блок, к которому «политическая инвектива» была так пристрастна и несправедлива (именно Гиппиус организовала “нерукопожатность” Блока после поэмы “Двенадцать”), подчеркивал ее “единственность”. Но и он напророчил забвение: “Голос ваш не слышу в грозном хоре, // Где гудит и воет ураган!” Не каждый выходит из хора в солисты. Но сила звука хора способна соперничать с симфоническим оркестром. Все зависит от правильной расстановки и подбора голоса к голосу».
