Возвращаясь к Александру Володину

Текст: Андрей Цунский

В одном переплете читателю предлагаются «Оптимистические записки» и «Записки нетрезвого человека». Это не только автобиография, дневники, исповедь, которые позволят поклоннику пьес и сценариев Володина лучше понять его. Это и бесценный материал для исследователей его творчества, российской и ленинградской драматургии, кино, театра - и просто нашей жизни.

Здесь я жил, когда молодость уже прошла! И война была давно позади! Так, значит, с тех пор и еще одна жизнь прошла? Когда я уже мог быть счастливым?.. И не стал.

А. Володин

Когда выходит книга выдающегося автора, ушедшего двадцать лет назад – возникает некоторое читательское затруднение. Двадцать лет – это время, которое кажется людям среднего возраста совсем небольшим, уход замечательного человека – недавним, а его работы продолжают казаться всем известными, актуальными, почти свежими. Особенно если это пьесы или любимые фильмы.

Беда в том, что это и так – и не так. Актуальность лучших пьес вообще никогда не исчерпывается, а если автор спрятал ее внутри человеческой жизненной коллизии, пусть необычной – но возможной житейской ситуации, то режиссер вполне может рассмотреть ее под новым углом, и актуальность может вернуться. Хотя и не всегда.

Но если речь идет о публикации почти что дневниковых записей, записей, адресованных даже не читателю – а себе самому или некоему высшему арбитру, тут все сложнее. Сплетни и слухи нередко создают «общепринятую точку зрения». Она редко бывает правдивой и никогда – точной.

• Алешу взял к себе. Спрашивает: «Можно я возьму хлеба?» Говорю, что ты спрашиваешь! Ты же дома! «Я не дома, это твой дом». — «Нет, это наш дом. Может быть, тебе здесь не очень нравится?» — «Что ты, наоборот!» Очень взволнованно, искренне. Не решается поверить, что это навсегда.

Особенно это опасно, когда автора по-человечески могут понять далеко не все, в силу необычности и драматизма его биографии. А биография Александра Моисеевича Володина именно такова. Сиротство, детство в чужом доме, затем война... Для одной биографии это даже в нашей стране и в то время – очень много. Добавим к этому национальность – еврею жить в СССР было непросто, несмотря на статус фронтовика. Особенно если фронтовую награду – и не какую-то, а медаль «За отвагу» – ее за другое не давали – потерял. Просто – потерял...

Пятидневный отпуск с фронта! …у меня была медаль за «Отвагу»…

• И з п р е д с т а в л е н и я к н а г р а д е: «Тов. ЛИФШИЦ в полку с 1939 года. В действующей армии с первых дней отечественной войны. На протяжении всего времени показал себя бесстрашным, храбрым воином, в совершенстве владеющим своей специальностью. 30.10.42 года во время налета вражеской авиации связь часто рвалась от фашистских бомб. Т. ЛИФШИЦУ была поставлена задача, чтобы связь работала бесперебойно. Т. ЛИФШИЦ лично сам, несмотря на разрывы бомб, исправлял линию связи, что давало возможность выполнять боевую задачу дивизиона. 31.10.42 года ЛИФШИЦУ было приказано проложить линию связи на командный пункт. Местность, где проходила линия связи, сильно простреливалось противником. Но т. ЛИФШИЦ ползком протянул связь, задание выполнил своевременно. Ходатайствую о награждении тов. ЛИФШИЦА Александра Моисеевича медалью “ЗА ОТВАГУ”» (Подвиг народа. 1941–1945). Александр Моисеевич Лифшиц был награжден этой медалью 15 ноября 1942 года. Медаль «За отвагу» (носилась на левой стороне) особо ценилась фронтовиками — ею награждали исключительно за личную храбрость, в основном рядовых и сержантский состав: «И если не поймаешь в грудь свинец, / Медаль на грудь поймаешь “За отвагу”» (В. Высоцкий).
• Из комментария в книге, к с. 74

А еще – если пьющий. Если в личной жизни все не как у людей. Влюбляется, будучи женатым, и не любовницу заводит, а любит, мучительно переживает и это чувство, и за обеих женщин, а после смерти любимой приводит ее ребенка в свою семью, к законной жене... и до конца жизни мучается: неужели сиротство он передал сыну «по наследству»? Какие богатые возможности для сплетников и злоязычниц...

• Кто мог тогда сказать, что жизнь, самые тайные пороки и болезни ее не могут остаться не отраженными в искусстве. Как двойные звезды, жизнь и искусство соединены невидимой тканью. Если эту ткань попытаться растянуть, рано или поздно она все равно сократится, и искусство нанесет свой запоздалый и потому особенно жестокий удар.

Это только личная жизнь. Но не забудем и необычайную сложность жизни творческой. Нравы того времени сейчас себе представить трудно, хотя многие и пытаются их вернуть. При таких нравах критическая статья в газете – опаснейшая форма доноса, и одновременно – повод начать преследование. Любой успех – повод для личной ненависти. Слово «коллега» – нечасто означает «друг».

Исповедь человека о такой жизни – не просто книга. И представим себе современного читателя. Незнакомого с обстоятельствами прошлого века. Привыкшего к тому, что все может найти поисковый сервер.

К тому же читатель молодой и в наше время, и во все остальные времена скор на выводы – а это все равно что скор на расправу. «Вот что он сам пишет» – довольно частый аргумент. Невдомек молодому читателю, что пройдет лет двадцать (он пока и думать не пытается такими цифрами), и сам он, читатель, несколько раз переменит взгляды на жизнь, на многие поступки и события, станет каким-то другим.

• Рвы, овраги, глухая вода,
• Ссоры склоки, суды, мордобития,
• Отпустите меня навсегда...

Книга подготовлена несколькими людьми, прекрасно знающими не только авторский текст, но и обстановку, в которой он рождался. Автор вступительной статьи и комментариев – Елена Мироновна Гушанская. Это имя не просто знакомо специалистам, хотя ее книги и статьи о творчестве Чехова и Вампилова сами стали академическими и литературоведческими образцами. Ее фамилия над текстом – своего рода отличительный знак точности, научной скрупулезности, проба достоверности. Но при сохранении академической ответственности за факт, обоснование и итоговый вывод, Елена Мироновна сохраняет в своих работах и личное отношение – но не навязывает его читателю.

• Он ведет жизнь творческого лица без определенных занятий. Охотно откликается на встречи и творческие вечера, вплоть до самых что ни на есть дежурных, но и их немного. Крошечный рассказик «Хороший день» — про день, проведенный в подсобке Театральной библиотеки в окружении милых библиотечных дев, хорошо передает его состояние — блаженного отчаяния.
• Е. М. Гушанская, «Автобиографическая проза Александра Володина»

Вступительная статья Е. М. Глушанской «Автобиографическая проза Александра Володина» за строгим заглавием скрывает подробный анализ материала – литературоведческий, биографический, семиотический.

Она затягивает вас вглубь книги, хотя вы еще даже не прикоснулись к основному материалу. Она и сама по себе чрезвычайно интересна, но становится еще более ценной от того, что все ее содержание можно соотнести тут же, под той же обложкой, с мыслями и словами Володина. Это не просто предисловие – «прочитайте хорошую книгу», это и самостоятельное исследование авторского материала, и набор необходимых сведений для читателя (хотя работа с такой книгой требует, заметим, некоторой читательской квалификации), и ловушка для его внимания – если вы читатель настоящий – вы не пропустите из нее ни единого слова. Е. М. Гушанская не просто позволяет вам понять, как менялся настрой писателя и человека в исторических обстоятельствах, она дает вам возможность удивительным образом будто бы самому побыть Володиным. Для текста, вполне сохраняющего академическую строгость, это признак еще и писательского мастерства.

Даже его спонтанная устная речь всегда подчинялась какому-то внутреннему ритмическому порядку

Затем читатель окунается в записки самого Володина – и возникает порой необходимость продолжить диалог и с автором вступительной статьи. Потом слова самого Александра Моисеевича увлекут вас, утянут в его мир, но читателю молодому, не знакомому не только с духом, но и с расширенным значением географических названий, фамилий, не всегда достаточно эрудированного настолько, чтобы распознать в тексте цитату или аллюзию – неоценимой помощью станут двести с лишним страниц комментариев. Авторы комментариев – та же Е. М. Гушанская и критик, литературовед И. С. Кузьмичев, чье знание театра и истории театральной жизни помогли придать этим комментариям очень точную, «тонкую настройку». Здесь вы найдете и сравнение различных редакций текста, сделанных самим Володиным. Эта книга, безусловно, позволит лучше понять не только творчество Александра Володина, но и понять время, в которое он жил – да и не только это время.

Книга будет безусловно востребована исследователями и студентами, что чрезвычайно важно. Но гораздо важнее то, что и обычный читатель, стоит ему к ней прикоснуться, будет и увлечен ею, и не останется равнодушным, а, прочитав ее – не раз к ней вернется, и каждый раз будет становиться и образованнее, и мудрее.