Текст: Павел Басинский/РГ
Фото: pixbay.com
Между тем мы вступаем в последний год второго десятилетия XXI века...
И это очень странно, потому что вот лично у меня нет ощущения, что мы как-то прочно прописались в новом веке и в новом тысячелетии. ХХ век нас не отпускает. Условно говоря,
в массовом сознании Сталин все еще актуальнее, чем Билл Гейтс.
Технологически жизнь изменилась страшно! Автомобили стали умнее водителей, навигаторы лучше нас знают, где мы находимся. Уходит в историю великая культура писем, даже электронных. Вообще умирает культура массового письма, а с ней и главного достижения cоветской власти - всеобщей грамотности.
Одним словом, изменения в культуре происходят глобальные. На дворе давно XXI век.
Но вот странно, когда я пытаюсь понять, что такое второе десятилетие XXI века в современной литературе, какими новыми тенденциями оно маркировано, я не нахожу четкого ответа.
Я прекрасно понимаю, что такое 90-е годы. Это "другая литература", "возвращенная литература" (ранее запрещенная), это смена вех в литературных именах. На авансцену вышли Пелевин и Сорокин, в тень ушли Распутин и Белов. "Толстые" журналы, сделав ставку на "возвращенные" имена, на короткое время обрели громадные тиражи. Тираж "Нового мира" в 1990 году достиг почти трех миллионов. Но быстро их потеряли. Тираж "Нового мира" в 2019 году - порядка двух тысяч. А одним из самых грустных литературных событий уходящего года я считаю закрытие (надеюсь, не навсегда) журнала "Октябрь", одного из самых первых советских литературных журналов и, между прочим, первого журнала, объявившего о своей независимости от государства, в начале девяностых годов выйдя из-под ведомственного подчинения.
Но вернемся к десятилетиям. Я понимаю, что такое "нулевые" годы в литературе. Это опять смена вех. После издательской лихорадки 90-х, когда серьезным писателям, особенно старшего поколения, стало уже казаться, что они никому не нужны, когда я лично видел известного знакомого прозаика, который пытался торговать своими книгами в подземном переходе рядом с палаткой с нижним бельем, и постарался пройти мимо него как можно быстрее, чтобы он меня не заметил, - книжный рынок в России стабилизировался вместе с экономикой в целом, и писатели вздохнули свободнее и радостнее. Успехом стала пользоваться не только "возвращенная" литература вместе, кстати, с "порнухой и чернухой" (странное сочетание, но это было так в 90-е), но и живые современные серьезные авторы. Уже в конце девяностых появилась "черная серия" "Вагриуса", где печатались наши лучшие прозаики, и книги их имели успех. После закрытия "Вагриуса" в издательстве АСТ появилась "Редакция Елены Шубиной", которая сегодня остается флагманом современной прозы, как художественной, так и нон-фикшн. Приосанились крупные литературные премии, став главным навигатором в литературном процессе. Возникшая в 2005 году "Большая книга" стала главной национальной литературной премией страны, площадкой, где соревнуются так называемые литературные "тяжеловесы" и новые, еще не известные авторы. Свое место в премиальном процессе заняли премия Солженицына, премии "Ясная Поляна", "Национальный бестселлер" и другие. Появилось огромное количество премий региональных - их сотни, если кто-то не знает. Огромную роль в поощрении дебютантов играла премия "Дебют". Все это стимулировало интерес к литературе, делало ее привлекательной стартовой площадкой для молодых. На конкурс в Литературный институт им. А. М. Горького стало поступать огромное количество заявок.
"Нулевые" годы, на мой взгляд, это еще победа реализма в прозе после торжества постмодерна в 90-е.
На авансцену вышли такие "социальные реалисты", как Захар Прилепин, Алексей Иванов, Роман Сенчин, Михаил Тарковский и другие.
А что такое "десятые" годы XXI века в литературе? Какими новыми тенденциями обозначено это десятилетие? Трудно сказать. Это самый трудный для меня вопрос, который я слышу на выступлениях перед читателями: какие сейчас тенденции? Не знаю.
Мне проще назвать двух главных писателей этого десятилетия. Это, безусловно, Евгений Водолазкин и Гузель Яхина.
Я понимаю, что кто-то скажет: а мне они не нравятся. Но это субъективное мнение. А вот объективный факт. По версии журнала Forbes, одной из самых успешных книг 2019 года стал роман Евгения Водолазкина "Брисбен". Серьезный и глубокий социально-психологический роман. Продано порядка 63 тысяч его экземпляров, больше, чем последнего романа Виктора Пелевина "Искусство легких касаний".
Успех дебютного романа Гузель Яхиной "Зулейха открывает глаза" (2015) - это, на мой взгляд, главная сенсация второго десятилетия XXI века. Феномен, который нуждается в серьезном исследовании: почему "женская" + "татарская" + "социально-политическая" проза имела такой грандиозный успех?
А вот еще тенденция... Сегодня частота упоминаний имени того или иного писателя в СМИ совершенно не обязательно связана с выходом его новой книги. "Медийный" писательский успех вообще бывает никак не связан с его книгами. Зато он может быть связан с политической позицией (Захар Прилепин), с лекциями и выступлениями на радио (Дмитрий Быков). Лично я с изумлением обнаружил, что, по версии ТАСС, в 2019 году я оказался самым упоминаемым автором в СМИ. Но у меня в этом году не вышло вообще ни одной книги! Зато я был автором "Тотального диктанта". И вот даже не знаю, радует меня это или нет?
Хорошо ли это, когда не книги, а что-то другое создает писателю популярность?
Не уверен, что это хорошо. Во всяком случае это странно!
Вот такое странное десятилетие закончится в будущем году. Странное, как и весь XXI век, в котором мы еще даже не прописались.
