Текст: ГодЛитературы.РФ

Фото из домашних архивов авторов

Пятый год подряд портал ГодЛитературы.РФ вместе с дирекцией литературной премии «Большая книга» накануне Дня Победы обращаются к писателям — участникам Длинного списка премии с предложением рассказать историю фотографии из семейного альбома.

В премии, претендующей на то, чтобы дать наиболее полный и объективный срез современной русской литературы, участвуют писатели разных поколений, исповедующие разные эстетические принципы и имеющие разные убеждения. Всех писателей объединяет (помимо литературного таланта, разумеется) нечто общее: хранящиеся в семейных альбомах фотографии отцов, дедов, других ближайших родственников, принимавших участие в Великой Отечественной войне. И часто — не вернувшихся с нее. Мы предлагаем всем авторам Длинного списка «Большой книги» 2020 года поделиться этими фотографиями и рассказать истории, которые за ними стоят.

Виктор Мартинович

Длинный список литературной премии «Большая книга» 2020 год: Виктор Мартинович. «Ночь»

Емельян Мартинович

Крайний слева на этом фотоснимке, с бумажными розами в руке, - мой прадед Амялян  или - Емельян Мартинович. Фотография сделана в ателье Л. С. Левина в Бобруйске в 1911 году.

Отслужив в Первую мировую, Амялян демобилизовался с ранением и, в силу хромоты и возраста (рожден в 1890-м), не был призван в 1941-м. Он остался дома, прятал у себя в подпечке еврея Мишарина Зайончика (наказание за это - расстрел) и растил "тайную корову" далеко в лесу, которую по очереди уходили доить то бабка, то дочка Гануля.

В этом, в "тайной корове", кстати, есть что-то очень белорусское.

Сын Амяляна, мой дед, Андрей Емельянович, в это время уже служил вторым номером пулемета "Максим" на фронте.

Летом 1943 года партизанский отряд Гуляева атаковал нацистов в районе Глуска. В мою деревню пришли каратели. Они словили местного подростка Б. (фамилию называть не буду), 14-ти лет от роду, выстроили в ряд всех стариков, остававшихся в селе, и приказали юноше показать 5 человек, связанных с партизанами. Тот отказался. Потому, что не было в нашей деревне партизан. А если и были, он не мог знать: на то они и партизаны.

Тогда нацисты достали пистолет и приставили к его голове.

Я не знаю, как бы я поступил на месте этого хлопца.

Когда тебе 14 лет, а на улице - июль, смерть может показаться вещью, которой стоит избегать любой ценой.

И он - показал.

Случайных людей.

Четырех мужчин и одну женщину.

Среди которых оказался мой прадед.

Всех их забрали. Моя прабабушка Раина, узнав об этом, собрала семьи увезенных, и они полночи держали совет. Под утро вышли пешком в Глуск - местечко, где была комендатура. Путь неблизкий, 20 км, и я думаю, что они шли настолько быстро, насколько могли.

Придя в комендатуру, они принялись доказывать, что их родные не связаны с партизанами. И что они готовы доказать это в суде. На что получили ответ, что все задержанные вчера уже расстреляны.

Прабабе Раине пришлось растить детей одной. Мишарин Зайончик отблагодарил, починив хату. Какая-то женщина из Глуска (имя не сохранилось) в 1944-м, после освобождения БССР, привезла Раине свинью - со словами "у тебя мужика расстреляли, а у меня сын и брат были в полицаях" (тут что-то про совесть). 

Но это не конец, а начало истории.

В 1944 году юношу Б. забрали как пособника полицаев. 

Он отсидел в лагерях 15 лет. 

Мой дед Андрей, вернувшись с войны, устроился в колхоз бухгалтером. Я помню, как, хлопнув сотку, он предлагал потрогать ямку на локте, оставленную в Кёнигсберге пулей. Зажившее ранение выглядело совсем не страшно (место этой фразе - в сюжете Уверение Фомы). 

За печью в нашей хате была крохотная щель, в которую любили забиваться коты, когда я утомлял их игрой в веревочку. Лаз был полон пыли и отнюдь не располагал к детальному изучению. Однажды, в погоне за очередной пушистой бестией, я оказался там. Кошка сиганула мимо, рука нащупала промасленный сверток. Я выудил его и себя из-за печи и тут же, расположившись на топчане, развернул ветошь. Я обнаружил - сначала ствол, потом - ложе, и они как-то ловко, со щелчком, соединились, и патроны были тут же, игрушечные, в картонной коробочке - и кто бы мог подумать, что вот такой блестящей, нестрашной штучкой кого-то можно убить.

Подоспевшая на щелчок прабабка Раина оперативно провела мне экскурс в технику безопасности в обращении с огнестрельным оружием, а также произвела попытку сборки-разборки моей головы в части прикрепления к ней уха. Она долго кричала - сначала на деда Андрея, потом на папу, в результате чего и сверток, и оружие были спешно утоплены в реке.

Когда совсем недавно я услышал конец истории прадеда Амяляна, она как-то сразу завязалась на то, дедово ружье. «Помнишь свою детскую находку? Ту, за стенкой?» - спросил отец. Я инстинктивно потрогал ухо - оно помнило хруст под цепкими пальцами Раины. «То ружье чуть не натворило делов», - продолжил отец.

В 1960 году юношу Б., из-за которого расстреляли моего прадеда, освободили из лагеря. Он остановился в соседнем селе и тайком (как ему казалось) пришел проведать свою сестру. Как только он показался у околицы, добрые соседи посчитали долгом оповестить моего деда.

О том, что виновник смерти его отца - тут.

Дед Андрей взял ружье - то самое ружье - и пошел убивать того, кто был виновником смерти его отца. Он был хорошим стрелком, я помню холодный кругляш медали «За отвагу», который удавалось помусолить в руках, когда тайком пробирался в шкаф.

Я не знаю, как разворачивалась та драма дальше: свидетели имеют свойство рассказывать о ней каждый раз по-разному. Обобщая:

Прабабушка Раина повисла на сыне и крикнула: «Ты рос без отца, хочешь, чтобы и твой сын рос без отца?»

Ружье в тот вечер не выстрелило.

Дед Андрей не свершил свою справедливость. Бывший юноша Б. остался жить, дед - работать бухгалтером и растить сына.

Парадоксально, но я тут на стороне прабабушки.

В истории этих трех мужчин как будто совсем нет виноватых, одни пострадавшие.