«Чуров и Чурбанов». Сердца двух

Текст: Иван Родионов (учитель русского языка и литературы, участник литературной смены арт-форума «Таврида») 

Коллаж: ГодЛитературы.РФ

Обложка взята с сайта издательства

Ксения Букша, «Чуров и Чурбанов». — М.: АСТ, редакция Елены Шубиной, 2020

Начнём издалека.

Пик творчества Людмилы Петрушевской, думается, пришёлся на крайне неблагодарное время. Грохотал постмодерн, Сорокин и Пелевин решали, что делать с фантасмагорической действительностью – то ли иронически обыгрывать, то ли деконструировать и демонтировать к чёртовой матери. Для читателя попроще было много политики, сенсационности и эзотерики – на любой вкус и цвет.

Оттого русская готика Петрушевской прошла как-то мимо более-менее широкого читателя – не ко двору, не ко времени. Да, имеется уважение и даже восхищение со стороны многих коллег по писательскому цеху, есть и некоторые премии, в том числе международные. Но всё же не покидает ощущение: большой автор недобрал своё.

Но есть молодые талантливые писательницы, так или иначе развивающие темы Петрушевской.

Есть Евгения Некрасова, нашумевший дебютант последних лет. В её «Калечине-Малечине», как и в недавнем сборнике рассказов «Сестромам», ушлые критики нашли Гоголя, Ремизова и феминизм, но многое там и от Петрушевской - с её русской жутью, сильными искалеченными женщинами и фольклорно-футуристическим языком.

Наконец, есть и дебютировавшая гораздо раньше Ксения Букша, до сих пор являющаяся во всех, в первую очередь, хороших смыслах молодым автором. Она ушла вперёд, а сейчас её догоняют - потому можно и побрюзжать немного.

«Петрушевских» линий у неё тоже достаточно – сквозные, нелинейные сюжетные связи, тяготение к малым формам, сценичность (и даже кинематографичность, о чём мы ещё поговорим) повествования и, наконец, неизбывная мрачная русская социалочка с обязательной чертовщинкой.

Сюжет по-тургеневски короткого романа «Чуров и Чурбанов» достаточно прост. Имеется, как у Кафки в «Превращении», фантастическое допущение – сердца героев-одноклассников бьются синхронно:

«В телевизоре, когда он вошёл, по странному совпадению тоже передавали кардиологию. Правда, немного желтоватую. В последние несколько лет, вслед за трансгендерами, эвтаназией и абортами, вошла в моду синхронизация сердечного ритма. Тема муссировалась многими, однако впечатляющих результатов никто пока не достиг».

Чуров и Чурбанов достигают, хоть и случайно: к их сердцам можно «подключаться» и, как «побочный эффект», излечиваться. Правда, кончиться всё это может скверно – ежели один из героев умрёт, могут отправиться к праотцам и все подключившиеся к ним  «абоненты».

А в остальном – привычный уже сумрак русского бытия с натуралистическими подробностями и буквальным выкидыванием людей на мороз.

И неважно, что один из героев – аккуратист и умница, а второй – обаятельный безответственный раздолбай. Декорации – классическая отечественная артхаусная картинка – схожи, почти неразличимы.

Проблема, кажется, вот в чём. Режиссёры, снимающие полуабстрактную обрывочную чернуху «не для всех», полагают, что неуспех их картин связан с мрачностью и «непопсовостью» их творений. Забывая, во-первых, о неизбежной вторичности эстетики оплёванных подъездов, а во-вторых, теряя в «атмосфере» (ох уж эта атмосфера – вроде и важное дело, а куда её девать?), полутонах и отсылках главное – посыл. Не то чтобы его нет – скорее, он такой… копеечный, что ли. Человек человеку волк? Не читайте до обеда советских газет? All lives matter?

Предыдущая книга Ксении Букши – роман в рассказах «Открывается внутрь» – вышла очень сильной и в то же время сильно отличающейся от предыдущих работ писательницы. Казалось, вот оно – «место для шага вперёд». «Чуров и Чурбанов» же скорее напоминает роман «Рамка», вышедший тремя годами ранее – та же русская безысходная грусть.

«Чурова и Чурбанова» спасает язык – чу́дный и в то же время совсем не вычурный.

А также, как ни странно, работает по-каренински невидимая связь между рассказанными историями. Неочевидная, но внутренне прочная.

Если вернуться к кинематографическим аналогиям, можно уподобить роман Ксении Букши редкому жанру фильма-альманаха. С той разницей, что такие фильмы, как правило, – коллективный плод творчества разных режиссёров, а здесь и мрачный швец, и чёрный жнец, и игрец на иерихонской трубе – сама Букша.

И будущее по-прежнему за такими авторами, как она.