Текст: Ольга Разумихина
В прошлом выпуске мы поговорили о том, откуда взялось определение «шестидесятники» и какие фигуры принадлежат к этой группе, — а также отметили, что поколение, рождённое в 1920-30х гг., оказалось самым публичным из всех поколений российских авторов. Эти поэты принципиально не писали «в стол»: их стихи звучали в театрах, домах культуры и даже на стадионах, куда приходили десятки тысяч слушателей. Ещё одна отличительная черта, которая была в равной мере присуща каждому шестидесятнику, — самоотверженность: они не боялись высказывать свои взгляды, в том числе политические, и поддерживали тех, кто подвергался преследованиям.
Также знаменитые строки ложились на музыку и становились хитами. К примеру, стихотворение Беллы Ахмадулиной «По улице моей который год...» прозвучало в исполнении Аллы Пугачёвой в фильме «Ирония судьбы», а тексты Роберта Рождественского легли в основу песен, вошедших в концертные программы Иосифа Кобзона, Льва Лещенко, Муслима Магомаева и Эдиты Пьехи. Что же касается Булата Окуджавы, он был не только поэтом, но и бардом, то есть сам писал и музыку, и тексты песен — и сам же их исполнял.
В новом выпуске мы поговорим ещё о трёх поэтах-шестидесятниках — фигурах не менее известных, а порой даже скандальных.
Евгений Александрович Евтушенко (1932-2017)
Евгений Евтушенко — одна из самых ярких фигур среди поэтов своего поколения. Современникам он запомнился не только прекрасными стихами, но и залихватской манерой исполнения, а также экстравагантными образами, которые — вот парадокс! — с годами становились только смелее.
Помните, как В. В. Маяковский в 1910-х гг. всюду ходил в жёлтой кофте с бантом? По нынешним временам это не кажется чем-то необычным, но тогда публика, привыкшая, что перед ней выступают в «приличных» костюмах, была настолько возмущена, что в какой-то момент полиция запретила Владимиру Владимировичу носить знаменитую самодельную блузу. Евтушенко (как и следующему нашему герою — Андрею Вознесенскому) тоже нравилось эпатировать добропорядочную публику. Евгений Александрович частенько читал стихи в разноцветных рубашках и пиджаках — хотя ему, в отличие от Маяковского, этого уже, конечно, никто не запрещал. Крикливому стилю он остался верен до последних лет жизни. Вбейте в гугл фамилию «Евтушенко», перейдите на вкладку с картинками — и на вас высыпется ворох фотографий, где поэт предстаёт то в кокетливом розовом берете, то в рубашке-вышиванке, то в бархатном костюме с немыслимым галстуком, — и с неизменными массивными перстнями на пальцах обеих рук.
И всё-таки необычный образ был для Евтушенко, как и для Маяковского, лишь дополнительным способом привлечь внимание к своему творчеству. Стихи же Евгения Александровича снискали ему любовь миллионов читателей по всему миру — и даже номинацию на Нобелевскую премию.
Любовь к русской литературе Евгению Александровичу привили родители: отец, Александр Рудольфович, писал стихи, мама — Зинаида Ермолаевна — играла в театре. Как и героиня предыдущего выпуска, Белла Ахмадулина, Е. А. Евтушенко учился в Литертаурном институте им. А. М. Горького, но в 1957 году был исключён за нежелание поддерживать травлю неугодных режиму писателей. (Белле Ахатовне, правда, потом удалось восстановиться, а Евгению Александровичу — нет.) Зато знакомство двух поэтов переросло в роман, и в том же 1957 г. Ахмадулина стала первой женой поэта.
При всех его остросоциальных высказываниях Евгений Александрович, пожалуй, дольше всех поддерживал политический строй Советского Союза. Однако в 1968 году, после того, как руководство страны направило в республику Чехословакию военные отряды, чтобы положить конец начавшимся там протестам (первый секретарь республики А. Дубчек планировал ряд реформ, не одобренных руководителем СССР), возмущённый Евтушенко откликнулся стихотворением «Танки идут по Праге». Начиналось оно так:
- Танки идут по Праге
- в закатной крови рассвета.
- Танки идут по правде,
- которая не газета.
- Танки идут по соблазнам
- жить не во власти штампов.
- Танки идут по солдатам,
- сидящим внутри этих танков...
После этой публикации Евгению Александровичу на некоторое время запретили выступать, а также печатать свои книги.
А вот самое знаменитое стихотворение Евтушенко, которое хоть раз слышал даже не самый начитанный школьник:
- Людей неинтересных в мире нет.
- Их судьбы — как истории планет.
- У каждой всё особое, своё,
- и нет планет, похожих на неё.
- А если кто-то незаметно жил
- и с этой незаметностью дружил,
- он интересен был среди людей
- самой неинтересностью своей. <...>
- И если умирает человек,
- с ним умирает первый его снег,
- и первый поцелуй, и первый бой…
- Всё это забирает он с собой. <...>
- Таков закон безжалостной игры.
- Не люди умирают, а миры.
- Людей мы помним, грешных и земных.
- А что мы знали, в сущности, о них?
- Что знаем мы про братьев, про друзей,
- что знаем о единственной своей?
- И про отца родного своего
- мы, зная всё, не знаем ничего.
- Уходят люди… Их не возвратить.
- Их тайные миры не возродить.
- И каждый раз мне хочется опять
- от этой невозвратности кричать.
- 1961
Андрей Андреевич Вознесенский (1933-2010)
Ещё одним ярким — как в переносном, так и в прямом смысле слова — поэтом-шестидесятником был А. А. Вознесенский. Как и Евтушенко, он эпатировал публику неформальным внешним видом: например, носил вместо галстука неизменный шейный платок, который со временем сменился красным шарфом. Также он выработал громкую, порой утрированную манеру чтения собственных стихов. Найдите видео любого выступления Вознесенского и посмотрите хотя бы минут десять: заодно поймёте, почему на поэта постоянно изливались ушаты критики со стороны «серьёзных» провластных литераторов.
В отличие от Е. А. Евтушенко, который родился и воспитывался в творческом кругу, Вознесенский появился на свет в семье «технаря»: его отец, Андрей Николаевич, был одним из виднейших в начале ХХ в. учёных, инженером-гидротехником, директором Института водных проблем АН СССР. Сам же поэт окончил МАРХИ — и этому периоду посвящено одно из самых известных стихотворений:
- Пожар в Архитектурном!
- По залам, чертежам,
- амнистией по тюрьмам —
- пожар, пожар!
- По сонному фасаду
- бесстыже, озорно,
- гориллой краснозадой
- взвивается окно!
- А мы уже дипломники,
- нам защищать пора.
- Трещат в шкафу под пломбами
- мои выговора! <...>
- Бутылью керосиновой
- взвилось пять лет и зим…
- Кариночка Красильникова,
- ой! Горим!
- Прощай, архитектура!
- Пылайте широко,
- коровники в амурах,
- райклубы в рококо!
- О юность, феникс, дурочка,
- весь в пламени диплом!
- Ты машешь красной юбочкой
- и дразнишь язычком. <...>
- …Все выгорело начисто.
- Милиции полно.
- Все — кончено!
- Все — начато!
- Айда в кино!
- 1957
Пожар действительно произошёл незадолго до того дня, когда Вознесенскому и его однокурсникам предстояло защищать дипломы — и в том числе «Кариночке Красильниковой». Эта девушка, в институтские годы бывшая приятельницей Вознесенского, через многие годы в разговоре с журналистами вспомнила, что однажды поэт опоздал на занятия, потому что был в гостях у Б. Л. Пастернака, а ещё туда неожиданно пришла Анна Ахматова. Что до Бориса Леонидовича, с ним Андрей Андреевич был знаком с четырнадцати лет: бойкий юноша не струсил и отправил литературному кумиру подборку своих стихов, а Пастернак решил поддержать начинающего автора и предложил увидеться лично: так и закрутилось.
Даже те, кто до этой публикации не знал имя Вознесенского, не раз слышали его стихи. Именно Андрей Андреевич — автор знаменитого текста «Миллион алых роз», который вызвал ажиотаж в 1980-х в исполнении Аллы Пугачёвой. А ещё он написал либретто для рок-оперы «„Юнона“ и „Авось“» — удивительной истории любви российского дипломата Николая Петровича Резанова и юной испанки Кончиты Аргуэльо:
- Ты меня на рассвете разбудишь,
- Проводить необутая выйдешь.
- Ты меня никогда не забудешь,
- Ты меня никогда не увидишь.
- Заслонивши тебя от простуды,
- Я подумаю – Боже Всевышний.
- Я тебя никогда не забуду,
- Я тебя никогда не увижу. <...>
- И качнутся бессмысленной высью
- Пара фраз, залетевших отсюда:
- «Я тебя никогда не увижу,
- Я тебя никогда не забуду».
- 1978
Андрей Дмитриевич Дементьев (1928-2018)
В отличие от Евтушенко и Вознесенского, настоящих столпов лирики 1960-х гг., А. Д. Дементьева при разговоре об отечественных поэтах середины ХХ в. часто не упоминают. Вот и в книге Д. Л. Быкова «Шестидесятники» из серии ЖЗЛ, на которую мы ссылались в предыдущем материале, статьи об этом авторе нет. Во многом это обусловлено тем, что — как бы ни было грустно это признавать — стихи Дементьева уступают работам современников в художественной ценности: в них слишком мало индивидуальности, неожиданных эпитетов, сравнений и других средств выразительности. Но самое главное, что мысли, которые пытается донести автор (ох уж это школьное клише!), новыми ну никак не назовёшь. Посудите сами:
- Как вёсны меж собою схожи:
- И звон ручьёв, и тишина...
- Но почему же всё дороже
- Вновь приходящая весна?
- Когда из дому утром выйдешь
- В лучи и птичью кутерьму,
- Вдруг мир по-новому увидишь,
- Ещё не зная, почему.
- И беспричинное веселье
- В тебя вселяется тогда.
- Ты сам становишься весенним,
- Как это небо и вода.
- Хочу весёлым ледоходом
- Пройтись по собственной судьбе.
- Или, подобно вешним водам,
- Смыть всё отжившее в себе.
- 1964
Да, каждый человек стремится к чему-то новому — надежде на обновление, вдохновению, лёгкости, и особенно сильно это желание просыпается весной, но… разве читатель раньше этого не знал?
Однако, пусть Андрей Дмитриевич и не прославился как первоклассный поэт, не стоит забывать о другой его ипостаси: он долгие годы был редактором ведущих литературных изданий России. Отучившись в Литературном институте, в конце 1960-х гг. Дементьев заступил на пост редактора отдела поэзии в издательстве «Молодая гвардия», а затем ушёл работать главредом в журнал «Юность», который на тот момент выходил миллионными тиражами. Писатель В. Н. Войнович вспоминал: «Дементьев как редактор давал ход таким вещам, что у некоторых дух захватывало от его смелости». И действительно, наш герой публиковал новые произведения всех авторов, перечисленных в этой и предыдущей статье, а также провокационные, с точки зрения властей, работы Ф. А. Искандера, В. П. Некрасова и многих других. В ответ он получал жалобы и даже угрозы — но продолжал гнуть свою линию. Так что вот это стихотворение Дементьева — вовсе не набор красивых слов, а жизненное кредо, которым автор руководствовался до последних дней (поэт умер в 2018 году в возрасте 89 лет):
- Пока мы боль чужую
- чувствуем,
- Пока живёт в нас
- сострадание,
- Пока мечтаем мы и буйствуем,
- Есть нашей жизни оправдание.
- Пока не знаем мы заранее,
- что совершим,
- Что сможем вынести,
- Есть нашей жизни оправдание,
- До первой лжи иль первой
- хитрости.
- 1978
